— Да, он поверил. Я сказала, что можно сделать ДНК-тест, но он не собирается его делать. А если всё же захочет сделать, то придумаем, как обмануть… — Зоя замолчала.

— Да, мы просто уедем, и всё. Я ещё сказала, что его мать давно бы уже попросила приехать к ней… — произнесла Зоя, погружаясь в размышления.

— А если он пойдёт к Гурьевой и всё ей расскажет? А она нанимает каких-то людей и начнет копать? — спросила Таисия.

— Ты что, — рассмеялась Зоя, поднося голову к мальчику, который улыбался ей в ответ. Она начала говорить с ним тоненьким голосом, как будто играя с малышом: — Твой папа ненавидит твою бабушку, и вообще у тебя не всё хорошо с генами, твои родственники немного психи. Но не ты, ты у меня самый спокойный, самый красивый, самый умный. И ты у меня умный, умный, — сюсюкала Зоя, целуя малыша, который весело смеялся.

— Зоя! — воскликнула Тая.

Клюква обернулась и серьёзно произнесла:

— Тая, я ему не нужна. Вокруг него всегда кто-то есть, он просто играет со мной, как кот с мышкой. Он не любит, когда кто-то обходит его или не подчиняется ему. Поэтому ему интересно со мной, он хочет лишний раз убедиться, что он главный и все его слушаются. Сегодня он добился своего: показал мне лишний раз, что я, как наша мать, падшая женщина, и ушёл. Он никогда не хотел детей, его любовь всё та же Анна, которую убила его мать. Как ты думаешь, он пойдёт к своей матери, чтобы рассказать ей обо мне?

— Да уж, Сахарок, у тебя и правда не самые лучшие гены, но давай мы постараемся сделать всё возможное, чтобы ты стал лучшим, несмотря на наши семейки? — произнесла Таисия, нежно забирая малыша у своей сестры и играя с его пальчиками.

— Мы вырастим его самым замечательным мальчиком на свете! По крайней мере, мы постараемся, — с надеждой вздохнула Зоя. — И самое главное, Сахарок, мы тебя любим. В отличие от нас и твоего папы, ты будешь расти в атмосфере любви и заботы.

Зоя поцеловала малыша в пухлую щёчку, а он в ответ выпустил изо рта пузырик, вызвав у девушек искренний смех.

— Какой же он у нас кавалер пузырчатый, — произнесла Тая, а затем, словно вспомнив что-то, она нахмурилась и обратилась к своей сестре: — Зоя, мне кажется, за мной кто-то следит.

— Скорее всего, так и есть, я думаю, это был Егор, иначе бы как он узнал про ребенка. Думаю, сейчас все прекратится, не переживай. Кстати, Таюша, завтра вечером я буду на презентации книги. Надеюсь, всё пройдёт быстро, и я смогу уйти пораньше, — сказала ей Клюква.

— Зачем тебе уходить пораньше? Я вообще очень рада, что ты наконец-то выходишь в свет. А то сидишь дома и работаешь целыми днями, как заведённая, — уверила её девушка с длинными темными волосами.

— Я так скучаю по вам, мне хочется проводить больше времени вместе. Ещё чуть-чуть, и всё закончится, — сказала Зоя, глядя на малыша. Он был таким очаровательным, что в её голове мелькнула мысль: «Хочу ещё такого же».

Эта мысль заставила её вздрогнуть, вспомнив, как Егор сказал: «Сестрёнку для сына». Эти слова словно пронзили её, словно нож, вонзившийся в сердце. Они были слишком большой мечтой, и она, нахмурившись, сразу же прогнала их прочь. «Нет, нет, даже не думай об этом, Зоя», — сказала она себе и встала, чтобы собраться на примерку платья. Взяв телефон, она позвонила своей подруге:

— Алло, Жанна, привет. Ты всё ещё занимаешься платьями? Мечтаешь, чтобы твоё платье сняли на презентации моей книги? — спросила она, смеясь. — Тогда жди, я выезжаю.

Жанна была подругой Зои по институту, которая всегда поддерживала её и помогала. Она любила шить и мечтала стать известным дизайнером, но всё же выбрала более практичную профессию — учитель английского языка. Её наряды всегда были смелыми, экстравагантными и новаторскими. Зоя сразу поняла, что именно такой наряд ей и нужен, ведь завтра она попрощается со всем, что было, и вернётся к обычной жизни. Не только Егор любил устраивать представления и шокировать окружающих, но и Зоя чувствовала в себе этот порыв. Она долго отказывалась от него, не позволяя себе быть значимой, но завтра она хотела, чтобы её образ отражал всю её жизнь. Ей нужно было на один день вырваться из своей раковины и открыть себя миру. Зоя Клюкина — яркий человек, и она тоже должна светить, хватит прятаться в темноте.

Пока Зоя примеряла платье, которое должно было раскрыть её другую сторону личности, Егор, находящийся всего в часе езды от города, сидел в комнате свиданий, ожидая свою мать.

Едва я миг отдельный возвеличу,

Вскричав: «Мгновение, повремени!» —

Всё кончено, и я твоя добыча,

И мне спасенья нет из западни.

Тогда вступает в силу наша сделка,

Тогда ты волен — я закабален.

Тогда пусть станет часовая стрелка,

По мне раздастся похоронный звон.

(Иоганн Вольфганг фон Гёте, «Фауст»).

Мужчина сидел в напряжении, не сводя глаз со стекла, за которым вот-вот должна была появиться его мать — заключённая, с которой он приехал на короткое свидание. Спустя несколько минут с другой стороны привели женщину. Несмотря на то, что она провела некоторое время в тюрьме, её внешность по-прежнему была привлекательной. Аккуратно собранные волосы, изящные черты лица и гордая осанка — всё это выдавало в ней аристократическую натуру. Только синяки под глазами свидетельствовали о том, что ей приходилось нелегко. Жизнь в тюрьме, безусловно, сильно отличалась от той, к которой она привыкла на свободе — к комфорту и удобствам. Когда Екатерина Витальевна Гурьева увидела своего сына, её губы растянулись в улыбке, а в глазах вместо холододного безразличия появилась нежность.