Но Фёдору не хотелось.

Его мысли занимала медноволосая красавица. Ведь и правда хороша собой! Не первая красавица, к примеру, Борькина женка куда как красивее, только вот прикоснуться к царице Марине Фёдор даже щипцами не смог бы. И как с ней Борька только в постель ложится? Жуть! Фёдору бы трон предложили, и то не согласится! Она ж...

От нее холодом тянет. Ледяным, страшным...

А вот Устинья - теплая. К ней руки протягиваешь, и греешься. Такое чувствуется.

Одна из девушек была похожа на Устю, но Фёдор даже не поглядел в ее сторону. Не нужна ему подделка! Ему настоящую хочется. И завтра...

Завтра он окажется рядом с ней.

Рядом...

Под эти мысли и уговорилась бутылочка франконского вина, а потом и вторая, третья. И завтра наступило незаметно...

Фёдор подорвался с кровати, посмотрел в окно.... Нет, еще не полдень.

– Царевич, ты умойся, а я одежду уже подготовил, - Михайла погрешил против правды. Воду правда принес он. А вот одежду готовили другие слуги. Но кого волнуют подобные мелочи?

Уж всяко не его!

И не Фёдора, который сунул голову прямо в таз с водой, а потом встряхнулся, словно собака, на половину комнаты, и уточнил.

– Там лекарь не пришел?

– Нет пока.

Фёдор кивнул.

– Ладно. У тебя что?

– Немногое, царевич. Много за ночь и не узнаешь, - развел руками Михайла.

Так-то справедливо. Ночью все спят, разве что совы ухают. А холопка Лукерья, которая выскочила к красавчику на свидание, больше верещала под ним, чем разговаривала. А что?

Бабы - они больше всего разболтать готовы после этого дела. Тогда они размякшие, податливые и за языком не следят. Михайла точно знает. Не впервой ему... иные и про захоронки свои али хозяйские так душевно все выбалтывали, про планы докладывали...

– И что ж узнал?

– Что не сговорена твоя боярышня, царевич, я уже говорил. А что в сердце у нее никого нет, сейчас верно скажу. Ни сердечного друга, ни тайны какой. Никто ей писем не пишет, ни к кому она не бегает. Не смотрит, не вздыхает.

Почему-то Фёдору было приятно это слышать. Но и Михайле было приятно это говорить. Собственники...

Фёдор кивнул, и принялся одеваться.

Пока позавтракал, тут и лекарь пришел.

Конечно, пригласить его к столу Фёдору и в голову не пришло.

– Пришел? Одежду принес?

Адам кисло подумал про диких россов, но поклонился, и принялся доставать одежду. Традиционно лекари ходили в длинном балахоне, похожем на рясу, только зеленого цвета, длиной до колен, и широкополой шляпе. Разве что во время эпидемий надевали маску с клювом, в который закладывали корпию, пропитанную отваром целебных трав. Или сами травы - кто во что горазд.

Помощники носили то же самое, но шляпа им пока не полагалась. Повязка на лоб и капюшон *

*- единой формы у лекарей не было очень долго, исключение - форма 'чумного доктора'. Но в Россе пусть будет. Прим. авт.

Фёдор был выше лекаря на голову, так что балахон пришлось надставлять.

Царевич натянул его прямо поверх одежды, поморщился - и высказался.

– Гадость!

Адам промолчал.

Он не станет объяснять, что это не просто так.

Зеленый цвет - цвет жизни. Он защищает одежду от брызг крови и прочих жидкостей, больных же и рвет, бывает, и мокрота у них идет... а до колен балахон потому, что на улицах грязи как раз по колено. Вот, чтобы подолом не мести, его таким и носят. И даже повязка на голове не просто так. и у него, и у помощника. А чтобы волосы в глаза не лезли, и пот не затекал во время операций.

Зачем это царевичу? Ему не нравится - и не надо. И правильно, кстати говоря!

В балахоне царевич был похож на очень тощую и противную жабу. Только что бородавок не хватало.

Поди ж ты, вроде и не толстый, а впечатление именно такое. Не идет ему. Никак.

– Короб, - почтительно подал искомое Михайла.

Слуги ему не мешали. Хочет этот сумасшедший смерть за усы дергать - пусть его! Им меньше достанется.

Фёдор перекинул перевязь через плечо, поморщился.

– Тяжело.

Адам развел руками.

А ты думал, все так просто? Там одни инструменты чего стоят. Понятное дело, самых ценных тут нет, но есть скальпели, пила, есть зажимы, еще кое-что... по капельке, но вес набирается приличный. Потаскаешь такой - мигом помощника возьмешь.

– Присядь, царевич, - попросил Михайла.

– Зачем?

– А вот, - парень показал накладные усы и парик. Адам под шляпой тоже был в парике, кстати.

– Давай, - кивнул Фёдор.

И через несколько минут оказался неузнаваем. Михайла ему и брови толщиной с упитанную гусеницу умудрился сажей нарисовать.