День был испорчен. Аликс плакала, когда узнала о попытке покушения, а Мария Фёдоровна сидела со скорбным выражением лица и печально смотрела на нас обоих.

— Менять, менять, вот и наменял, — всхлипнула Аликс. — Это всё твои реформы и пертурбации.

— Дорогая, по сути, я ещё даже не начинал реформировать наше болото, не волнуйся, это случайность, всё будет хорошо, — успокаивая супругу, сам я лихорадочно размышлял над произошедшим.

Нападающих было трое, двоих охране удалось застрелить, одного ранить. Им оказался некто Пётр Владимирович Карпович. Это меня по-настоящему испугало, ведь я хорошо помнил из курса истории, что именно Пётр Карпович убийством министра просвещения Боголепова в начале 1901 года открыл так называемую вторую волну террористизма в России. Но сегодняшнее покушение стало явным отклонением от привычного хода истории, а, значит, вносимыми мной изменениями были разбужены неведомые магические силы, защищающие естественный ход событий. Мне вспомнились слова нашего школьного историка — история не терпит сослагательного наклонения. Да ещё как не терпит!

На душе было мерзко и тревожно. И что, позвольте спросить, мне делать? Отодвигая потенциальную гибель через два с лишним десятилетия, я чуть не погиб от пули через три дня после коронации.

— Дорогой, едем в Санкт-Петербург, там спокойнее и охрана натужней, — Аликс умела быть убедительной, хотя все исторические факты, включая убийство моего «деда» Александра II, явно говорили об обратном. — Мне обещали представить чудесного ясновидящего, он будет предостерегать тебя, мой несчастный Ники.

— Надёжней, от слова — надежда, — поправил я и совсем тихо напел: — Надежда — мой компас земной, а удача — награда за смелость…

— Какая приятная мелодия, — заинтересовалась Аликс, всегда неравнодушная к музыке, — Кто это написал? Глинка или Римский-Корсаков?

Военный министр Пётр Семёнович Ванновский, с которым я познакомился утром следующего дня, был, пожалуй, всем хорош, за исключением своего почтенного возраста. Близкий друг Александра III, герой Турецкой войны, автор бессмертной фразы: «У России только два союзника: её армия и военно-морской флот».

Беседуя с Ванновским, одновременно я размышлял — кем его заменить. В своё время я много читал о графе Дмитрии Алексеевиче Милютине, министре-реформаторе времён моего деда Александра II. Ого, уже моего деда! Быстро, однако же, Вы освоились, уважаемый новоявленный Ники. Нет, Милютин не вариант, ему уже 80, и хоть впереди у него ещё 16 лет довольно активной жизни, ставку явно нужно делать на молодых. Мария Фёдоровна настоятельно советует присмотреться к Алексею Николаевичу Куропаткину — всего сорок восемь лет, прогрессивен, амбициозен, правда не в ладах с Николаем Николаевичем, ещё одним моим теперешним двоюродным дядей, из-за чего и был направлен из Генерального штаба сначала командующим войсками в Закаспийскую область, а потом и того дальше — в Тегеран, главой чрезвычайного посольства.

— Пётр Семёнович, — вернулся я мыслями к нашей беседе, — а как Вы относитесь к изобретению Хайрема Максима?

— А кто это, простите? — Ванновский был искренен в своём неведении.

— Американский, правда теперь уже английский изобретатель пулемёта. 600 выстрелов в минуту, начальная скорость пули 740 метров в секунду.

— Страсть то какая. При таком вооружении и войны смысл теряют, с этакой-то скорострельностью за неделю всех врагов перебить можно.

Я, — дитя ядерного века, грустно улыбнулся. Долгий путь от палки до водородной бомбы и каждое новое изобретение казалось верхом эволюции вооружений, средством сдерживания, способным априори предотвратить бессмысленные войны. Ах, если бы…

— Пётр Семёнович, вы человек военный и разрешите говорить с Вами напрямую, без экивоков, — в глубине души мне было жалко расставаться с добродушным генералом, но дело этого требовало. — 74 годочка Вам…

— Намёк понял, место просиживать не обучен, сам чувствую — хватку теряю, в молодости куда резвее был, читал, интересовался, — на удивление генерал казался даже довольным моим предложением. — Куропаткина рекомендую. С ним эти самые пулемёты, лодки подводные, прочие новинки. Я только за, пусть пашет. А наше дело стариковское — чаи распивать, да про подвиги внукам заливать. Честь имею!

Часом позже 34-летний, буквально пышущий энергией Пётр Аркадьевич Столыпин ворвался в мой рабочий кабинет. Внук Светлейшего князя Александра Михайловича Горчакова до глубины души поразил меня свободой личного общения. Быстро подойдя ко мне, он внезапно схватил и начал крепко сжимать мою руку. Меду нами говоря, и в прежней жизни мало кто себе позволял подобное, что говорить, насколько удивительно это было в данных обстоятельствах.

— Здравствуйте, Ваше Величество. Рад, очень рад, — тон был действительно очень радостным, но внимательные умные глаза были спокойными и оценивающими. — Такая честь, такая честь. Слов нет. Но позвольте вопрос — как Вы вообще обо мне узнали?

— Внуки Горчакова на дороге не валяются, к тому же я слышал, что у Вас довольно много идей государственного переустройства…

— Много идей, очень много. Нам нужна Великая Россия, потому и с радостью дам согласие возглавить Комитет министров!

— Не горячитесь, голубчик, — напор Столыпина начал меня немного угнетать, его энергию явно требовалось направить в мирное русло. — Комитет министров возглавит на данный момент Сергей Юльевич Витте. Вы, простите, пока довольно молоды и неопытны. Освойтесь для начала в столичных сферах, а будете усердны и инициативны — обязательно придёт и Ваш черёд, а пока не поймут, не обессудьте. Хотя, как общеизвестно, молодость — это единственный недостаток, который всегда довольно быстро проходит. Так вот, к делу — Вам я предлагаю интереснейшую должность министра внутренних дел.