Когда вновь воцарилась тишина, Фин протянул Хендерсону руку.

— Поздравь меня, Джоуи. С этого момента М. Хэлстед Фин получает десять процентов с каждого чека Д. Вэнса Уимпола, включая Скандинава и ещё пять псевдонимов.

Поразительное заявление пришлось повторить, прежде чем Хендерсон уразумел его. Сделав это, он присвистнул.

— Недурно. Как ты это проделал? Знаешь, где собака зарыта?

— Вроде того, — самодовольно проговорил Фин.

6

— Кузен Хилари спит, — сказала Дженни Грин. — Я знаю, он очень хочет вас видеть, лейтенант, но доктор был очень строг насчёт условий выздоровления.

— Похвально. А миссис Фоулкс?

— Они с Вэнсом гуляют.

“Бедное дитя”, — подумал Маршалл. — “Твой жених бродит со своей сестрой, а ты остаёшься дома возиться с перепиской Хилари. Но такой человек, как Вэнс Уимпол, должен казаться непреодолимо привлекателен после дома священника и бедности…”

— Что ж, — вслух проговорил он, — это к лучшему, мисс Грин. Мы можем возобновить разговор, прерванный на днях. Если только вы не слишком заняты?

— Я должна наверстать упущенное — но, полагаю, это тоже работа на благо Хилари, не так ли? Хорошо, лейтенант. Садитесь и располагайтесь поудобнее.

Последнее распоряжение Маршалл нашёл невозможным исполнить в этой комнате, но закурил трубку и стал слушать.

— Итак… Что я вам уже рассказала, когда нас прервали те сочинители? Этот мистер Хендерсон какой-то странный, не правда ли? Но он кажется… не знаю, довольно милым.

Маршалл рассмеялся.

— Мужчине трудно понять, как это прилагательное применимо к другому мужчине, но вы, должно быть, правы. Что ж, вы рассказывали мне об Уимполе и Фоулксе, и как они повлияли на своих детей.

— О да. Я, кажется, кое-что не упомянула о мистере Уимполе: он был атеистом. Я не имею в виду обычный атеизм, каков свойственен многим людям — или они так о себе думают. Он был ярым атеистом, сделавшим это своей религией. Вечно цитировал Тома Пейна[58] и Боба Ингерсолла[59], хотя, насколько я могу судить, от Ингерсолла в нём было много больше, чем от Пейна. И это появлияло на его детей, хоть и по-разному. Вэнса это наделило независимостью, той его блистательной рациональной уверенностью в себе. Он нашёл то, что ему нужно, в самом себе. С Рон всё иначе. Она из тех людей, кому нужно что-то ещё, потому что она… прошу вас, не сочтите это за ехидством, но потому, что сама по себе она ничего не представляет. Поэтому она ищет, шарит и реагирует на происходящее так, как мог бы, по её мнению, отреагировать кто-то другой, только она, на самом деле, не кто-то другой. Я понятно выражаюсь?

— В какой-то степени. Скажем так, всем нам, даже если мы не можем принять Бога с большой буквы, нужен какой-то бог с маленький. Мистер Фоулкс нашёл его в своём отце, а мистер Уимпол в себе самом, но миссис Фоулкс всё ещё в поисках. Или она — разве не нашла она его в какой-то степени в своём брате?

— Да… — замялась Дженни Грин. — Возможно, немного. Но Вэнс… Такому богу трудно поклоняться. Он не хочет стоять в алтаре. С ним никогда не знаешь, где ты. Он может дать волнение, но не покой. Бог для менады, а не для монахини, так сказать.

— А мистер Фоулкс?

— Что насчёт него?

— Как бог низшего разряда для жены.

Дженни нахмурилась.

— Не думаю, что Рон понимает кузена Хилари. Не думаю, что они друг друга понимаю.

— Скажите, раз уж об этом зашла речь: они кажутся странной парой. Как?..

— Думаю, кузен Хилари женился на Рон, потому что она была дочерью своего отца. Насколько я понимаю, в молодости она была больше похожа на Даррела Уимпола. Тогда ей хватало его атеизма, и она испытывала — или казалось, что испытывала — к Фаулеру Фоулксу те же чувства, что и он. Думаю, Хилари искал… ну, можно ли назвать это верховной жрицей его религии?

— И она подвела его?

— Можно устать от чего угодно, лейтенант. Теперь Рон говорит, что всё, что ей нужно в качестве ада — это мир, где все книги написаны Фаулером Фоулксом, а все фильмы сняты о докторе Дерринджере.

Маршалл медленно выпустил из трубки клуб дыма. Столь извращённое использование доктора Дерринджера в качестве смертоносного отправителя бомбы… нет ли здесь схожего негодования? Использовать символ, чтобы разрушить реальность…

— Я сказала больше, чем следовало, — промолвила Дженни Грин. — Пожалуй, больше, чем когда-либо. Но вы видите, как это для меня важно? Если хоть одно сказанное мной слово может помешать какому-то дьяволу убить кузена Хилари… Сказала я что-нибудь полезное?

— Будь я проклят, — проговорил Маршалл, — если знаю.

7

— Эта мисс Грин, — сказал Маршалл, — находит вас милым.

Джо Хендерсон сидел, скрестив ноги, на подушке перед каменным камином.

— Мисс Грин? — Он невинно поднял глаза.

— Кузина-секретарша Хилари.

— О. Я был там сегодня, лейтенант. Я пошёл к… ну, миссис Фоулкс попросила меня выпить с ней чаю, и я… Ваш полицейский чуть было меня не прогнал.