Мои? любимыи? (не) медведь (+ Бонус)

Аннотация

Даже если вам немного за тридцать, есть всегда маленький шанс встретить своего вовсе не принца, а медведя…. Большого и наглого, к счастью, не очень волосатого. И очень, очень любимого….

 

ГЛАВА 1 Выхожу из машины и не верю своим глазам: нашу пятиэтажку ремонтируют. Ее снести нужно уже лет как двадцать, а они дом красят, идиоты. Открываю багажник и достаю сумку с вещами. Всего пару дней придется погостить, но в этот раз я подготовилась как надо, ибо больше спать в маминой фланелевой рубашке в июне — я не намерена. Закрываю машину и иду к подъезду. Прохожу мимо ворчливых старух, которые с радостью перемывают кости мне и моей красавице машинке. — Алиночка, здравствуй, неужели ты решила посетить своих родителей? — ехидно пролепетала одна из старушек. — И вам, здравствуйте. Ни в коем случае. Они же не больные, как некоторые, чтобы их посещать. — Алиночка, а напомни, тебе сколько уже стукнуло, тридцать пять? — подключилась вторая ехидна. — Почти тридцать два. Самый расцвет женской сущности и красоты, — и неважно, что это по версии какого-то журнала. — Все равно уже много. Деток-то не родила еще, а муж? — А замуж я выхожу через полгода, ну а с детьми мы решим попозже. Ладно, пойду я, а то приехала всего на пару дней, хочется побольше побыть с родителями. До свидания. Захожу в подъезд и снимаю с лица дурацкую улыбку. Кажется, уже лицо сводит от никому ненужной мимики. Век бы мне не видать это место, сначала один кости перемоет, потом другой, а потом десерт в виде родителей. Нет, их я люблю, но оправдываться последние лет семь, почему у меня нет семьи, просто достало. Поднимаюсь на третий этаж, попутно поражаясь обшарпанным стенам. Сколько раз просила родителей переехать в другую квартиру, и ведь оба работают. Но нет, все копят, для каких целей — неизвестно. Звоню в дверь и мысленно себя настраиваю держаться и ни в коем случае не хамить маме в ответ на ее вечные просьбы найти мне мужа. — Привет, доча! — папа целует меня в щеку. Тут надо сказать, что папа-то он мне не настоящий, точнее самый настоящий, но вовсе не кровный. Мама вышла за него замуж, когда мне было четыре годика. Конечно, я почти ничего не помню, вот только знаю точно одно — мой папа самый лучший. — Привет, — обнимаю папу в ответ. — Алишка, ты стала еще красивее. И волосы такие длинные стали, неудобно, наверное, с такими? — Удобно, папуль. Я их убираю на работе. А где мама? — Курицу из духовки достает. Пойдем скорее. *** — Алин, ты чего, как с цепи сорвалась? Я курицу больше для Пети готовила. — Маш, ты чего? Куда мне целая курица? — Ей тоже некуда. Я заметила, Алина, — обращается уже ко мне. ­– Что у тебя появился животик. И ладно бы он появился по другой причине, а это видать просто жирок. — Маша! Ты вообще, что такое говоришь? Алинка реально стройная, это я тебе как мужик говорю. Стройная, миниатюрная девушка, не выдумывай чушь! — Я и не спорю, что она стройная, но животик нужно убрать. Алин, ты же знаешь, я тебе добра желаю, но, если ты так хочешь курицу, ешь, конечно. — Ты права, я уже наелась, на этом нужно остановиться, — спокойствие, только спокойствие. Максимум через полчаса папа уйдет смотреть телевизор, а мама начнет выносить мне мозг. Папа уже привык, что ему нужно ретироваться на часик-другой. Если он этого не сделает сам, мама его просто попросит об этом и отнюдь не в лучшей форме. Можно подумать, что моя мама этакий злой вождь, нет, это совсем не так. Просто она, как и большинство мам, желает обустроенности для своей единственной дочери. Под обустроенностью она, конечно же, понимает богатого мужа и детей. Вот папа уже вытирает рот салфеткой, а мама убирает посуду, еще чуть-чуть, еще немножко и начнется. Но прежде мама начинает мыть посуду, ее это всегда успокаивает. А вот меня нет. Смотрю, как она берет горчицу и сыплет на губку. Включает маленькую струйку воды, мочит посуду, выключает кран и начинает натирать тарелки. Выколите мне глаза! Она по-прежнему экономит воду! Включает кран и выключает, и так постоянно. Пожалуй, больше этого меня бесит только вечное напоминание о том, что я не замужем, тьфу еще и горчицей моет посуду, раньше хоть было хозяйственное мыло. — Алин, ты еще не нашла себе парня? — Нет. Меня не привлекают парни, — мама бросает губку и вопросительно на меня смотрит. — Успокойся, я имела в виду, что меня не привлекают молодые парни, исключительно взрослые мужчины. — Слава Богу, а то с тобой помереть раньше времени можно. Хотя тут я тоже лукавила, меня не привлекали мужчины. Я даже ни разу не влюблялась, исключение составлял Джордж Клуни, правда до тех пор, пока он не женился на не очень красивой девушке. Тут я поняла, что вкус у него не очень, стало быть, и любовь моя к нему пропала. И вообще, какая к черту любовь, не для меня это все. Кому-то это все нужно, но я родилась, увы, не такой. От слова муж меня конкретно трясет. В моей жизни было двое мужчин, мои однокурсники — Гена и Артем. Хотя Генку-первооткрывателя сложно назвать этим словом, он-то в меня и вселил эту антилюбовь к мужикам. Как вспомню, так вздрогну. Помню, как мы с подружкой снимали квартиру вдвоем, и вот это ОНО приходило ко мне в гости. Стыдно вспомнить, я тогда даже с ним официально встречалась. И цветы, и конфетки, и вонючие носки в моей квартире. Наверное, тогда надо было обратить внимание на этот значительный нюанс, но в девятнадцать я думала, что парень просто вспотел, мало ли, с кем не бывает, цветули-то дарил. И носки тоже иногда менял, и даже кулон серебряный подарил. А потом случился первый раз, и вот тут как-то и носки померкли. Я после этого раза долго думала, как от него избавиться, а этот придурок и намеков не понимал, так исправно в гости и ходил, да еще больше цветулями задаривал. Каюсь, даже думала продолжить с ним отношения и согласиться на второй раз, но постоянно открытая крышка унитаза, капли на полу и на сиденье унитаза, ну и, конечно, носки, поставили жирный крест на Генке. Дальше ситуацию после Генки пришлось исправлять моему любимому Артемке, правда, любимый он только друг. Он, можно сказать, по-дружески показывал мне на протяжении ни одного года, что секс — это не так уж и стремно, иногда вообще было хорошо. Мы с ним никогда не встречались как пара, не было даже и намека на какие-то чувства. Мне было так проще, ну и ему соответственно тоже. После университета наши дороги разошлись, Артем вовсе уехал в другой город, пару раз в год мы встречаемся и дружим в постели. Правда, уже год, как мы не виделись, исключительно только телефонные разговоры, а мне большего и не надо. Наверное, я все же так себе женщина, ну вот не нужен мне мужик и все тут. Как представлю, что появится какое-то чмо, вечно разбрасывающее носки по моей любимой, еще не невыплаченной ипотечной квартире, так в дрожь бросает. Ну и опороченный чужими каплями, вечно открытый мой фаянсовый друг, тоже радости не прибавляет. И вообще, что за дурацкая привычка не закрывать крышку унитаза? По Фен-Шую открытая крышка символизирует дыру несчастья, в которую уходит энергия. Фу, чур меня! — Может ты все-таки проснешься? — надо мной нависает мама. Ой, кто-то уже и посуду вымыл мизерными каплями. — Прости, я задумалась. Мне к стене вставать на расстрел или так, сидя можно? — Вот совсем не смешно, Алина. Тебе уже тридцать два, когда ты подаришь нам внуков? — Мам, в принципе, через девять месяцев могу, но проблема в том, что я сейчас на таблетках, а после их отмены нужно еще три месяца подождать. Стало быть, через год могу привезти тебе сюда малыша, даже двойню. С моими знакомствами мне даже все бесплатно сделают. — Снова дебильные шуточки. — А я не шучу. Я ведь правда так могу сделать. Только вопрос в другом, ты внуков хочешь или чтобы я мужика нашла? В современном мире эти вещи можно не совмещать. — Все, молчи. Ладно, с этим мы определились. Дальше ты только не отказывайся сразу, просто послушай меня. Я все узнала, у нас в больнице требуется гинеколог. Ты здесь будешь просто королевой, звездой нашего города и мужа тебе сразу найдем. — Офигеть. Мам, ты вообще в своем уме? Променять работу в элитной частной клинике во второй столице, на работу в Мухосранске в районной больнице?! Ты там что, горчицы перенюхала, когда посуду мыла? — Я просто хочу, чтобы ты была рядом, мне так будет спокойнее. — Прости, но — нет. И к тому же, у меня еще неоплаченная ипотека, ты не забыла? — Мы поможем тебе ее выплатить. — А, так вот почему ты так экономишь воду, чтобы мне помочь с ипотекой, круто. — Не говори ерунду. Ты же у меня красавица, я ведь не как мать оцениваю, а реально. Я счастья для тебя хочу, понимаешь? А если ты будешь здесь, мне будет проще устроить твою личную жизнь. — Нет, мам. Я сюда никогда не вернусь. Нужно быть полной дурой, чтобы променять то, что у меня есть, на это. Не обижайся. Если ты меня не будешь доставать, я буду приезжать к вам чаще. Кстати, вы могли бы приехать ко мне, в чем проблема? — И приедем! Ладно, давай чай делать и торт есть. — Отлично, я как раз хочу сладенького. — Нет, тебе никакого торта, про живот я не шутила. — Мама! — Алина! — Брейк, девочки, час уже прошел, вы должны были уже насобачиться. Давайте есть торт. ГЛАВА 2 — Алин, я просила тебя не сидеть на диване в джинсах? Где ты только не сидела в них, а теперь диван протираешь. Подложи вон простынку. — Хорошо, мама, — второй день, а мне уже убиться хочется, благо завтра утром уже домой. Снимаю джинсы, переодеваюсь в домашний костюм и возвращаюсь к папе на диван. — Вот так лучше. Только живот не забывай втягивать, передышка может быть только, когда мы спим, да, Петя? — Нет, Маша. Но пусть будет, да, — мама тихо бубнит и уходит на кухню. — Алин, ты ее не слушай. У тебя правда все хорошо. — Спасибо, пап. — Алина! Иди сюда, пожалуйста, — кричит мне мама. Нехотя встаю с дивана. — Потерпи немного, у нее просто климакс. — Хорошо, пап, — улыбаюсь папе и иду на кухню. — Я тут подумала, раз внуков ты пока дарить нам не хочешь, может, заведешь себе кошечку или собачку? Женщина должна о ком-то заботиться, у нее это в крови, понимаешь? — Понимаю. Обещаю, что как только выйду на пенсию, я заведу себе трех котов и пару собачек. — Ты можешь не дожить до пенсии с нашими реформами, заведи сейчас. — Ну, спасибо, мам. Ладно, когда все станет плохо, обещаю, что схожу в приют и возьму несколько кошек. Именно они найдут мое бренное тело, когда я помру в одиночестве. Кстати, мам, я против вскрытия, не хочу, чтобы над моим телом глумились, а они там такое творят, фи. Нужно написать заявление при жизни, а то еще