– УмнО.

– И Фёдору просила передать, что всем он хорош, но она себя до брака блюсти будет. И только так.

– Так ли?

– Мой слуга о ней нарочно спрашивал. Нет у нее никого. Аксинья, та, вроде как, крутит что-то. Видели ее пару раз ночью во дворе. А вот Устинья - та никогда. Она либо у себя, либо при матери, либо при бабке.

– Еще и бабка? За ней Устинья тоже ухаживала?

– Да, Любавушка. Бабка там плохо себя чувствовать стала, приехала к внучке. Устинья от нее и не отходила, считай, с приезда.

– Хммм...

Конечно, не совсем так было. Но холопы отлично понимали, что про волхву лучше молчать. Чего там тебе хорошего будет?

Правильно, ничего. А вот волхва, коли узнает, что беда из-за тебя случилась... ей и имя знать не надобно. Проклянет - да и все. И язык отсохнет болтливый, и сам помрешь смертью безвременной.

Не успеет?

Ой ли? Может и успеть.

– Я сама на нее посмотрю поближе, поговорю. Понравилась она тебе, Платоша?

– Понравилась, Любавушка. От умной женщины и дети умные родятся.

Любава промолчала. И родственника отпустила. А потом отправилась в крестовую.

Упала на колени.

– Господи, помоги! Вразуми, направь на путь истинный...

Господь молчал.

Как и раньше, как и долгие годы после замужества. Но Любаве так было легче. Наверное...

***

Боярин Заболоцкий в горницу вошел, что тот медведь рыкающий. И ключи на стол положил.

– Батюшка?

Устинья уже пришла в себя, да и к матери пришла.

– Сидите, бабы?

– Что случилось, Алексей Иванович?
– боярыня первой в себя пришла.
– Никак не угодили мы тебе? Уж прости нас, баб глупых...

Боярин только рукой махнул.

– Что ты, Евдокиюшка! Угодили, да еще как! И Платон нашу девку хвалил - хвалил. Уж такая умница, и разумница, и коли жребий выпадет, так быть ей царевной... не ругаться я пришел. Ты вот возьми-ка ключи, да платьев новых Устинье нашЕй.

– А на Аксинью, батюшка?
– Устя смотрела прямо. Она-то как раз не боялась, просто мать под отцовский гнев подставить не хотела.

– А... и на Аксинью пусть! Авось и правда кому в платах приглянется! Она ж у меня не пугало какое... и себя вести ее поучи. А то сидит, кулема!

– Хорошо, батюшка, - согласилась Устинья.

Боярин через стол перегнулся и по голове ее потрепал.

– Будь умницей, Устя, в золоте ходить будешь, на шелках спать...

– Да, тятенька.

Боярин икнул, да и вышел отсыпаться. А боярыня протянула руку к ключам.

– Пойдем-ка, девочки, пока ткани отложим. А то передумает ваш батюшка завтра...

Аксинья ногой топнула.

– И мне! Устьке платья, а мне - так? Авось да приглянусь кому?! Дрянь ты, Устька!

– Я-то тебе в чем виновата?

– Ты... ты... могла бы и сказать...

Хлесткая затрещина оборвала гневную речь.

– А ну помолчи, Ксюха, - когда боярыня Евдокия таким тоном разговаривала, ее и муж побаивался, куда уж там дочери рот открыть.
– Устя для тебя что могла, то и сделала. И в палаты взять попросила, и на отбор проведет, и платьев тебе нашьют. Только вот будешь так свой дурной норов проявлять, все напрасно будет. Лебедь и в мешковине - лебедь, а ослица - она и в бархате с копытами.

Аксинья хрюкнула что-то жалобное - и бегом за дверь вылетела.

Устя посмотрела на мать.

– Она ведь поймет? Правда?

Боярыня только головой покачала.

– Какие ж вы у меня разные получились, девочки. Прасковья ничего, кроме дома и подворья видеть не хочет, для нее там весь мир сошелся. Тебе, Устя, от бабки все перешло. А Аксинье... ей тяжелее всего придется. Ничего ей не досталось, бедной моей девочке. Ни красоты особой, ни ума великого. Зато зависти в ней много. Так и плещется, через край выхлестывает.

Устя кивнула.

– Матушка, не виновата я. Я ее не дразнила, не подначивала...

– А тебе и не надо. Аксинья ведь не совсем дура, и глаза у нее есть. Она и сравнить вас может, и вывод сделать. Понимает она, что ты лучше, вот и злится. Хорошо, что вы родные сестры, ты ее люби, помогай, а вот спину не подставляй.

– Маменька?

Вот уж чего Устя не ожидала от боярыни. Но заговорила кровь волхвиц, вот и сказала Евдокия то, о чем стоило бы промолчать.

– Ты у меня, Устя, как повзрослела за последнее время. Поймешь. Ксюшу зависть будет толкать под руку, пока не сдастся она. А на что тогда решится - Бог весть. Чем дольше протерпит, тем страшнее получится удар. Не поворачивайся к ней спиной. Не надо.