Нас подвели к микроавтобусу, а человек с нашими паспортами сел в легковушку, припаркованную рядом. Это было подозрительно (вдруг он хотел украсть наши паспорта?), и я напросился в машину рядом с ним. Остальные погрузились в микроавтобус, и мы поехали по красивой дороге вдоль моря и мандариновых садов, навстречу такому приключению, какого и не могли ожидать.

Четырехэтажное здание Уголовного розыска стоит практически в центре города Батуми. Многочисленные его помещения наполняют разные сотрудники южного вида. Непонятно, чем они занимались до нашего приезда (ведь, по словам одного из них, в Аджарии — ноль преступности), но с появлением автостопщиков у каждого из них появилась работа. Нас развели по разным комнатам, расспросили о том о сем и заставили писать «объяснительные записки» — как, когда, почему и зачем мы приехали в Батуми, чем мы занимаемся, какой у нас род занятий и семейное положение — под диктовку сотрудников угро, на корявом русском языке.

«Семейное обстоятельство мое таковое, что…»

У одного из нас оказалась при себе «Вольная энциклопедия». Как нарочно, первой статьей Энциклопедии оказалась Абхазия, и книга пошла по рукам, вызывая различные споры и нарекания.

Сотрудники угро стали носить Энциклопедию из кабинета в кабинет (где нам продолжали еще додиктовывать наши идиотские объяснительные записки) и зачитывать первые строчки оной. Как правило, на первых строчках все угорали, начинали смеяться или спорить, и только начальник угро сумел изучить книгу более внимательно.

— Кротов, это ты Кротов? А почему Аджария не написана?

— Потому что мы здесь еще не были, вот и не описали, — объяснил я. — Теперь вернемся из путешествия и напишем про Аджарию. В следующем издании.

Заинтересованный начальник угро вскоре выдал мне четыре лари (два доллара) с тем, чтобы, когда выйдет новое издание Энциклопедии, я прислал ему по адресу угро: г. Батуми, ул. Тельмана, 48, Тенгизу Концелидзе. Я записал адрес и пообещал выслать книгу.

Вскоре все объяснительные были дописаны, и мы и наши рюкзаки и паспорта собрались в одной комнате. Это был кабинет того самого начальника утро Концелидзе, с большим тяжелым столом, длиной в полкабинета, с тяжелыми стульями вокруг него и вдоль стен, с сейфом и городским телефоном. Двум из нас разрешили выйти в город — закупить мандаринов, которые оказались здесь необычно дешевы. Пятнадцать килограммов этих фруктов обошлись нам в два лари — это 1 доллар.

Дружелюбные сотрудники угро обещали вскоре отправить нас всех на микроавтобусе прямо до турецкой границы. Это был неплохой вариант. Мы ждали, но автобус все откладывался. Наши попытки уйти самостоятельно приглушались мягко, но настойчиво.

Где-то в обеденное время в кабинет, где находились мы и несколько сотрудников угро, вошли два строгих человека в пиджаках и резко потребовали у нас документы.

Мы лениво (опять!) достали свои загранпаспорта. Один из нас достал вместо заграничного паспорта внутренний.

— А где второй? Все давайте вторые! Четырнадцать паспортов должно быть!

Вместо четырнадцати паспортов их оказалось девять. Костя Шулов не стал признаваться в наличии внутреннего паспорта, а у большинства из нас внутренних паспортов и не было при себе. Люди в пиджаках собрали паспорта в стопку, взяли пачку «объяснительных» и направились к выходу. Я последовал за ними на лестницу.

— Куда пошел?

— Туда, куда вы понесли наши паспорта, — ответил я.

— Вам туда нельзя! — ответил один из «пиджаков», а выскочивший вслед за мной из кабинета сотрудник угро затолкал меня обратно в кабинет.

Сотрудники угро угостили нас байками о том, что наши паспорта сейчас проверят и вернут, что сегодня вечером нас отвезут на турецкую границу и т. д. Мы уже не особо верили этим байкам и ворчали; Костя Шулов, не спавший двое суток, разлегся спать на мягких стульях кабинета.

Вечером, вспомнив, что автостопщиков байками не кормят, Концелидзе вывел нас на прогулку по сумеречному Батуми — до близлежащего кафе. На наши вопросы — где же паспорта, автобус и вообще? — Тенгиз отвечал уклончиво: что-де там послали запрос, а так как сегодня не успели ответить на него, завтра, мол, ответ придет и вас отпустят. В качестве моральной компенсации мы получили перекус в кафе за счет начальника и вписку в его кабинете. Он же пытался угостить нас водкой, но так как мы дружно отказались, угостился ею сам.

Поужинав, мы вернулись в кабинет начальника угро, в котором нам предстояло провести ночь. Перед сном выпивший начальник предложил нам сыграть в шахматы, обещая выигравшему паспорт, свободу и 50 долларов. Миша Венедиктов вызвался играть и выиграл 2:1, но проигравший слово свое не сдержал, отмазываясь тем, что ни нашими паспортами, ни деньгами он ныне не обладает. Опасаясь проиграть еще чего-нибудь, Концелидзе пошел домой, а мы остались ночевать в его кабинете.