вскроют, я же этого не переживу, с того света вернусь в теле таракана. — Алина! Что у тебя вообще в голове!? — Хм… мозг… и его структуры. О, Боже, я забыла, что у нас еще в голове есть, кошмар, надо память освежить. — Голову тебе нужно новую пришить. — Нет, боюсь, что трансплантация головы не лучшая операция в мире, вообще я не верю в ее успешность и знаешь… — Все, закрой рот! Можешь брать пирожные и идти смотреть с отцом телевизор, ты добилась своего. — Мамуль, я тебя тоже люблю, — целую пыхтящую от злости маму, и иду в гостиную. *** Встала с утра пораньше, пока скамейка свободна от бабок. Попрощалась с родителями и отправилась в путь на своей любимой желтой жучке. Правда, через пару часов езды моя попа уже не была рада ни моей любимой машинке, ни чипсам на переднем сиденье. Поедая очередную порцию чипсов, все размышляла о кошках. А может, и вправду подобрать котика, сразу яйки обрежу, чтобы не метил в моей двушке, зато мужчина как-никак в доме будет. Начало будет положено, а там, гляди, и мужика какого встречу, хотя вот этого не особо хочется. Пока тянулась рукой за очередной порцией чипсов, не заметила, как какая-то сволочь вылетела справа, прямо у меня перед носом. Скотина, у меня же главная! На автомате сигналю уроду или уродке, фиг разберешь, и тут этот объект резко останавливает свой джип. Не знаю, как успела затормозить. Кажется, у меня от страха сейчас выпрыгнет сердце. Пока успокаиваю свое взбушевавшееся дыхание, вижу, как из машины выходит ОНО: большое, нет, просто огромное, благо не волосатое чудовище. Этот медведина подходит к моей машине и стучит в окно. — Вышла из машины, курица, — ну, урод! Недолго думая, незаметно достаю из сумочки электрошокер и открываю дверь. Медведища чуть отходит от двери, и я выхожу из машины. Лучше бы я этого не делала. — Нет, не курица, цыпленок, — проговаривает «медведь», усмехаясь, а я еще больше скукоживаюсь. Какой на фиг цыпленок, по сравнению с этой громадиной я таракан. И кажется, меня сейчас прихлопнут. Поднимаю голову и смотрю в упор на это животное. Животное, кстати, совсем не страшное, в смысле страшное, но симпатичное, брюнетистое, коротко стриженное, с огромной квадратной мордой и черты лица весьма не плохи. Хотя, как сказал бы мой знакомый пластический хирург — эту горбинку на носу надо исправить. — Что ты сейчас сказала?! — Ой, я сказала это вслух?! Простите, я думала не о вас, а о своем друге. Вы не могли бы от меня отойти? Вы нарушаете мои личное пространство. — Ты у меня сейчас знаешь, куда пойдешь со своим пространством? — Не надо мне угрожать. — Да ты что? Ты какого хрена мне сигналила? — А какого лешего вы выезжаете на дорогу, не убедившись в безопасности маневра? У меня главная! Понакупали джипов, чтобы казаться большими, грозными дядьками и думаете все можно?! А вот фигушки! — закрой рот, Алина, закрой рот! Мужик в бешенстве начинает приближаться ко мне, еще немного и реально ударит, и я недолго думая, подношу к нему электрошокер. Нажимаю раз, два и ничего! — Что, купила китайскую хрень? Очередная дура. Мужик тянет ко мне руку и тут бинго! В третий раз китайская штучка срабатывает, как надо. «Медведь», не ожидая такого, падает на асфальт. Оборачиваюсь по сторонам — никого, мы на пустой трассе и хорошо, что в ближайшем окружении нет населенных пунктов. Слава Богу, этот урод упал не на мою жучку. Открываю дверь машины и быстро сажусь за руль. Сдаю назад и объезжаю козла справа по обочине. Но тут, видимо, сказался страх или моя женская тупость, ибо проезжая мимо его авто, я его зацепила! Но нет, не останавливаюсь, быстро еду вперед. Не знаю сколько так проехала, но, когда поняла, что натворила, съехала на обочину. Глубоко дышу, но не помогает. Как я вообще могла так поступить? А если я его убила? Нет, он огромный, ничего ему не будет от какого-то электрошокера. Или будет, мамочки… Беру инструкцию и начинаю читать, нет, вроде должен жить. «Если противник уже нейтрализован, то нельзя добивать его дополнительными ударами». Да ладно? А я как-то не подумала об этом, дебилы! Убираю инструкцию и начинаю себя накручивать. Нет, то, что это животное жив, это факт. Но ведь его могут ограбить или добить. А машина! Машину-то я поцарапала. А если у него видеорегистратор, он же узнает мои номера… Все, мне конец… Не помню, как доехала до дома, мне казалось, что я умерла уже на той дороге. Всю ночь не спала, только ворочалась и думала. В таком кошмаре прошло две недели, от постоянного напряга и стресса я только и делала, что работала и поглощала ненужные калории, ну и вспоминала, конечно. Все-таки я отвратительный человек. *** — Алин, ты чего как неживая. Кстати, чего это ты в субботу делаешь в клинике? — А ты против, Сереж? — Да мне-то что, больше положенного не заплачу, — Сергей садится рядом со мной и обнимает за плечи. — Так что с тобой? — поворачиваюсь и смотрю в упор на моего университетского друга, и по совместительству моего начальника и владельца сей клиники, в которой я работаю. — Сереж, я, кажется, убийца. — Кого убила? Жука, таракана или все-таки маму прихлопнула? — Нет. Мне кажется, я убила мужика на дороге. Ты не знаешь, сколько дают дурам, которые ударили мужика электрошокером и оставили в опасности? — Не знаю. У меня есть знакомые менты, если что скостим тебе срок, я даже за тобой место в клинике оставлю, и в счет нашей дружбы доплачу за твою ипотеку, чтобы, когда ты вышла из тюряги, у тебя было свое жилище. — Дурак! Я же серьезно. — Я тоже. Чего ты переживаешь, электрошокером не убивают. Все, расслабься, дочь моя. Через неделю встреча одногруппников. Артемка должен приехать. — Спасибо, вот сразу поднялось настроение. — Да я не сомневался. Давай пиццу закажем? — Давай. Ты платишь, я же женщина. — А не посудомойка. Еще одна неделя прошла спокойно и, честно говоря, я выдохнула и даже стала спокойнее спать. Сегодня суббота и, наконец, встреча одногруппников. На встречу пошла при полном параде: платье, макияж, чулочки и каблуки. Правда, когда пришла на встречу получила колоссальный облом. За столиком оказались только я и Сережа. Супер встреча, блин, я его и так вижу чаще своей квартиры. Настроение снова испортилось, правда и быстро поднялось от выпитого коктейля и Сережиных рассказов. — Ладно, давай закругляться. — Еще чего, я остаюсь, только в туалет схожу, иначе лопну. Не скучай. Прохожу на второй этаж и иду в уборную. Сделав свои дела, выхожу из дамской комнаты и не успеваю пройти и двух шагов, как кто-то сзади закрывает рукой мне рот и, судя по размеру лапы, я почему-то догадываюсь кто это. Честно говоря, от страха я вообще перестала рационально мыслить и с трудом осознала, что мы вообще уже вышли из клуба, кажется, это был запасной выход, а дальше как в тумане. Теперь я просто сижу на заднем сиденье автомобиля, рядом с «медведем». Чувствую, что меня прожигают взглядом. — Ну, здравствуй, цыпленок, — с трудом поворачиваю голову. — Мне кабздец, да? — Безусловно… ГЛАВА 3 У меня не проносится вся жизнь перед глазами, ничего подобного, я просто думаю о том, что так и не завела кота, и заявление против вскрытия моего трупа тоже не написала. Уткнулась взглядом на свои руки и молчу, а еще вспомнила, что так ни разу и не отрастила длинные ногти в силу своей профессии. Очень жаль: ни кота, ни ногтей, ни детей. Мы просто едем вперед, а я только сейчас осознаю, что в машине еще двое мужиков, собственно водитель и чья-то лысая башка впереди. Мне и до этого было страшно, но вот теперь я осознала масштаб всей проблемы, меня реально убьют, мало того, еще скорее всего и изнасилуют. Только не это… — Ты оглохла? Трубку возьми и на громкую связь поставь, — сама не замечаю, как давно играет музыка на звонке. — И без глупостей. — Ты где?! — Сереж, я решила уйти, голова разболелась. Я уже в машину сажусь. — Что ты несешь? Ты не спускалась со второго этажа. — Ой, не выдумывай, тут два выхода, иди и проверь. Все, давай, до понедельника, — нажимаю на отбой и оборачиваюсь к «медведю». — А ты не такая уж и дура. Дай сюда сумку, — я спокойно отдаю мужику сумочку и просто молчу. Через пару мгновений телефон вновь трезвонит. — Смотри, какой настойчивый, отшей его уже, и чтобы окончательно. — Ну что убедился? Сережа, я жива и в полном здравии, прекрати параноить. — То есть, если я приеду сейчас к тебе домой, ты мне откроешь дверь? — оборачиваюсь на мужика, ухмыляется, сволочь! — Ммм, вероятнее всего, нет. Слушай, ты в баре. Найди себе уже бабу на вечер и выплесни все эмоции на нее. Все, пока, — как только я прерываю вызов, телефон тут же забирают. Вот теперь точно все. — Ничего не хочешь сказать, цыпленок? — Почему цыпленок? Они пергидрольно-желтые, а я шатенка, тогда уж лучше шатенка курица. — Это все, что ты мне хочешь сказать, куриная шатенка? — водитель на меня оборачивается и так мерзко облизывается, что еще секунда, и я умру. — Пожалуйста, только не насилуйте меня. Ну, если только вы, — обращаюсь к «медведю». — А не втроем. Вообще, конечно, лучше бы никто. Лучше просто убейте. Понимаете, если вы меня изнасилуете, то мой труп точно будут вскрывать, а я категорически против вскрытия, проблема в том, что я не написала заявление при жизни и меня точно вскроют. И значит на том свете моя душа не успокоится, и будет приходить к вам. Оно вам надо? — мужик смотрит на меня в упор очень серьезно, а потом начинает громко ржать. — Браво! — хлопает в ладоши. — Даже, если я и хотел тебя трахнуть, то передумал. Скажи мне, деточка, ты что больная? — Меня уже сняли с учета. — Да ладно? Всегда знал, что в наших психушки сидят не те, кто должен. Я еще раз спрашиваю, может что-то хочешь мне сказать? — Да. Можно я сейчас напишу заявление, а вы пришлете его моей матери. — Какое заявление? — О вскрытии. — Слушай сюда, чокнутая. Когда твоей матери передадут твое письмицо, это даст еще больший повод глумиться над твоим трупом, бестолочь, усекла? — Вы правы. — С чего ты вообще решила, что я собираюсь тебя убивать? — А что еще, если не убивать и не насиловать? О Боже! Вы хотите меня отдать в сексуальное рабство? Все что угодно, только не это, я… — Заткнись! Я просто отрежу, к чертовой матери, твой язык! — Может, не надо? Даже если теоретически меня довезут до больницы и остановят кровотечение, то зачем мне жить без языка? Там же множество вкусовых рецепторов, и что тогда жить без удовольствия от еды? Нет уж, лучше просто убить. — Все, тебя лучше и вправду просто кокнуть. Я даже уже решил как — задушу. — Хорошо. — Просто хорошо? Ты чего сдулась, цыпленочек? А как же порассуждать про некрасивую странгуляционную борозду на шее