А так, сам по себе, вреда он Устинье не причинял. Даже Фёдора иногда сдерживал.

Фёдор его и убьет в приступе гнева. Потом будет долго плакать, горевать, но человека уже не вернешь. И будет это за год до монастыря.

Есть еще время.

Можно подумать, исправлять что-то или нет. Зла Устинья ему не желала, но и добра - тоже. У него добра и так хватает.

– Разреши, боярышня, мы вас до дома проводим, чтобы не обидел никто?

Устя представила, как идут они все такие по улице...

Ой, сплетен-то будет! Отец ее точно выдерет... хотя он ее и так выдерет. Но все равно...

– Не гневайся, боярин, а только много вас. И сплетен много будет. А девичья честь - все, что у девки есть.

Это понял и боярин, и Фёдор. А и правда, явятся они сейчас всей компанией, то-то сплетен соседям будет на шесть лет вперед!

Данила задумался.

– Боярышня, и ты пойми. Вы, двое, беззащитные, и холоп твой ни с кем не сладит, потому как дурак бессмысленный.

– Ой!
– Устинья за голову схватилась.
– Аксинья, сестричка милая, поезжай с нянюшкой? Ведь не поймут дома ничего, суматоха поднимется... мы уж с Петрушкой бегом добежим, а ты поезжай, хорошо?

Аксинья головой замотала.

– Устя... лучше ты!

Лучше, конечно. Но если бы Устя такое предложила, сейчас скандал был бы. А так Аксинья решила, что сейчас весь материнский гнев на Устю падет, на ее долю ничего и не достанется. И уходить ей не хочется. Столько нового! Столько людей!

И царевич... знала б ты, дуреха, на кого глядишь!

Устя опять посмотрела на боярина, потом на царевича. И глаза сделала умоляющие, и ресницами длиннющими хлопнула. Мол, вы мужчины, а я девка глупая, вы решение примете, а я исполню со всем тщанием.

Мужчины не подвели.

– Данила, ты прикажи сюда еще мою карету подать. Довезем мы обеих девушек до дома честь по чести. А холоп и сам добежит, ничего с ним не случится.

– Благодарствую, царевич. Правду говорят, хороший у царя-батюшки наследник, добрый, умный да рассудительный, - льстить Усте было не привыкать. Врать тоже.
– Другой бы рукой махнул, да и мимо прошел, а ты помог. Век молиться за тебя буду. Не дал ты мне грех на душу взять...

А если б не ты, если б этот шпынь у тебя мошну не срезал, так и не случилось бы ничего. Шляются тут всякие, полюби вас Рогатый.

Фёдор цвел и пах от похвал.

Устя многословно благодарила. И никто из них не замечал жадного взгляда зеленых глаз.

***

Михайла смотрел на Устинью.

Только на нее.

Он и по сторонам оглядывался, но краем глаза всегда видел боярышню.

Платье холопское? Золотых ожерелий на шее нет?

Да разве это важно?

Михайла женщин всяких навидался, напробовался, еще и тошнить начало. Но таких он не встречал никогда. Чтобы смотрела, улыбалась, разговаривала, а у него все внутри перехватывало. И еще ее слышать хотелось. Снова и снова.

Каждый миг, каждую секунду.

Это и царевич понял. Смотрит тут... ревность поднялась изнутри, скрутила внутренности жестокой судорогой, заставила сглотнуть горькую слюну.

Чего он на НЕЕ смотрит?! Видно же, что девке не в радость! Она этого хоть и не показывает, хоть и улыбается, и кланяется, а Михайла все равно видел.

Видел, как она отстраняется, неявно, но уверенно, как старается не подойти слишком близко, как сверкают гневом серые глаза...

Боярышня.

Сговорена ли она? А может, любит кого?

Неважно!

Все равно - его будет!

Не отдадут за него боярышню? Ха! А это смотря за кого и какого! За ненадобного шпыня Михайлу конечно не отдадут. Он хоть и Ижорский, да что у него есть-то, кроме имени? Исподнее в дырках?

Конечно, не отдадут. И она не посмотрит. То и правильно.

Не такая она, как другие бабы, на сеновал ее не затащишь, сладкими словами уши не зальешь, не заморочишь, то Михайла сразу понял.

А вот если он царским ближником будет... ладно, царевичевым, пока не царским, но это ж дело наживное, верно? Сегодня ты царевич, завтра царь, всякое случиться может.

Вот если будет Михайла при царе, то и все у него будет. Он-то сможет все обернуть к своей пользе. А когда будет он в золоте, при деньгах и при поместьях, тогда уж и она поласковее посмотрит. Верно?

Верно ведь?

Подожди, Устиньюшка. Моя ты будешь...

Только моя.

А царевич... а что - царевич? У него вон, царство есть, пусть сидит и правит. Ему надобно на царевне жениться, не на боярышне. Наверное.

Почему-то даже мысли Михайле не приходило о другом. К примеру, женится Фёдор на Устинье, а к Михайле та будет на сеновал бегать, как другие бегали.