– Что передать Белле? Наверняка ведь будет интересоваться Вашей реакцией.

– Передай, что ты меня озадачил, а когда подготовим население, что бы люди воспринимали новых соплеменников исключительно с положительной стороны, я хотел бы с ней сам поговорить. Такое возможно?

– Думаю, не откажется. Очень девушка умная.

– Вот и хорошо. Скажи, а какие у них планы на будущее?

– Тут много различных факторов, но у Итала, если всё задуманное получится, будет выбор – или вернуться к нормальному состоянию жизни или, кто не захочет, уйти в Небеса на перерождение.

– И ты веришь в подобную чушь? Я о перерождении?

– Александр Валентинович, а Вы верите в Небесный народ? В то, что они существуют?

Мужчина помолчал. Улыбнулся как-то очень грустно.

– Я точно знаю, что если бы не ИХ своевременное вмешательство, моей дочери не было в живых. За одно это я им благодарен... Скажи их царице, что сделаю всё от меня зависящее. А теперь будем прощаться. Если что надо – говори Оленьке, она мне передаст. И… давай сейчас за мной. Не отставай.

Вновь чуть ли не бег по коридорам и мы оказались снова в кабинете. Император подошёл к столу и незаметно для меня нажал какую-то кнопку, потому что почти сразу в кабинет зашли два знакомых мне телохранителя и с ними представительный мужчина.

– Для всех присутствующих. Александр Николаевич с сего дня входит в ближний круг. Будьте добры, Олег Михайлович, выдать соответствующий пропуск с литерой А и пометкой «Прямой доступ». Естественно без личного досмотра. Вопросы есть?

– Никак нет, - мужчина склонил голову и сделал полушаг в сторону от двери, предлагая мне выйти. – Прошу следовать за мной, Александр Николаевич.

В этот раз я с искренним уважением пожал Императорскую руку и после оформления пропуска и ещё пары жутко официальных документов, меня проводили до выхода. Забавно, когда я чисто на автомате подал руку охранникам, и те пожали её уважительно. Да, что значит поручкаться с самим Императором. Теперь что, её вообще не мыть? Шутка.

За спиной беззвучно закрылась тяжёлая дверь, а я выдохнул с облегчением. Что надо было сделать – сделал. Сейчас идти домой? Нет. Решил немного пройтись, но как же без свиты? Без неё не получилось. Только сделал шаг в сторону от двери Дворца, как мне под руку скользнула девичья рука.

– Куда идём?

– «И откуда она взялась? Не было рядом, когда вышел».

– Гулять, Оля. Гулять…

* * *

Сегодня в первый раз увидел город. На первый взгляд всё было привычно, имею в виду дома стояли там, где и должны были стоять, но периодически «спотыкался», видя вместо привычных вывесок совсем другие, да и дома на Невском, если честно, выглядели намного хуже, чем в моём мире. Были какими-то… блёклыми, а некоторые так вообще обшарпанными. Странно - здесь же не было ни революции, ни долгих лет Советской власти, ни Блокады… К тому же ни один дом, ни один Дворец у собственников так и не отобрали, поэтому кто мог, тот поддерживал внешний вид, а кто не мог… Мне стало не по себе. Не думал, что увижу столь яркий контраст между тем, что могло быть и реальностью.

– Есть разница? – тихо поинтересовалась Ольга. – Тебе, вижу, ЭТОТ Петербург не нравится.

– А что здесь может нравиться? – я остановился посреди проспекта и повернулся к девушке.
– Скажи, что здесь вообще может нравиться? Обшарпанные дома? Аляпистые вывески частных заведений? Неужели здесь не придерживаются каких-то определённых норм в оформлении зданий? Мы живём в двадцать первом веке, а складывается ощущение, что попал лет сто назад. И это центр города. Столицы, чёрт всех побрал. Скажи, это норма, ну, например, вот – и я показал дома напротив.
– Хлебная лавка с кричащим названием «Только у нас свежий хлеб круглосуточно». А что, в остальных подобных заведениях хлеб недельной свежести? Ладно, предположим, что так и есть, что только в одной лавке города свежий хлеб. Рядом что? «Колготки и всё самое лучшее для женщин». Ольга, если судить по вывеске, колготки что, предел мечтаний для женщины? В самом деле? Мало в это верится, но если судить по вывеске, стоит посочувствовать женщинам в этой страны. Рядом вполне лаконичная вывеска, но как оформлено? Неужели прям так необходимы все эти дурацкие завиточки и ангелочки. «Салон мадам Энри». Не знаешь, что находится внутри? Так и думал. Музей, торговая галерея или публичный дом. Можно гадать до бесконечности. Знаешь, идём домой, настроение упало ниже плинтуса.

– Саша, ты не прав. Каждый собственник имеет право броской вывеской привлечь к себе внимание. Люди в магазине или салоне – это деньги, а жить хорошо хочет каждый. Или я не права?

– Жить хорошо? – я стал злиться. – Ты считаешь нормальным, когда владельцы лавок не ухаживают за внешний видом СВОЕГО дома? Где живут и работают. Или у всех только одно в голове – набить кошелёк и свалить куда-нибудь подальше. Только куда? В моём мире много курортов в других странах, куда состоятельные люди уезжают отдыхать, а иногда и жить, покинув Россию. А здесь куда ехать? Курорты Италии, Испании, Швейцарии остались лишь на фотографиях и в памяти стариков. В Германию? Так там не лучше чем здесь. Смотрел фотографии в вашем «Лабиринте». Такое же запустение. Не понимаю, честное слово. Войн нет, люди не гибнут, тогда почему вокруг царит разруха? Почему люди не могут жить нормально? Не в обшарпанных домах с покосившимися рамами окон, а навести порядок. Покрасить, отреставрировать здания. Хотя бы фасады, которые видят каждый день тысячи горожан. Мне даже страшно представить как живут люди на окраинах города. Скажи, в остальных городах так же? К примеру, в Москве?

Девушка не ответила, пожав плечами, что я воспринял как, мол, не знаю. Или хочешь – посмотри сам.

Мне было непонятно другое – неужели Император не понимает, что ещё лет десять и дома начнут разрушаться прямо в центре города? В ЦЕНТРЕ… Хотелось выматериться, а потом, развернуться, вернуться во дворец и высказать тезке прямо в глаза всю свою боль, весь гнев. Одно останавливало… здесь я временно. Закончу обучение, выполню свой долг перед Небесным народом и вернусь домой. Пусть там тоже далеко не сё нормально, но за сорок лет жизни привык, знаете ли, к несколько другому городу. А оставаться жить здесь, это надо обладать пофигизмом и стальными нервами, которыми никогда не обладал.

Мы шли домой по Невскому и с каждой минутой во мне всё больше и больше крепла мысль, что этот город – гротескная копия «моего» Питера. Громадные джипы на улице и в тоже время - лошади с повозками. Сверкающий ресторан аж на два этажа и рядом – трактир с мутными стёклами и разбитой дверью. Театр и в десяти метрах, даже смешно стало, общественный туалет, оформленный столь броско, что невольно задумался – где истинный центр культуры… Только когда свернули на Рубинштейна и прошли почти половину улицы, комок горечи в душе стал понемногу таять.