или что-то в этом роде? — Фиг с ней, с бороздой. Конечно, лицо будет одутловатое и иметь характерный некрасивый оттенок, но главное, что в связи с удушением, у меня могут произойти акты непроизвольного мочеиспускания и деф… — Все, реально заткнись! Тебя проще отвезти в психушку. — Главное не в бордель. А вообще простите, я, когда нервничаю, несу полную чушь, это как-то само выходит из меня. Я правда рада, что вы живы. Вам будет сложно поверить, но я очень переживала. Я никогда никого не била электрошокером или что-то в этом роде, сама не знаю, как так получилось. Вы меня простите, пожалуйста. — Ну наконец-то, до тебя дошло с чего нужно было начинать. — И за машину простите, я оплачу ремонт. — А я уже оплатил. — Тогда я просто верну вам деньги. Мужик ничего не отвечает, машина резко останавливается. С передних сидений выходят оба головореза. Мой амбал, то есть «медведь», и вовсе не мой, тоже открывает дверь и выходит из машины. Мне бы и взглянуть, что там происходит, но даже страшно оторвать взгляд от своих несовершенных ногтей. Через пару мгновений дверь с моей стороны открывается, и «медведь» хватает меня за руку, вытаскивает, крепко держа за ладонь, и открывает переднюю дверь, запихивая на сиденье. Захлопывает дверь, обходит машину и садится на водительское место. Молча заводит машину, и мы вновь куда-то едем. На очередном светофоре мужик оборачивается и долго смотрит на мои ноги. — Чулки или колготки? — Колготки, — мгновение и мне приподнимают край платья, открывая резинку чулок. Мужик приподнимает брови, но ничего более не говорит. — А куда мы едем? — В автосалон. — Зачем? — Будешь отрабатывать царапину на машине. — Как? — На месте узнаешь. — А как вы узнали мое местонахождение? — Никак. Случайно увидел. Видишь, сам Бог велел тебя наказать. Через минут десять мы заезжаем в большой автосалон. Медведь сам открывает мне дверь и взглядом показывает, мол выходи курица, твой час настал. Нехотя выхожу из машины. — Имя? — Чье? — Ну не мое же. — Маша. Но можно просто курица. — А чего не цыпленок? — Цыпленок как-то мило и интимно, что ли. — Ну так подожди, скоро до интима дойдем. — Вы сказали, что не будете меня насиловать! — Пфф, кто говорит о насилии, цыпленок? Еще сама просить будешь. Ладно, хватит языком чесать, давай за дело. Вновь берет меня за руку и ведет в какое-то помещение. Нас встречает еще один мужчина, пожимает руку «медведю», что-то говорит, но я не слушаю, лишь осматриваю обстановку. Это однозначно мастерская. Вот яма, куда мастера спускаются, когда чинят машину, надеюсь, меня там не закапают, ну и вокруг много всякой фигни. — Ладно, до завтра, Саня. — Давай, — Саня значит, нет ну какой он Саша, он же Миша или Потап на крайний случай, но уж точно не Саша. — Может, ты уже сдвинешься с места, Маша? — Это вы мне? — Нет, ты точно дура. Двигай булками, Маша. Хотя нет, мне не нравится. Машка у меня ассоциируется со шлюхами, а ты вроде точно не шалава, так что будешь курицей или цыпленком, в общем, как найдет. — Прекрасное имя Маша, у меня так… а неважно, — дура, хоть не ляпнула до конца. «Медведь» снова хватает меня за руку и ведет к какому-то шкафчику. — Раздевайся. — Зачем?! — Чтобы платье не выпачкать, ты сейчас будешь работать, а не в клубе жопой крутить. — Можно я в платье? Ну, пожалуйста. — Нет. Либо ты сама раздеваешься, либо я помогу. А если через пять секунд не начнешь, то машину ты будешь полировать в одном белье, усекла? — Да. А вы не отвернетесь? — Еще чего, мне нужно видеть, кого я привез в свою мастерскую, вдруг не понравится. — То есть, если у меня там рваные трусы, грязный лифчик или вата вместо груди, то… — Заткнись и живо раздевайся! — Ладно. Только не кричите, — нехотя стягиваю с себя платье, и прикрываю грудь руками. Надо было и вправду потасканное белье надеть, может сразу бы выгнал. — Руки по швам и покрутись. — Чего?! — Того, живо давай. — За что? Это же унизительно! — За электрошокер. Еще одно слово и голой пойдешь, — опускаю руки и начинаю медленно крутиться. — Ну и чего переживала? Булки мне нравятся, грудь тоже ничего и вату даже не пихала. Так, стоп. Или это пушап? Давай снимай лифчик. — Еще чего! И вообще, у меня все свое. — Ладно, давай просто потрогаю, заодно и проверю есть ли силикон. — Да идите вы в задницу! — На будущее, я категорически против анала и всех новомодных штучек, уяснила? — Слава Богу, только мне-то зачем это знать? — Время покажет. Ладно, держи, — мне в руки кидают какую-то одежду. — Я не буду это надевать. Оно же чье-то. Это негигиенично! — Костюм чистый, живо надела, либо голой пойдешь. Без лифчика и с голой жопой. — Ладно, — отворачиваюсь от медведины и начинаю натягивать на себя комбинезон. Ужас! Поворачиваюсь к мужику. — Кошмар, тебе не идет. Все подвисает. — Ну простите, что у меня нет яиц. — Это только плюс, что у тебя их нет. Туфли снимай. — Знаете что, вот в чьей-то вонючей обуви я точно делать ничего не буду. Это для меня край. Уж лучше насилуйте. — Как скажешь, — мужик надвигается на меня. — Я же пошутила! — Значит ты не умеешь шутить. — Ладно, ладно, только можно я просто пойду босиком? — Вот же курица, ладно иди в туфлях. — Вот и чудненько. Мы проходим к какой-то машине, и тут начинается то, чего я меньше всего ожидала. Мне в прямом смысле читают лекцию о полировке, а потом «медведь» начинает показывать, как это надо делать. — Все поняла? Продолжай. — Вы серьезно? Я же, кажется, говорила, что состояла на учете в психушке? Так вот еще немного и у меня начнется обострение, вам оно надо? И вообще, где вы видели, чтобы женщины это делали? — В этом салоне как минимум три женщины профессионала. — Ключевое слово профессионал. Слушайте, можно я пойду? Я все поняла, мой поступок был ужасным, я искренне сожалею, давайте я просто оплачу вам царапину на машине и еще раз извинюсь? — Нет. Помоешь вот ту машину и можешь топать домой. Как могу успокаиваю свою разбушевавшуюся душеньку и иду к другой машине. Натирая железного коня, благодарю Бога, что эта медведина не заставила меня мыть машину голой. Мне казалось, прошла целая вечность, пока я, наконец, надраила и смыла всю грязную пену с автомобиля. — Теперь я могу идти? — Так уж и быть. Давай подвезу. — Нет, спасибо. Я люблю пешком гулять. — На будущее: я не люблю дур, гуляющих по ночам в одиночку. Одевайся, я жду тебя в машине. И давай не дури, твоя сумка у меня. Когда мужик ушел, я кое-как поковыляла на своих каблуках до платья. Быстро переоделась и вышла на улицу. Без приглашения села на заднее сиденье автомобиля и прихватила свою сумочку. — Сейчас же села спереди. — Зачем? — Я не люблю, когда сзади кто-то кудахчет. — Я буду молчать, — мужик выжидающе на меня смотрит и, кажется, начинает злиться. — Ладно, уже пересаживаюсь. — Говори адрес. Настоящий. Будешь выеживаться, поднимусь с тобой в придуманный подъезд и там все-таки изнасилую. Нехотя называю свой невымышленный адрес, и мы отправляемся в путь. Доезжаем по пустым дорогам молча и за считанные минуты. — Все, я могу идти? — Можешь. — Тогда еще раз извините, и можно номер вашей карточки, я вам деньги за ремонт перечислю. — Не надо, я с баб денег не беру. Давай, до встречи, — ничего не говорю, быстро выхожу из машины и как только захлопываю дверь, машина тут же трогается с места… ГЛАВА 4 Как только закрыла за собой дверь, сразу облегченно выдохнула. Хорошо погуляла. Больше никаких походов в клуб и тому подобное. Работа, дом и кот. С четкой мыслью, что заведу кота, я и легла спать. Проснулась рано утром и несмотря на то, что сегодня воскресенье, начала убирать квартиру. К десяти моя двушка уже блистала чистотой. Целый час убила на то, чтобы найти заявление об отказе от вскрытия, но так толком ничего и не поняла. Написала от руки, знаю, что ничего законного оно собой не представляет, но так мне будет легче. Кладу в кармашек сумки, пусть будет здесь. От нечего делать решила съездить в магазин и купить вкусняшек. Сажусь в свою жучку и тут меня как накрыло, в сумочке ни паспорта, ни прав. Вот же сученыш! Сжимаю от злости кулаки и выхожу из машины. Замечательно, и что мне делать? Но долго думать мне не пришлось, через несколько секунд на телефон приходит сообщение. «Машуня, твой паспорт ждет тебя во вчерашнем клубе. Только поторопись, после обеда я все выброшу. Жду тебя, цыпуля» Злюсь, но тут же вызываю такси. Кое-как доезжаю до клуба и захожу внутрь. А вот тут меня и осенило, что просто так какую-то девицу не пустят в клуб в двенадцать дня. Стою в гардеробе и откровенно туплю и что делать дальше? — Девушка, давайте я вас провожу или вы знаете куда идти? — ко мне подходит молодой симпатичный блондин и лучезарно улыбается. — Не знаю. — Вы же к Александру? — Да. — Пойдемте. Я менеджер клуба — Алексей. Блондин ведет меня вверх по лестнице, и мы заходим в какое-то темное помещение, а потом он и вовсе стучит, по всей видимости, в кабинет и открывает дверь. На кресле, за рабочим столом, как и предполагалось, сидит громадина. — Машуля, здравствуй. Лешик, можешь идти, только меню нам принеси, — «медведь» встает, а я в который раз поражаюсь его габаритам. Ну не бывает так! Это даже не качок придурок из рекламы бодибилдеров, он просто сам по себе громадный и ведь не толстый. Наверное, с таким не страшно ходить по темным улицам, а спать все-таки жутко неудобно, ведь пришибет только так. — Ну хватит, мне уже неловко. — Что? — Облизываться на меня. Хочешь футболку сниму? — Зачем? — Чтобы ты все рассмотрела, даже потрогать дам. — Больно надо, пффф. Я просто заметила, что у вас искривление. — Чего? — Плеча. У вас одно плечо опущено, а второе… не опущено. — Прям тяжелая патология. Хорошо, что только второе плечо не опущено, а то могли бы и яички не опуститься, вот это патология. — Да, крипторхизм та еще бяка. — Боже, я уже боюсь с тобой разговаривать. Присядь. — А может, не надо? Просто отдайте документы и я пойду. — Нет, Машуня, надо. Нехотя сажусь на кожаный диван и ко мне тут же подсаживается Александр, хотя какой он к черту Александр. Медведь, он и в Африке медведь. А дальше начинается самое интересное: любитель чужих документов откровенно на меня пялится, не пропуская ни одного участка тела, а потом его взгляд застревает в районе груди. Черт, вот надо же было не надеть лифчик! То, что там ничего не просвечивает — в этом я уверена, но все же некомфортно. — Там что-то не так? Что вы так смотрите? — Смотрю, нет ли опущения или искривления. — И как? — Все в норме. — Ну да, еще пока не уши спаниеля. — Милые собачки, кстати. Дай свою сумочку. — Зачем? — Проверить надо, мало ли ты пришла ко мне с какой-нибудь