Я инстинктивно посмотрела на Армана, надеясь увидеть в его глазах хоть намёк на план или поддержку. Он не сводил с меня взгляда, в котором читались лишь холодность.

— Конечно, — ответила я тихо, стараясь держать голос ровным.

Я поднялась со своего места, чувствуя, как напряжение в комнате будто цепями обвивает меня. Пытаясь скрыть своё беспокойство, я пошла к себе в спальню, осознавая, что Гюстав не сводит с меня глаз, пока я не скрылась за дверью.

Я вошла в спальню, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней, чувствуя, как сердце бешено колотится. Оставлять их двоих наедине было рискованно. Я знала, что Гюстав никогда не скажет ничего прямо, но его манипуляции могли быть опаснее любого открытого конфликта.

Пройдя к окну, я чуть отодвинула штору, чтобы успокоиться. Холодный воздух снаружи пробирался сквозь стекло, охлаждая мои разгорячённые мысли. В голове крутились самые разные сценарии: что если он что-то заподозрит? Что если он уже всё понял?

Я постаралась дышать глубже, чтобы унять панику. Нужно было верить в Армана. Он умён, спокоен и явно знает, как держать себя в руках.

Но мои мысли всё равно возвращались к тому, что сейчас могло происходить на кухне. Я подошла к двери и прислушалась. Голоса были слишком приглушёнными, чтобы разобрать слова.

Я была на грани. Мысли путались, а сердце колотилось так сильно, что казалось, его стук был слышен на всю квартиру. Больше всего меня беспокоило, что Гюстав мог что-то заподозрить. Его взгляды, каждое слово — всё указывало на то, что он начал что-то понимать.

Арман

Твою мать!

Я снова выглядел как последний дурак. И зачем я вообще туда пошёл? Чтобы увидеть, как Гюстав нагло трогает её? Или чтобы он в очередной раз пытался убедить меня, что у них всё прекрасно, и они счастливы? Как будто мне нужно было это видеть!

— Чёрт! — вырвалось у меня, когда я плюхнулся в кресло машины и с силой ударил кулаком по рулю. — Проклятье! — гневно выкрикнул я, словно это хоть как-то могло облегчить состояние внутри.

Я сидел, тяжело дыша, будто только что пробежал марафон. Грудь сдавливало, руки мелко дрожали, а в голове беспорядочно мелькали сцены из этой чёртовой квартиры. Каждый взгляд Гюстава, его самодовольная ухмылка, с которой он бросал на неё взгляд, словно хотел сказать: «Это моя территория» — всё это словно огнём прожигало меня изнутри.

А её взгляд… Её взгляд не выходил из головы. Смятение, страх, эта глухая, но всё же заметная мольба. Она не улыбалась так, как должна была бы улыбаться счастливая женщина. И это, черт возьми, разъедало меня сильнее, чем всё остальное.

— Грёбаный дьявол, — пробормотал я сквозь зубы, стискивая руль так, что костяшки побелели.

Я пытался успокоиться, но не мог. Всё внутри кипело, мысли метались от ненависти к Гюставу к ненависти к себе. Почему я позволил этому зайти так далеко? Почему не вмешался раньше? Почему снова пришёл к ним? Чтобы что? Убедиться, что она не принадлежит мне?

Почему она молчит? Почему не говорит ничего, чтобы положить этому конец? Или она боится? Боится его?

Моя голова кипела от вопросов. Возможно, она правда пыталась мне что-то сказать, но её взгляд… Да, этот взгляд, полный боли и скрытого отчаяния. Она смотрела на меня, как будто хотела попросить о помощи.

Но почему тогда молчит? Почему ничего не делает? Или она уже сдалась?

Я резко откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и провёл руками по лицу. Наверное она решила остаться с ним, но ее взгляд был совсем иным. Такое чувство что она хотела мне что-то сказать.

Моя голова запрокинулась назад, и я смотрел на потолок машины, размышляя. Странное поведение Гюстава тоже не желали лучшего. Он вел себя не так как раньше. И он часто бросал взгляды на Селин, будто боялся чего то.

Дьявол!

В какой же нелепой ситуации я оказался.

Селин вовсе не выглядела больной, но её взгляд… Встревоженный, словно она хотела что-то сказать, но не могла.

Я завёл машину, стиснув зубы, и резко тронулся с места. Руль чуть скрипнул под моими пальцами, пока я пытался хоть как-то совладать с нахлынувшими эмоциями.

— Чёрт бы её побрал, — вырвалось у меня сквозь зубы.

Почему она так поступает? Почему говорит одно, а делает другое? Ведь она же сама сказала, что хочет быть со мной. Я ведь чувствовал её искренность. Так откуда теперь это отчуждение? Эти пустые глаза, которые смотрят, но ничего не говорят?

Дорога передо мной расплывалась от бешеного потока мыслей. Всё внутри бурлило — гнев, обида, непонимание. Селин… Она заполнила каждый мой вдох, каждую мысль. И в то же время держала меня на расстоянии. Как это возможно?