Из горла Беллы Харрсинг вырвался негромкий смешок. Звук получился хриплым и влажным.

– Не сомневаюсь, что можете, моя дорогая. Придворные называют вас возродившейся императрицей, – добавила она, понизив голос. – Даже стоя здесь, я слышу их шепотки.

– Я тоже. – От этой мысли у Эриды потеплело на душе, и ее сапфировые глаза блеснули. – Даже лорды, которые раньше смеялись в лицо, теперь целуют мне руки и молят об одолжении, выполняя каждый мой приказ.

Все ее тело звенело от смеси радостного предвкушения, страха и величавой гордости. Она в очередной раз пожалела, что не может носить при себе меч или какое-то другое оружие, как это делали все мужчины. Даже ее бездарные придворные, с трудом орудующие вилкой, щеголяли клинками, только чтобы ощутить себя опасными. У Эриды же не было ничего, кроме корон и юбок.

– Я повелительница четырех королевств, – прошептала она и медленно стянула с руки перчатку, обнажая королевское кольцо. Похожий на зеленый глаз изумруд мерцал на пальце, словно подмигивал ей.

Леди Харрсинг посмотрела на камень долгим, завороженным взглядом.

– Возрождение Древнего Кора, – пробормотала она, повторяя слова Эриды. – Когда-то об этом мечтал ваш отец. И отец вашего отца.

– Знаю, – не задумываясь, ответила Эрида. Ей с самого рождения вбивали в голову подобные надежды.

– И вы приблизились к этой цели, как ни один король до вас, – добавила Харрсинг. Она медленно и осторожно протянула облаченную в перчатку руку, но так и не коснулась плеча Эриды.

Эрида инстинктивно наклонилась ближе к Харрсинг, чтобы почувствовать знакомое прикосновение. Пусть это и было по-детски.

– Он бы тобой гордился.

В воздухе повисли произнесенные шепотом слова, едва различимые в шуме ветра. Однако Эрида потянулась к ним всем своим существом и крепко прижала их к сердцу.

– Спасибо, Белла, – сказала она тихим, дрожащим голосом.

Аскал раскрывался у них на глазах, разрастаясь подобно кровоподтеку на коже. Золотистые стены и шпили соборов стремились ввысь, а зелено-золотые флаги сверкали на фоне алых, как кровь, облаков. Аскал был огромнейшим городом в мире – домом для пятисот тысяч душ. Дворец Эриды стоял в самом его сердце, на окруженном высокими стенами острове, словно отдельный городок внутри столицы.

Эрида осмотрела знакомую панораму, замечая каждую башенку, каждый флаг и мост, каждый купол и каждый канал. Она представила, как проедет от трапа корабля до Нового Дворца по заранее подготовленному для нее пути – по парадному маршруту. Горожане будут приветствовать ее криками триумфа и обожания, раскидывая перед ее лошадью цветы. Она была завоевательницей, вернувшейся домой. Она была возродившейся императрицей. Величайшей правительницей, которую знало их королевство.

А ее царствование только начиналось.

Она еще крепче вцепилась пальцами в перила, удерживая себя на месте. Ей пришлось призвать на помощь всю силу воли, чтобы не прыгнуть в воду и не преодолеть вплавь оставшийся путь до ее дворца, до ее трона и, что самое главное, до Таристана.

Эрида медленно отстранилась от руки Харрсинг, и пожилая дама не стала ее удерживать: не имела права указывать правящей королеве. Прищурившись, она посмотрела на Эриду, но та, явно увлеченная мыслями о чем-то другом, не дала никаких объяснений. Ничего не сказав, Эрида повернулась спиной и к городу, и к леди Харрсинг.

– Позволь мне остаться, дорогая.

Она успела привыкнуть к этому голосу. Услышав его снова, она не вздрогнула, не испугалась, лишь стремительно подняла взгляд на алое небо. Полдень едва миновал, но, куда ни глянь, казалось, что уже наступает закат.

– Впусти меня.

Она ответила так же, как всегда. Еще чуть-чуть, и можно было бы подумать, что она его поддразнивает.

– Кто ты?

Тот, Кто Ждет ответил бархатным голосом, змеиными кольцами обвивавшим ее разум:

– Ты уже знаешь ответ. Позволь мне остаться. Впусти меня.

Он исчез не сразу. Его прикосновение растворялось постепенно, пока от него не осталось одно лишь эхо.

Корэйн мгновенно приняла боевую стойку и направила меч в ту сторону, откуда раздался голос. Уроки Сорасы Сарн не прошли даром.

На возвышавшемся над ней берегу собралось множество фигур. Яркое солнце освещало их сзади, размывая силуэты так, что Корэйн пришлось прищуриться, чтобы их разглядеть.

– Мы не желаем вам зла, – повторил один из незнакомцев, медленно шагнув вперед. Он даже не испугался меча, который она держала в руке, каким бы смертельно опасным тот ни был.

Корэйн сомневалась, что хоть кого-то из Древних можно напугать мечом.

«Они все бессмертные». Корэйн сразу поняла это. У них были такие же серьезные лица, как у Домакриана, и они смотрели на мир тем же взглядом – глубоким и отрешенным. Тот, что ближе всех, двигался с какой-то неземной грацией, плавной и стремительной, словно река, в которой стояла Корэйн.