наркотой, подсунешь специально, а мне потом отдуваться. — Что за чушь? — Дай сюда, — у меня почти выхватывают сумочку из рук и начинают в ней шарить. — Убедились? — Да. А это что? — этот придурок разворачивает мое заявление и начинает читать. — Ты серьезно?! — Вполне. — Тебе нужно снова становиться на учет в психушку. — Сегодня у них неприемный день, только экстренные случаи, так что завтра. Мой случай еще терпит. — Боюсь, тебя сняли с учета не потому что долечили, а просто испугались за свое здоровье. — Все может быть. Вы документы мне отдадите? — Да. Сегодня я добрый дядя. Держи, — «медведь» достает из кармана мой паспорт и протягивает его мне. — Все странички обшарили? — открываю паспорт, чтобы проверить наличие прав в кармашке. Все на месте. — Ни одной. Не люблю лазить по чужим вещам. — Да ладно? Зачем тогда забрали? — Чтобы ты просто так не сбежала, мало ли. Вчера вернуть забыл, а сегодня грех не поглумиться. — Спасибо. — Пожалуйста. Итак, Машуня, расскажи мне о себе. Начнем с простого, сколько тебе лет? — Тридцать два. — Признаюсь, я думал тебе лет двадцать. — Надо же, спасибо за комплимент, неожиданно. — Вообще-то я имел в виду по уму, а не внешность. — Ну, спасибо. — Да, пожалуйста. Кем работаешь, цыпуля. — Макраме плету. — И что, за это хорошо платят? — Вполне. — Макраместка значит. — Такого слова нет. Специалист по плетению макраме, наверное, так. — Наверное, не нуди. Сплетешь мне что-нибудь? — Если сплету, вы от меня отстанете? — Вряд ли, но пусть будет, да. Итак, что ты мне сплетешь? — Носки? — Банально. — Тогда может трусы? — Они не будут колоться? — Думаю, нет. — Вот и определились. Давай тогда размеры снимать, — и тут Санек берется за ремень. — Так, стоп! Вы что делаете? — Штаны снимаю. — Не надо! Я и так вижу размеры. У вас, у больших мужчин, снаружи все большое, а в трусах все маленькое, так что не надо, я примерно угадаю. — Маленькое? — я сказала это вслух?!! — Ну… У вас нормальное, в общем, я нормально все сплету, по размеру, — еще немножко, еще чуть-чуть и меня прихлопнут, но подошедший блондин меня спас, подавая нам меню. — Лешик, принеси даме рыбу фугу. Яд можно не убирать. — А Александру принесите плод дуриана. — У нас нет таких продуктов, может вы что-нибудь другое хотите? — Ладно. Принеси нам два куска мяса средней прожарки с гранатовым соусом и запечённый картофель. И нарезки какой-нибудь. Давай бастурму. Что-нибудь еще, Машуня? — Мороженое фисташковое. — Лешик, это потом, — блондин уходит с таким видом, словно сам съел фугу. — Нехорошо как-то. Лешик, как вы его называете, представился менеджером, а вы его как собачку гоняете. — Будешь лезть не в свои дела, паспорт заберу обратно. Кстати, не называй меня Александр, мне не нравится. Можно просто Саша. — Вам не идет это имя, — «медведь» встает с дивана и идет к мини бару. Берет бутылку красного вина, два бокала и ставит на столик. — А какое имя идет? — Михаил или просто Миша, ну или Потап еще можно. — Убогое имя. И с чего это Миша? — Вы себя в зеркало видели? Вы же самый настоящий огромный медведь. А медведь — это Миша. — Ой, боюсь все же надо сегодня договориться с психбольницей, чтобы забрали тебя как экстренный случай. — Не надо. Я тогда вам трусы не успею сшить. — Ты же их плетешь. — Ну я имела в виду не наплету, то есть не сплету. Короче, просто не сделаю. Твою дивизию, что такое вообще макраме?! Долго раздумывать не пришлось, в этот самый момент громадине позвонили и, взяв трубку, он отошел ближе к бару. Замечательно. Набираю в поисковике макраме. «Самыми распространенными материалами для плетения макраме являются: полоски кожи, шнуры из различных тканей, леска, тонкая проволока». Какие я тебе, Сашуля, трусы сплету из проволоки и лески, прям глаз дергается от радости. — Чего лыбимся, цыпленок? — Вам показалось. — Ладно, пока мы ждем обед, продолжим о тебе. Значит Машуне тридцать два, специалист по макраме, не замужем, что еще? — Я не говорила, что я не замужем. — Не замужем… Что еще? Животных любишь? — Люблю. Котика собираюсь заводить. — Какого именно? — Любого. Какого Бог пошлет. В приюте возьму. — Молодец. Плюс один балл. Цветы какие любишь? — Ромашки. — Ромашули для Машули, класс, — зачем я вообще брякнула про ромашки? Хотя, Машка пусть и любит ромашки. — О! А вот и еду принесли. Спасибо, Леш. — Аппетитно. А я думала в клубах не готовят. — В моем клубе для меня все готовят. — Да вы крутой, а автосалон тоже ваш? — Мой. — Класс. И богатый, наверное. — Ты давай дуру из себя не строй. — Я не дура. Я макраместка. — Специалист по макраме, кажется, ты меня лично исправляла. — Ой, я уже сама запуталась. — Ладно, давай есть. Кстати, если тебе будет так проще, то называй меня Потапов. — Может, просто Миша? — Ты дура, что ли? Я Саша, а фамилия Потапов, макраместка, блин, фигова. — Ааа, тогда понятно, ну вот это я понимаю, такая фамилия вам подходит, — новоиспеченный Потапов берет штопор, открывает вино и разливает по бокалам. — За прекрасную встречу, цыпленок. — Ага, за прекрасную. — Ешь. — Я не очень хочу есть. — Я сказал, ешь. Или ты из тех баб, которые не жрут? Или жрут, но потом блюют? — Нет. Ем все, что хочу. Если честно, глядя на эти аппетитные куски мяса, запеченный картофель с аппетитной корочкой, хочется все быстро проглотить, они просто не могут не возбуждать аппетит. Недолго думая, пододвигаю тарелку к себе ближе и начинаю с удовольствием есть. Сама не замечаю, как тарелка оказалась пуста. Тяну руку к бастурме. — Может, мою порцию доешь? — Нет, спасибо. Я лучше сладеньким закушу. Вы мороженое обещали, — Потапов звонит Лешику с просьбой принести мороженое. — А что ты ерзаешь? — Диван у вас мерзопакостный, вот и ерзаю. — Вообще-то это настоящий кожаный диван. — Это не отменяет того, что мои голые ляжки прилипают к нему. Вам не понять, вы в брюках, а не в платье, — Потапов ничего не отвечает. Нам приносят мороженое. — Простите, у нас фисташкового нет. Только пломбир. — Спасибо, я и его люблю, — Лешик уходит, а Потапов вновь на меня уставился. — Что? — Ничего. — Надеюсь, за обед и десерт платите вы. — Кто предлагает, тот и платит. Итак, Машуня. Аппетит у тебя есть, с этим мы определились, что еще интересного расскажешь? — Ничего. Моя жизнь скучна и однообразна. Дом и макраме. Вот и все. — Когда мне принесешь мои подарочные трусы? — Через недели две. — Почему так долго? — Так заказов много. Как будет готово, я вам сюда подвезу. — Отлично. Только звякни сначала, меня здесь может не быть. — Обязательно. Что сейчас здесь было, я вообще не пойму. Но говорят, думать вредно. И не буду. Куплю ему какую-нибудь плетенку и отошлю посылкой. Мы заканчиваем трапезничать. «Медведь» сам меня провожает к выходу и подводит к такси. — До встречи, макраместка Маша, — подмигивает Потапов. — До свидания, Миша. ГЛАВА 5 Большинство людей не любят понедельник, а вот я люблю. В понедельник можно все плохое отложить на завтра, потому что день типа тяжелый. Вот и сегодня я решила, что диету и запись на фитнес я отложу на вторник. Посмотрев на себя голую в зеркале, поняла, что мама все-таки права. Живот реально появился. Конечно, он еще не безобразен, но, если не втягивать в себя, будет заметен. Ладно, фитнес меня спасет. Про целлюлит на попе и бедрах промолчу, при правильном свете не видно и ладно. А вот спортом в тридцать два все-таки надо начать заниматься, но это завтра. А сегодня еще поем вкусняшек, день типа тяжелый. На работу приехала как всегда пораньше. Для кого как, а я обожаю свою работу. Наверное, даже больше, чем отдыхать. Как всегда на рабочем месте меня ожидает мой коллега, тоже, кстати, гинеколог, с ароматным кофе в руках. Тут надо признаться, что я наглею и все же, скорее всего, попаду не в рай. Нет, не потому что почти каждый день принимаю от него ароматный напиток, а потому что кофе он мне приносит не просто так, влюблен, ну или я ему просто нравлюсь, фиг этих мужиков разберешь. Одно знаю точно, Жене ничего не светит, но каюсь, мне нравится его внимание. Только одно дело внимание, другое — встречаться с мужиком гинекологом. Как представлю, что он видит и делает то, что и я, сразу возникает вопрос, ну какой нормальный мужик будет этим заниматься? Для меня никакой. Уж лучше с патологоанатом. Хотя, ну на фиг этих врачей. В семье должен быть хоть один нормальный человек. — Алин, может сходим куда-нибудь сегодня? Такая погода классная. — Нет, Жень, спасибо, но я терпеть не могу жару. Потею как свинья, — вот и все, кофе получила, можно и топать в свой кабинет. К концу рабочего дня жара и вправду вымотала, даже кондиционер не спасал. Тетки пошли настолько привередливые, что просят выключать его, там, видите ли, грибок и плесень распространяется. Сказала бы я им, где у них грибок и не только он, ну да ладно, анализы покажут, где, кто и с кем шалил. Очередной стук в дверь и на сегодня последний прием. — Входите. — Привет, Машуня. Глазам своим не верю, передо мной стоит Потапов с ромашками в руках и какой-то корзинкой. На нем белая рубашка и джинсы. Я почему-то только сейчас осознаю, что он в действительности не просто симпатичный, он реально привлекательный. И вот эти расстегнутые пуговицы меня просто бесят. Черт, докатилась. — Привет, Саша, — Потапов закрывает дверь и проходит ближе ко мне. — Ромашули для Машули или малинка для Алинки? — Вы забыли, что я состою на учете? Стало быть, давайте мне все. Ромашули для одной моей больной половинки, а малинка для второй здоровой. — Хватит уже придуриваться. Держи, — забираю подарульки из рук «медведя» и ставлю на стол. — Итак, она звалась макраместка Алина… Все не могу привыкнуть, ну ладно, время поможет. Ты там трусы мне еще не начала плести? — Нет. — Это хорошо. Я посчитал нужным донести до тебя истинные размеры своей нижней части, а то еще сплетешь не то. К тому же, уязвленное эго не дает мне покоя. Как и ожидалось, Потапов хватается за ремень и спускает джинсы. — Ты больной, что ли? — Да. Ты разве не помнишь, как мы в одной психушке сидели, палаты были напротив, — вслед за джинсами этот абориген стянул с себя трусы. — Сомневаюсь. В психбольнице строгое разделение на женское и мужское отделение. А ты, кстати, судя по всему, вообще к буйным относился. — Молчать! Ну что ты за женщина такая? — Вот именно, женщина гинеколог, а тебе нужен кабинет уролога. Он сразу за моим. — А мне ты приглянулась. Давай, цыпа, расскажи мне, как все устроено у больших мужиков, — и тут Потапов надвигается на меня со спущенными трусами, волоча за собой джинсы. Ну, придурок. — Давай смотри или так страшно? — Не страшно, — опускаю взгляд вниз, хм… прилично тут все, даже очень. Но вся ситуация меня веселит, после спущенных трусов поняла, что он только с виду страшный медведь, на деле по ходу безобидный плюшевый мишка, еще и обиженка, видать. — Ну и что там? — Сыпь. — Какая сыпь?! — Венерическая. — Какая к черту сыпь? У меня месяц бабы не было. — Ну вот за месяц все и образовалось. — Смотри ближе! — Ой, так близко не надо, это снова нарушение моего личного пространства. Хотя подожди, дыши, это не сыпь. Просто родинка. — Ну все. Ты труп, — Потапов натягивает трусы и джинсы. — Не трогай меня, сначала помой руки, а только потом души меня или что ты там хочешь. — Не пойму, ты реально больная или прикалываешься? — Если честно, я порой сама не пойму. Ладно, расслабься. Я была не права. У тебя и вправду далеко не маленькое достоинство. — Но ты не в восторге. — А что я должна пищать? Ты меня, конечно, извини, но у вас, у мужиков, какой-то пунктик. Вы что реально думаете, что это красиво? Волоса волоса, посредине колбаса, что там красивого? — Ты точно чокнутая. Тебя что не учили, что можно говорить мужикам, а что нет? — Если бы научили, то я бы уже была замужем. — Точно. Кто ж тебя такую вытерпит, реально в дурку можно попасть. Переодевайся, поедем ужинать. Хотя подожди. Дай еще посмотреть на тебя в этом халатике. Прелесть, как хороша. Вот только каблуки тебе придется носить всегда, а то больно мала. И чтобы доказать свое превосходство в росте, Потапов подходит вплотную ко мне. Да, надо признать, на каблуках я чувствую себя увереннее, а так упираюсь ему носом в грудь. Но голову не поднимаю, еще чего. — Какой у тебя рост? — Метр шестьдесят. — Заметно. Всегда не любил маленьких баб. Злые сучки, — Потапов отходит от меня на шаг назад и вновь начинает рассматривать. А я тяну руку к корзиночке с малиной и беру ароматную ягоду в рот. — Вкусно. Люблю малину, спасибо. — Ты в курсе, что она не мытая? — Пффф, кто моет малину? — То есть малину грязную можно жрать, а мне нужно вымыть руки?! — Ты трогал свои трусы. — Не задницу же! А хотя с кем я разговариваю. Давай живо переодевайся, я был твоим последним клиентом. — Представляю, что подумала администратор, но я никуда с тобой не пойду. У меня планы на вечер. — Какие, к черту, планы? Детей и мужа нет. На мужика тут вообще намека нет. Никаких увлечений, требующих выхода из дома. Выходные дома и пару раз в год выезд к родителям. Что я упустил? — Отсутствие моего желания идти с тобой куда-либо. — Это серьезный аргумент, но меня он не беспокоит. Давай сразу договоримся, все и всегда решаю я, а ты слушаешься. Но так уж и быть, можешь повозникать, если это тешит твое самолюбие. Давай собирайся. — Разбежалась. Что тебе надо, Саша? — Ты напоминаешь мне одну больную собаку. Она тоже выеживалась не по-детски. На всех лаяла как бешеная и никого к себе не подпускала, а оказалось, что у нее в лапе огромная заноза торчала. Но думаю, у тебя занозы нет, ты сама по себе огромная заноза. Ну что поделать, попробуем помочь. — Ты сравнил меня с больной собакой?! — Не со скунсом же. Переодевайся, я есть хочу. — Я все равно после шести не ем, так что никуда не поеду. — Чего ты мне заливаешь? А кто вчера в семь вечера вышел из магазина с пачкой чипсов в руках? — Ты что, следишь за мной?! — Делать мне нечего. Для этого есть специально обученные люди. — И кто из нас еще больной?! Псих! — А ты не думаешь, что это может быть забота о тебе? — Мы знакомы сутки. Какая еще забота? — Обыкновенная. Человеческая. — С чего бы это? — А ты мне нравишься. Чокнутая, но чертовски привлекательная. Все, давай реально переодевайся. Я когда голоден очень зол. Тебе лучше не видеть меня таким. Поедем в какой-нибудь ресторанчик. — Нет. Я не одета для ресторана. И вообще, завтра я сажусь на диету, значит сегодня можно гульнуть. Накорми меня вредной едой, а потом танцевать хочу. — Поедем в Макдональдс? — с выражением полного безразличия говорит Потапов. — Нет. Шаверму хочу, а потом танцевать и место я выберу сама. — Шаверма и танцульки. Хорошо. Потом все же нужно договориться об экстренной госпитализации. — Куда? В гастроэнтерологию или психушку? — Второе. *** Мы стоим возле ларька и реально едим шаверму. Не пойму, что вообще происходит и как это все понимать. А самое странное, что я и не против всего этого. Не могу объяснить, но мне реально хорошо. — А почему ты меня не наказал, а просто отвез в автосервис? — А что я, по-твоему, должен был сделать? Я баб не бью, если ты об этом. Вы и так ущербный народ. Что ни день, у вас новая беда. — Ясно. А сколько тебе лет? — Тридцать семь. Я не женат и детей нет. Что еще интересует? — Клуб, автосервис, что еще? — Клубы. Больше ничего. Или тебе мало? — Я здесь при чем? И вообще, пойдем уже в клуб. Я танцевать хочу. — Шаверма должна утрястись. — Вот там и утрясется. — Может лучше ко мне, а там и танцульки устроим? — Ты что всерьез думаешь, что я поеду к незнакомому мужику домой? — Попробовать-то можно было. Клуб я выбрала сама. Точнее ничего я не выбирала, а ткнула в первый попавшийся. И надо сказать, ткнула видимо в цель. Потому что как только мы зашли, на Сашу стали странно смотреть. Значит, можно сделать вывод, что это место тоже принадлежит ему. Я заказываю два Мохито, Саша же только пожимает плечами. Вообще-то я не люблю клубы и никогда не любила, наверное, сюда я пришла только для того, чтобы позлить Потапова. А то, что ему это все не нравится — факт. Мы берем коктейли и идем к маленьким диванчикам. Садимся, и я начинаю попивать напиток. — Тебе здесь не нравится, констатирую я. — В точку. Я вообще не любитель клубов. — Но ты же сам владелец? — И что? Я обязан любить сборище обдолбанных идиотов и шлюх? Нет уж. Клуб — это способ зарабатывания денег, не более того, — я даже не успеваю ничего сказать, как к нам подсаживается какой-то мужчина лет сорока. — Сашка, сколько лет, сколько зим. — Привет, — нехотя отвечает Потапов. — Мне кажется или вам здесь скучно? Очаровательная спутница нашего глубокоуважаемого Александра, может, вы чего-то желаете? Какой-нибудь напиток или что-нибудь повеселее? — Нет, спасибо. — Тогда может чего-нибудь этакого, экзотического? Кокос, например? — Нет, я бы лучше предпочла манго. Кокос, конечно, вкусный, но в зубах застревает и потом от него десны болят. А вот манго самое то, — мужчина долго смотрит то на меня, то на Сашу, а потом в недоумении встает и, не прощаясь, уходит. — Какой-то он невежливый. Это твой менеджер? — смотрю на Потапова, который откровенно начинает ухохатываться. — Что не так? — Не думал, что этого дебила кто-то может уесть, но ты это смогла. Браво. — Не понимаю. — Алин, ты сейчас реально не понимаешь? — Нет. — Он предлагал тебе не кокос, а наркотики, то есть кокс. — Серьезно?! У тебя в клубе продаются наркотики?!! — У меня нет. С чего ты взяла, что это мой клуб? — На тебя все странно смотрят, вот почему! — Потому что мы конкуренты. — Ужас, мне предложили наркотики, а ты промолчал?! — Хотел проверить, как ты к ним относишься. Вот ты бестолочь все-таки. Манго! Ну, ты даешь! — Да кто вас знает. Все, я хочу домой! — Наконец-то. Пойдем отвезу. — Ты же пил. — Кто пьет такую гадость? Мне хватило шавермы. К тебе или ко мне? — Ко мне и без тебя. — Хорошо, к тебе и со мной. ГЛАВА 6 — Саша, стоп. Я сказала ко мне и без тебя. А ты куда меня везешь? — Ко мне и со мной. Прости, я частенько путаюсь в этих предлогах. Это же предлоги ко мне, к тебе? — Это не смешно. — Не бойся, я пока приставать не буду, недельку подожду для приличия, а там уже все части тела в ход пущу. — Ты мне колбасой своей сегодня уже светил, какие приличия? — Не называй его колбасой. — Хорошо. Буду называть его Сашкин клад. — Клад, блин, ищут, а там искать ничего не надо. Опять намеки на размеры?! — Прекрасные у тебя размеры, чего ты пристал? — Через неделю все прочувствуешь. Размеры, технику и прочее. — Обязательно. А теперь сворачивай обратно. Я домой хочу. — Я тебя отвезу домой, только сначала познакомлю со своей квартирой. Ну, чтобы ты быстрее привыкала к мысли, что мы вместе. — Саш, ты серьезно или реально больной? — Мы вроде договорились, что в одной психушке сидели, но сейчас у нас ремиссия. — Значит серьезно. — Да. Вообще, смотря на этого мужчину, складывается впечатление, что он пуленепробиваемый и самое удивительное, что мне не хочется с ним спорить. Несмотря на его габариты, мне абсолютно не страшно. А может и зря. Время покажет. Мы подъезжаем к девятиэтажке, Саша останавливает машину. — Алин, мы только поднимемся, выпьем чай или что-нибудь такое, посидим полчаса, и я тебе клянусь, что отвезу тебя домой. — Хорошо, — без какого-либо сопротивления выхожу из машины. — Веди. Он обходит машину, берет меня за руку и ведет в сторону подъезда. Поднимаемся на лифте на пятый этаж. Улыбаюсь происходящему абсурду. Забавно, я иду в гости к мужчине. Кому скажи, не поверит. Саша открывает дверь и пропускает меня вперед. Он не успевает включить свет, как на меня что-то набрасывается. — Венцеслав, фу, — Потапов включает свет, и я понимаю, что что-то белое и пушистое — это собака. — Прости, он еще плохо воспитан. Мгновение и Саша убирает от меня блондинистого мини мишку. Тот, правда, все равно пытается на меня запрыгнуть и полизать. — Какой хорошенький. Это самоед? — Да. Щенок еще, поэтому тупенький. Ковер пришлось из-за этой морды убрать. Сколько бы пеленок не положил, все равно на него ссыт. Венцеслав, фу! — Ты что поклонник «Дом 2»?! — Чего? — Венцеслав — это знаменитое имя оттуда. — Ты мне брось это. — Что? — Узнаю, что смотришь такую фигню, глаз на жопу натяну. — Во-первых, я это не смотрю, достаточно увидеть рекламу, а во-вторых, не борзей. — Ладно. Пойдем проведу экскурсию. Скидываю с себя обувь, и Потапов снова берет меня за руку. Мы проходим в гостиную. Надо сказать, гостиная такая же огромная, как и хозяин. Но если хозяин привлекательный, то вот комната совершенно не в моем вкусе. Темно-бежевые обои, диван, кресла, журнальный столик все коричневого цвета. И вот уж чего не ожидала, так это камин и коврик в виде… медвежьей шкуры. — Ты же сказал, что ковры убрал из-за собаки. — В своей спальне убрал. А здесь оставил. Мне нравится эта шкурка. Я проверял, Венц его не обоссал. Хочешь посидим на нем? — Нет, спасибо. — Правильно. На нем мы будем лежать после секса. — Да уж. Самоуверенности тебе не занимать. — Пойдем дальше покажу, — словно малый ребенок, Саша вновь берет меня за руку и ведет в спальню. Тут уже дела обстоят лучше. Кровать, как и предполагалось, огромных размеров, но вот цвет обоев уже не давит на глаза. Тут хотя бы все светлое, но определенно не хватает какой-то оживленности и уюта. — Ну как тебе? Хочешь сменим цвет покрывала? Можно рюшек всяких бабских добавить. Что вы там обычно любите? — Мне не нравится ни твоя гостиная, ни спальня. Правда, спальня получше, но все равно что-то не так. — Ладно, со временем исправим, но только не все. У меня должен быть авторитет. — Обязательно. Вот только не пойму, ты придуриваешься или нет? — Нет. Я вполне серьезен, хоть это и может показаться странным. Я когда тебя увидел на дороге, подумал, что очередная швабра. А вот после твоего бреда в машине, понял, что мне нравится вся чушь, произнесенная тобой. Ну а после кокоса, я просто обязан на тебе жениться. И вообще, ты мне просто понравилась. Мне тридцать семь лет, пусть поздно, но вот и до меня дошло. Тебе, кстати, тоже уже пора. Тридцать два уже не двадцать, знаешь ли. Так что даю неделю поломаться, а потом уже все серьезно. Год для себя поживем, а потом сына родишь. Тебе как гинекологине не надо объяснять, что уже давно пора. — Гинекологине? — Ну гинекологичке. Ладно, гинекологу. Так пойдет? — Поедет. Только давай ты свои матримониальные планы оставишь при себе. — Я даже не буду спрашивать, что это. Пойдем на кухню. Я тебе зеленый чай сделаю. Как раз расслабишься и заснешь сном младенца. — Это ошибочное мнение. Зеленый чай содержит большое количество кофеина, так что от него ты не уснешь, это, во-первых. Во-вторых… — Закрой рот. Будешь много нудить, закрою тебя, к чертовой матери, в спальне, — Потапов в очередной раз хватает меня за руку и ведет в сторону кухни. — Тренажерку и гостевые комнаты показывать не буду. Тебе все равно не угодишь. — Мудрое решение. Мы проходим на кухню, Саша сразу сажает меня за барную стойку. Вот кухня мне сразу нравится, большая, уютная и светлая, пока ее рассматриваю, он ставит чайник и открывает холодильник. — Может, чего поесть хочешь? У меня манго есть. И кокос, кстати. Хотя они оба застревают в зубах. — Если нарезать манго маленькими ломтиками ничего не застревает. Я сладенького хочу перед диетой. Тортика никакого нет? — Запеканка творожная, будешь? — Фу, терпеть не могу. Тогда давай что-нибудь солененькое. — Железная женская логика. — Ну да, а точнее ее полное отсутствие. — Голубцы, селедка под шубой? — неожиданно предлагает мне он. — С ума сойти. Ты что, это сам готовил? — Нет, конечно. Женщина одна мне готовит три раза в неделю. Не ревнуй, ей лет семьдесят. Она так подрабатывает. — Мне пока рано ревновать. Давай селедку. Как все это можно охарактеризовать? Правильно — дурдом. Я сижу на кухне почти у незнакомого мужчины и ем селедку под шубой. Докатилась. Шаверма, а потом селедка. Супер. Кажется, меня скоро пронесет, ну хоть схудну немножко. Главное до дома успеть. — Зачем тебе диета? — Чтобы пузо убрать. — У тебя нет никакого пуза. — Скоро будет. — Достаточно просто упражнений, а не сидеть на кефире и воде. Вы же так бабы любите. Никакого ума. — Ага. Вот завтра и запишусь на фитнес. Не бойся, на воде сидеть не буду. Не смогу. А сладенькое все-таки что-нибудь есть? — Варенье малиновое подойдет? — Малиновое варенье. Ты прикалываешься, что ли? Это еще хуже кокоса. Ладно, давай чашечку кофе с сахаром. Саша сыплет в чашки растворимый кофе, добавляет сахар и заливает кипятком. — Пойдем в гостиную, — прихватывает чашки с кофе и несет в гостиную. Ставит на журнальный столик и долго на меня смотрит. — Что? — Ничего. Мне тебя жутко захотелось трахнуть тебя на этом ковре. Скорее бы неделя прошла. — Медвежачий коврик и вправду милый, но я не собираюсь на нем заниматься сексом. Ни сейчас, ни через неделю. И вообще не наглей. — Ладно. Обещал не трогать неделю, значит не буду. Только давай сядем на него и кофе выпьем. Я камин включу. — За окном двадцать три градуса. Какой нафиг камин? — Да, ты права. Тогда просто посидим. Не отказывайся, пожалуйста. — Ты сейчас такой душка, что не откажусь. Я снова в платье и это чертовски неудобно садиться и пить кофе. Но все же обижать Сашу мне почему-то не хочется. Я сижу полубоком, облокотившись одной рукой на ковер, в другой держу чашку. И в который раз замечаю, что Потапов очень симпатичный мужчина. Есть в нем что-то такое, что цепляет, хотя до стандартов красоты ему далеко. — А почему все же клубы? — Так карты легли. Я когда с армии пришел, ни кола, ни двора. Одна бабушка осталась в полуразваленном доме. Я и так, и сяк, а в нашей деревне хрен что заработаешь. Поехал в город, но так особо ничего и не добился. Образования нет — попросту вали отсюда, мальчик. Полгода скитался туда-сюда, пока не встретил нужного дядю. Несколько лет на него батрачил, потом, как первые большие деньги появились, сразу подумал о своем деле. Тогда клубы только так строились, вот и я решил не отставать. И пошло. Даже не так. Поехало, причем очень быстро. Ну а автосалон так, отдушина. Мне почему-то там нравится. — Понятно. Ты сказал одна бабушка осталась. Это ты от нее тогда ехал? — Да. Не хочет никак переезжать. Я ее по-всякому упрашиваю, но никак. Упрямая. Еле-еле уговорил хоть немного дом отремонтировать. Гонит всех мастеров, как только видит. Ей уже семьдесят восемь лет, а она по-прежнему на огороде целый день, еще и продает свой урожай. Как приезжаю, так все мои деньги лежат в полке. Вот как, по-твоему, ее заставить жить хоть последние годы нормально? — Наверное, уже никак. Они так устроены. А почему самоед? — Венц кладет свою милую медвежью мордашку мне на ногу. — Я его не выбирал. Для меня собака весьма болезненная тема. Мне ее друзья подарили чуть меньше месяца назад. Не могу же я ее вернуть. Пока вся эта дребедень с прививками и прочим, я не могу ее выгуливать, а он ссыт, сученыш, куда не просят. Хоть всю квартиру пеленками обложи. — Ясно. Ничего, скоро подрастет, и снова вернешь ковер в спальню. Да, малыш? И никакой он не Венцеслав. Ужасное имя, а он красавчик. — Весь в хозяина. Но так было написано в документах. А тебе какое имя нравится? — Любое, но только не это. Хотя, если его называть Венечка или Венька, то так очень даже ничего. — Я подумаю, — Саша забирает у меня пустую чашку и ставит на пол. Кидает собаке игрушку, а сам валит меня на ковер. — Саша! — Я ж ничего такого, просто позажимать и поцеловать. — Я селедку ела. — А я лук в шаверме. И ты, кстати, тоже. Все путем, — и смех, и грех. Он наклоняется ко мне и тянется к губам. Как только прикасается, я перемещаю руку на ковер и тут же отталкиваю Потапова от себя. — Ну я же почти без рук, что не так? — С прискорбием сообщаю, что я с рукой. — В смысле? — В прямом. У тебя медвежачий коврик немного мокроват, и моя рука тоже. Нюхать тебе ее не предлагаю. А вот в ванную меня веди. — Вот же гаденыш, убью! — Потапов вскакивает с пола, хватает газету и начинает замахиваться на собаку. — Саша, успокойся. Он не понимает за что ты его ругаешь. Это же случилось не сейчас. Отведи меня просто в ванную, пожалуйста. — Прости. Может, ты и права. Потапов провожает меня в ванную, и я мою руки. Забавный получается день. И со смешанными чувствами для себя, осознаю, что мне начинает нравиться этот самый настоящий медведь. — Саш, все-таки отвези меня, пожалуйста, домой. — Хорошо. Только не обижайся, если что не так. — Прекрати. — Что? — Быть милым. — Да это я так, специально, чтобы в постель тебя затащить. — А, ну тогда понятно. — На самом деле я пошутил. Если бы захотел, я бы тебя в первый день в машине разложил. — Ясно. Отвези меня уже домой. Едем молча домой, я изредка поглядываю на Потапова. — Можешь смотреть сколько хочешь. Я не из стеснительных. Завтра я заеду за тобой после работы. Можешь пока обдумать наши планы на вечер, — констатирует он. — Не наглей. — Я уже вряд ли изменюсь, смирись, — машина останавливается, Потапов смотрит на меня в упор. — До завтра. — Возможно. Пока, — открываю дверь и выхожу из машины. Через пару мгновений слышу, как хлопает дверь автомобиля и голос Потапова мне вслед. — Стой. Машунька, ты про трусы не забыла? — Не забыла, Мишенька. Уже плету. — Я буду ждать, — гаденыш подмигивает мне, садится в машину и уезжает. ГЛАВА 7 Не знаю, что на меня нарыл Потапов, но вряд ли он знает мое истинное рабочее расписание. Вот и сегодня с утра пораньше я поехала записываться на фитнес, а не на работу. Все равно первая запись только на одиннадцать утра. Решила — гулять, так гулять и наняла себе личного тренера. Просмотрела всех кандидатов и остановила свой выбор на симпатичном молодом мужчине. С таким будет стыдно халтурить и жрать по вечерам чипсы. Записалась на четыре раза в неделю по вечерам, так сказать, сразу после работы в бой. На работу пришла за час до первой записи и стала гуглить мужские плетеные трусы. Поиск макраме мне так ничего и не дал. А вот, когда увидела плетеные красные стринги на завязках, чуть не упала со стула от смеха. Но мне же стало мало, подумаешь, стринги, но вот увидев плетеные труселя, по бокам у которых уши слона и с чехлом для члена в виде хобота, поняла, что вот оно счастье мое, почти макраместкое. Недолго думая, заказала оба варианта. Весь день проходила на работе со счастливой улыбкой на лице. С работы ушла уже в пять, скинув потенциально возможных незапланированных пациентов на Женю. Потапова не предупредила, почему-то хотелось его позлить и увидеть возможную грань этого мужика. Хотя, если так подумать, предупреждать я его и не обязана. Подъехала к дому и отправилась в ближайший магазин. Прохожу мимо стеллажей с вкусняшками, стараясь сдержаться и не кинуть в корзинку чипсы и пирожные. Подхожу к зеленым полезняшками и непроизвольно кривлю лицо. Тяну руку к упаковке с брокколи и долго всматриваюсь в упаковку. В мыслях крутится только одно: «За что? За какие грехи я должна это есть…» Скрепя сердцем, кидаю упаковку в корзину и беру еще в придачу стручковую фасоль. — Еще немного и ты сама станешь зеленой, — позади меня раздается голос Потапова. — Что ты здесь делаешь?! — За тобой приехал, что ж еще. На будущее: больше никогда так не делай. Если я сказал, что встречаю тебя после работы, значит ты должна ждать меня там. Понятно? — Нет. Обычно мне нужно повторять несколько раз, чтобы до меня дошло. На будущее: не указывай мне, Сашенька. — Ладно, договоримся. Сегодня мы едем знакомиться с твоей квартирой. Хотя большого смысла не вижу, все равно ее скоро продавать. — В смысле? — Ну, когда поженимся на кой хрен нам вторая квартира? Можно, конечно, ее сдавать, но сейчас такой быдло народ пошел, что проще деньги на счет положить, а не переживать пока кто-нибудь спалит твою квартиру. — Дорогой, а тебе реально надо подлечиться. Еще раз говорю — не наглей, а то я могу на самом деле включить режим злой тети. — А когда у тебя месячные? Не злись, это я так, на будущее, чтобы знать, когда тебя нужно задобрить. Дней за десять, да? Понял, у тебя скоро эти дни, вот ты и злишься. Так какие на хрен брокколи? Давай что-нибудь вкусненькое купим. — Ты меня уже серьезно пугаешь. — Не бойся. У тебя еще есть шесть дней до акклиматизации, ну а там секс, а он, знаешь ли, людей сближает. — Саша… — Ладно, не злись. Но я тебе как опытный человек говорю, можно есть все, что хочешь, главное почаще тра… — Траву есть? — Все, пойдем к тебе. Я голоден и Венц в машине ждет. — Ты приехал ко мне с собакой?! — Ну не оставлять же мне его на ночь одного. Я пачку пеленок захватил с собой и кормушку. У тебя, кстати, ковры есть? — С ума сойти! — моему удивлению нет предела. — Все, меньше болтай давай. Я тебе такое вкусное блюдо с брокколи сделаю, что забудешь о коврах, собаке и вообще обо всем. Потапов берет корзину и, кажется, в сотый раз хватает меня за руку. Ведет вперед, по пути останавливается, забывает о моей руке и кидает в корзину сливки, сыр, спагетти, и в довершении какие-то пирожные. Мы подходим к кассе, он молча все оплачивает и так же спокойно вновь берет меня за руку и ведет к машине. Кидает продукты на заднее сиденье и открывает мне переднюю дверь. Подумаешь, что мы в пяти минутах от моего дома. Правда Венцу на это тоже плевать. Собака начинает активно скулить и кое-как забирается ко мне на колени. Каюсь, этот комок не может оставить человека равнодушным, и ко мне вновь возвращается хорошее настроение. Смотрю на довольного Потапова и не понимаю, что не так с этим мужиком. На кой черт я ему сдалась, так и не могу найти ответа. — Алиночка, много думать вредно. — Я учту. *** Саша обходит мою двушку с таким видом, как будто сожрал как минимум килограмма два брокколи без соли и перца. — Алин, а чего она такая маленькая? — А зачем мне одной больше? — Ну, это ни в какие ворота не лезет. Мне не нравится. — В этом мы схожи. Тебе не нравится мой дом, а мне твой. — А что-то в этом есть. Продадим твое и мое, и купим новое общее. — Класс. — Безусловно. Слушай, ты ковер в спальне пока убери, а то Венц может незаметно нагадить. Ладно, иди пока делай бабские дела, переодевайся, расслабляйся, а я тебе брокколи приготовлю. Продолжая это безумство, я почему-то действительно иду отдыхать, а точнее принимать душ. Помылась, переоделась и стала валяться с собакой на том самом ковре. По ощущениям сухой, блин, сама себе удивляюсь, что творится в моей жизни и голове. — Ужин готов и всего полчаса. Учись, женщина, — Саша подает мне руку и тянет на себя. — Халатик для меня надела? — Для Венца. — Значит для меня. Так может и волосы распустишь? — Не надо. А то еще в еду попадут. Читала недавно статью, как мужчина поперхнулся клоком волос. — И? — И умер. А даже, если все обойдется, все равно глотать волосы — это небезопасно. Когда их вынимаешь изо рта, их нельзя тянуть, так как они могут поранить слизистую. А если попадают в организм часто и в большом количество, в желудке образуется так называемый трихобезоар, требующий хирургического лечения. И к тому же… — Молчать! Иногда мне хочется действительно отрезать тебе язык. — И что мешает? Хотя, ты не сможешь, я быстрее умру от кровотечения, и ты даже не успеешь меня поиметь. — Пойдем есть. Потапов даже не берет меня за руку, видимо, и вправду разозлился. Я сажусь за стол и наслаждаюсь видом еды. Надо признать, что мишка он не косолапый, а очень даже кудесник, еще и хитропопый. Ведь действительно использовал брокколи. — Это спагетти со сливочно-сырным соусом из брокколи. Я условие твое выполнил. Брокколи есть? Есть. Так что ешь и наслаждайся. Чего-то я лопухнулся, у тебя вино есть? — Есть. Нижняя полка справа, — встаю, беру бокалы и подаю Потапову штопор. Саша открывает вино, разливает по бокалам, и мы садимся за стол. — За приятный вечер и вкусную еду. И чтобы не подавиться всякими трахобазарами, — поднимает он бокал. — Трихобезоар. Трихос от греческого — волосы. — Закрой базар и ешь! Кому скажи, не поверят. Я молча проглатываю слова Потапова, в другой раз и другому я бы уже как минимум шибанула бы этой бутылкой вина. Блин, что со мной происходит? Из дум меня выводит вовсе не голос Потапова, а собачья морда на собственной коленке. — Ему спагетти, наверное, нельзя? — Даже если можно, обойдется. Я его покормил перед выходом. Будь это мой ребенок, ни фига бы я ему не дала, а вот собачку жалко. Я и вправду ужасный человек, но посмотрев на злобного Потапова все-таки беру парочку спагетти и даю Венцу. — Саш, прости, правда, очень вкусно, но мне собаку жалко, никогда не умела отказывать животным, наверное, поэтому и не заводила. — Да ничего страшного, мне не жалко. Если что, обгадит-то он твои полы и ковры. — Ну и ладно. Мыть-то все равно тебе. — Зря ты, Алиночка, пользуешься моей добротой. Она небезгранична. — Люблю людей доводить, так отсекаются сразу слабаки и ненужные. Саша ничего не отвечает, а я продолжаю хомячить спагетти и параллельно подкармливать собаку. Мне определенно хорошо, и вино очень кстати, приятно разливается по венам, даря нужное тепло. Потапов давно уже все съел, а сейчас просто тихо наблюдает за мной. Ну и ладно, мне очень даже комфортно. Доев свою порцию, демонстративно вздыхаю. — Вкусно, но так у меня не только пузо не уйдет, но и двойной подбородок появится. — Главное не тройной. Пойдем смотреть кино, макраместка. *** Мы сидим на диване и смотрим какую-то чушь. Когда я вообще смотрела телевизор? Даже не припомню. — Алин, чо мы всякую фигню смотрим, как старые пердуны, ей Богу. Может, чем-нибудь получше займемся? — Я не буду с тобой трахаться, кажется, я уже говорила. — Так, давай договоримся. Это слово могу произносить я. Из твоих уст оно звучит грубо, ты все-таки женщина. — Как не назови, смысл один. А если ты попробуешь назвать это «заняться любовью», я тебя лично утоплю в моем унитазе. Кстати, об унитазе. Ты здесь ночевать собрался? — Однозначно. — Пойдем кое-что покажу, — теперь уже я беру медвежью лапу Потапова и веду к туалету. — Смотри, Саша, и запоминай с первого раза. Открываешь крышку унитаза — писаешь. Пописал — закрываешь крышку. Снова решил помочиться — снова открываешь и закрываешь. Плохо удержал дружка и появились капли — не беда. Берешь влажную салфетку и протираешь, потом сухую салфетку и снова протираешь. Понятно? А, и еще! В раковину не мочиться. Ты не передумал ночевать у меня? — Нет. Все в норме. Тем более, я буду мочиться у тебя в душе, про него ты не предупреждала. Я, кстати, пошел в душ, — я даже не успеваю ничего ответить, Потапов щелкает меня по носу, отодвигает в сторону и выходит из туалета. — Один-ноль в твою пользу, козленыш. Хотела бы сказать пару ласковых, да медвежонок не дурак, дверь в ванную уже закрыта. Прислушиваюсь к звукам, но судя по всему, Саша уже принимает душ. Долго стоять под дверью не хотелось. Пришлось идти и расстилать диван. Застелила новым бельем и даже не пожалела новую подушку, зачем-то начала ее взбивать. Еще немножко я превращусь в добрую и нормальную женщину, надо срочно что-то делать. — Спасибо, дорогая, за спальное место, но я так-то надеялся на твою кровать. — Я в детстве тоже много на что надеялась. Поворачиваюсь к Потапову и чуток замираю. Гаденыш стоит в одних трусах и с полотенцем в руках. На лице улыбка до ушей, еще чуть-чуть и начнет «blend-a-med» рекламировать. Кидает полотенце на кресло и начинает крутиться. Господи, ну и выпендрежник. Хотя, надо признать, показать есть что. Тело у него что надо. Крупный, подкаченный мужик, в самом расцвете сил. Осталось только маслом намазать и фотосессию устраивать. — Ну как? — Хорош. Без шуток. — Хорош и все? Ничего не екает?! — Если ты о влажных трусиках, бабочках и другой живности в животе, то нет. Кровь от головы не утекла, ноги не подкашиваются, я не парю и чувством эйфории не убита. О, забыла! Сердце не трепещет, пальцы рук и ног не покалывают, и приятного томления внизу живота тоже нет. Что еще забыла? — Вот ты стерва, а! — Сашунь, не возбуждайся на ночь. Хочешь я тебе что-нибудь приятное сделаю? — Поцелуй меня. И не в щеку! — Хорошо. Только ты присядь, а то ты высокий. Потапов садится на расстеленный диван, подхожу к нему вплотную, наклоняюсь и целую в лоб. — Спокойной ночи, сын мой. — Ты знаешь, что в лоб целуют только покойников? — раздраженно цедит Потапов. — Не знала, прости. Тогда лови другой поцелуй, — вновь наклоняюсь и целую его в нос. — На сегодня, Сашуня, все. Спокойной ночи. ГЛАВА 8 Приняла душ, легла в кровать и жду. Ночник не выключаю. Жду… Пролежав полчаса, поняла, что бабы и вправду дуры, а мужики и того хуже. Сказав спокойной ночи, я уж точно не думала, что этот тугодум останется в гостиной. Для кого, блин, я надела шелковую ночнушку? Хотя сама дура, этому нужно в лоб говорить. Нет, спать я с ним сегодня не собиралась, но не прийти ко мне в комнату?! Однозначно тугодум! Проворочалась еще полчаса, но сна ни в одном глазу. Решила посмотреть, что там делает Потапов. Мадам я громкая, то что-то уроню, то как слон пройдусь, поэтому всеми силами старалась добраться и подсмотреть незаметно. Ой, лучше бы не смотрела. Этот медведище лежит на диване с Венцем и смотрит «Ну, погоди». И ведь не спит же, а лыбится как ребенок, глядя на убегающего зайца. Мама дорогая, куда я попала… Разочарованная аки волк, так и не съевший зайца, пошла в кровать. Не помню, когда заснула, но точно помню, что была злой. Кто как, а я просыпаюсь не по будильнику, не от солнца и не от поющих птичек. Мой ориентир — наполненный мочевой пузырь. Вот и сегодня ничего не меняется, правда есть один нюанс. Знаю точно — на меня смотрят, и скорее всего достаточно долго. Лежу на спине, благо не мордой в подушку, слюна не вытекает, в общем все тип топ. Этакая барышня в правильной позе, но пузырь-то подпирает. Жаль, можно было бы сыграть с Потаповым в интересную игру. Но долго так лежать не могу, надо подавать признаки жизни, иначе пузырь все-таки сам себя выдаст. — Ты даже не дал мне сделать вид, что я сплю, — потягиваясь на кровати, произношу я. — Вообще-то я ничего не делал, только смотрел. — Я заметила. А чего не приставал? — А что, можно было? — Вот ты тугодум, Потапов. Это можно сказать был единственный шанс меня чпокнуть. — А сейчас еще можно? Хотя бы поцеловать? — Конечно, нет, я зубы не чистила. А знаешь сколько бактерий во рту? Миллиарды. Человеческий рот вообще самое грязное место на све… — Заткнись и иди в ванную. — И тебе доброе утро, Сашенька. Быстро сделав гигиенические процедуры, надеваю летний белый комбинезон, купленный мной пару недель назад. Убираю волосы назад, закалывая заколками, и наношу неброский макияж. Красота, кто-то сейчас просто обязан истечь слюной. Только попробуй Потапов, не истеки. Прохожу на кухню, где оба мишки уселись на угловом диване. — Ты там замылась, что ли? Всю зубную эмаль поди стерла. — А у меня паста для укрепления эмали. Ты не в духе, Сашенька? — Все у меня в порядке с духом. Садись есть. Омлет остыл. — Спасибо. Ты оказывается еще и готовишь сам. Золотой мужик. — Только дебил не сможет приготовить яйца, — похоже настроение у Потапова и вправду испортилось. И ведь гад так и не сказал ничего по поводу моего внешнего вида. — Сегодня, чтобы после работы никуда не уходила. Я тебя заберу. — Не получится. Сегодня у меня фитнес. Где-то в семь освобожусь. — Хорошо, заберу оттуда. — А ты ничего мне не хочешь сказать? Например, как хорошо я выгляжу, как мне идет этот комбинезон или вообще какая я красивая? — Выглядишь ты хорошо и в целом красивая. Комбинезон сжечь или на мусорку. — В каком смысле? — В прямом. Вот как вы бабы в нем ходите в туалет? Это ж что получается, надо снять все, чтобы облегчиться? — Закрой рот и пей свой кофе. А ведь доля правды в его словах есть. Сначала придется снять халат, потом полностью комбинезон, да уж, мороки предостаточно. Ну умеет же гад испортить настроение. — Я тебя после фитнеса заберу, сходим куда-нибудь, куда захочешь, а завтра поедешь со мной на встречу. — Куда и зачем? — Заключать сделку с нужными людьми. Возражения не принимаются. Все равно мы скоро поженимся, так что уже надо появляться с тобой на людях, а то на этих встречах вечно шалав каких-то подсылают. Достало. — Как скажешь, Сашуня. — Боюсь, что не как скажу. Ты та еще стерва, себе на уме, но, к сожалению, мне это и нравится. Все, давай собирайся. *** Проработав весь день, поняла, что Потапов был прав. Эта дурацкая молния на комбинезоне постоянно заедала, в конце концов, я вообще перестала пить, чтобы поменьше ходить в туалет. В конце дня я так устала, что ни о каком фитнесе не шло и речи. На кой фиг я вообще записалась на эту чухню, непонятно. Потапов же, судя по голосу, был только рад открывшейся возможности забрать меня раньше. — Алин, давай, ну, пожалуйста, — жалобно просит меня администратор Катя. — Не знаю, тем более я не одна. — О чем речь? — сзади подходит Потапов и, никого не стесняясь, прижимает меня к себе и целует куда-то в шею. — Ой, а это и есть твой спутник? — Да. Это он — Александр. — Замечательно. Тогда спрошу у вас. Саша, у нас как раз сейчас намечается вписка, здесь неподалеку. Хотите? Ой, простите, сейчас на звоночек отвечу. Потапов поворачивается ко мне и со злостью на меня смотрит. — Что это еще за вписька?! Я тебя еще не предупреждал, но я не приемлю никаких групповух и прочего, руки и ноги откручу и впиську тоже. Вписька им понадобилась, извращенцы поганые! — Саша, это не то, о чем ты подумал! — А что? — Я сама толком не разбираюсь в новомодных словечках, но что-то типа вечеринки, наверное. Давай погуглим. Набираю буквы, а самой и смешно, и страшно одновременно, может, Катя и правду какую-то групповуху мне предложила, а я дура набитая не поняла, хотя она говорила просто о вечеринке. Увидев, что такое вписка, все же выдохнула. — Вот видишь, а ты сразу про плохое подумал. — Мне есть где ночевать, жрать и мыться. Что за дурь такая? Вписка, блин. Это ж каким надо быть ушлепком, чтобы такое придумать. — Успокойся. Давай сходим, развлечемся, а потом к себе поедем ночевать. — Это развлечение для молодежи. Извини, дорогая, нам уже не двадцать. — Ну и что, я хочу на эту вписку! ?— Жаль, что ты не хочешь на мою… не вписку. *** Все вроде бы хорошо, я попиваю самодельный коктейль, вокруг музыка. Потапов видя это безобразие и, видимо, не очень владея собой, тоже налил себе какой-то алкоголь. Но сделав глоток, все же отставил пойло подальше. От меня не отходит ни на шаг. А я сама вообще-то никуда не рвусь, сидим на каком-то ужасном диване. В голове крутится много мыслей. Первая, о том, что я все же стопроцентная дура, хотела позлить Потапова и пойти на вписку — получила. Второй животрепещущий момент: квартира ужасна, кругом одна гопота, а сидим мы на каком-то старье и тут уж мысли сами собой несут не в ту степь. А вдруг в диване клопы? Не хватало еще домой принести. Кошмар. Но есть еще один момент: коктейль дает свое, и организм уже немягко намекает, мол, встань, душечка, и опорожни уже свой драгоценный пузырь. — Алин, ты уже показала, что ты все решаешь сама, сильная баба и прочая лабуда. Но давай уже закругляться. — Ладно. Ты был прав, это не для нас. Я только в уборную схожу. — Дорогая, это называется туалет. Хотя здесь бы я назвал это вообще другим словом, давай провожу, а то мало ли кто по пути встретится. Потапов как истинный джентльмен провожает меня до метровой коморки, открывает дверь и усмехается. — Алин, там внизу были нормальные кустики, такие пушистые, может лучше туда? — Чтобы меня укусил клещ? Ты знаешь, что они как раз водятся в кустах и траве? А если энцефалитный? Это же очень опасно и к тому же… — Закрой рот и писай! Прохожу вперед боком и закрываю за собой дверь. Хотя, как вперед? Это же не туалет вовсе, унитаз стоит впритык к двери, то есть, чтобы помочиться надо лицом упереться в дверь, ощущение, что как будто я в вагоне, благо не качает. Дергаю молнию на спине, но она вновь не срабатывает. На раз пятый все-таки продвигается немного вниз и на этом все. Ровно на середине застряла! Сколько бы я ни пыталась ее сдвинуть — никак. Причем ни вверх, ни вниз. — Алин, тебя засосал фаянсовый недруг? — слышится голос Потапова. — Саша, ты мне нужен. — Наконец-то, только почему именно в туалете? — я тихо приоткрываю дверь и поворачиваюсь спиной к Потапову. — У меня молния застряла, помоги, а? — А, комбинезончик… Кто был прав? — Ты! Не беси, а помоги. — Выйди сюда, там места нет. Протискиваюсь через унитаз и поворачиваюсь спиной к Потапову. Саша долго возится, но никак не комментирует происходящее. — Алин, а в туалет очень хочешь? — Тупой вопрос, Потапов! Хочу. — Тогда, ладно. Потом другой куплю. И все, не успеваю осознать, что он имел в виду, как слышу характерный звук. Потапов просто разрывает мне верх комбинезона. — Все, моя хорошая, иди делай свои дела, — поворачиваюсь к нему. — Как я теперь пойду домой?! Ты ненормальный, что ли? — Не пойдешь, а поедешь, это, во-первых. Во-вторых, я тебе свою рубашку дам, сверху накинешь. Иди давай, тут люди ждут вообще-то. Нехотя разворачиваюсь и хлопаю дверью. Лучше бы этого не делала. Еще и штукатурка сверху посыпалась. Кое-как сделав свои дела, открываю дверь, где меня ждет голый Потапов. Ну как голый — без рубашки. — Надевай, — протягивает мне свою рубашку. Недолго думая, просовываю руки в белую рубашку и иду на выход. — Тебя не смущает, что ты немножко голый? — Меня — нет. А тебя? — Да. — Стой. У тебя волосы побелели, поседела? что ли? — Да. От волнения. — Ну ладно, я все равно на тебе женюсь. Хотя ранняя седина не очень хорошо. — Ты придурок, что ли? Это штукатурка с туалета! — Ты там еще и стены протирала? А кто мне втирал про чистоту зубов и прочее? — Я их не протирала. Я штукатурку в мешочек собирала, будет тебе зубной порошок вместо пасты. — Так он эмаль испортит. — Пастой заешь. Замолчи и веди меня к машине. Хватит сегодняшней вписки. — Я же говорил тебе, хорошее дело впиской не назовут. Проталкиваясь сквозь нетрезвую молодежь, я поняла две вещи: Потапов во всем оказался прав, и как бы глупо ни звучало, я ревную. Бред чистой воды. Знакомы всего ничего, но то, как на него смотрят представительницы прекрасной половины молодежи, меня вывело из себя. А он тоже хорош, улыбается, козел. Подумаешь, грудь накаченная и не волосатая, но не такой уж и красавец. — О чем задумалась? Давай садись, — сама не замечаю, как мы уже спустились вниз и стоим у машины. — А ты зачем садишься назад? — Потому что машину поведет другой дядя, я как никак пробовал пойло. — Ясно, — еще и не в меру умница трезвенник. Как только сажусь на сиденье, Потапов притягивает меня к себе. Блин, а мне приятно. Начинается… Точно начинается, ибо Потапов пробирается сквозь свою рубашку к моей оголенной спине и начинает ее поглаживать. — А вот и мурашки пошли, бабочки уже начинают шевелиться? — Пока еще только гусеницы. — Ну ничего, доедем до дома, а там уже и бабочки разродятся, — шепчет, целуя меня в шею… ГЛАВА 9 Потапов активно целует меня в шею, слегка прикусывая кожу, а я начинаю смеяться. Ну да, я ненормальная, всем приятно, а мне щекотно. В какой-то момент Саша, видимо, решает, что я над ним издеваюсь и резко от меня отстраняется. — Были бы мы здесь одни, я бы тебя реально придушил. — В порыве страсти или злости? — Второе. — Саш, — сама к нему льну. — Ты не подумай ничего такого, просто мне щекотно, я поэтому смеялась. Вот такая я чокнутая, просто не щекоти мне шею и все будет ладненько. — Ты реально чокнутая. А мне нравится целовать твою шею и что теперь делать? — Целуй меня в другое место. Я имею в виду губы, а не про слово похожее на то место, где мы были. Потапов долго смотрит на меня, запрокидывает голову и начинает безудержно смеяться. — Угораздило же меня с тобой познакомиться. — Видимо, сильно ты, Сашенька, грешил в прошлой жизни, вот тебе и наказание в моем лице. Признавайся, шлепнул кого-нибудь? — Потапов перестает смеяться, поворачивается ко мне и долго на меня смотрит. Не так, как всегда, взгляд другой, совсем не добрый, осмысленный и злой. — А если шлепнул, то что? — Ты меня пугаешь. — Это хорошо, иногда даже полезно. Сеня, останови машину, ты свободен. Как только Потапов произносит эти слова, мы сворачиваем, и машина резко тормозит. Водитель, не прощаясь, выходит и захлопывает за собой дверь. Потапов тянется к блокировке дверей, нажимает кнопку и садится обратно с ухмылкой на лице. — Снимай мою рубашку, Алинка-кислая малинка. — Жмот, — стягиваю с себя рубашку и кидаю Потапову. — И я не кислая. — А это мы сейчас узнаем. На колени. — Чего?! — Того. Я не успеваю осознать его слова, как этот «медведь» хватается за мои щиколотки и тянет мои ноги на себя. Моментально опираюсь руками назад. — Саша, я поняла, ты грозный мужик и тебя злить не надо, и я больше не буду. — Все-таки ты бестолочь. Потапов перетягивает меня на себя так, что я оказываюсь у него на коленях. — Ты меня злым не видела и будем надеяться никогда не увидишь. А теперь молчать. Саша притягивает меня к себе ближе и впивается в губы, мгновение и я сама отвечаю на поцелуй, обвивая его шею руками. Наверное, это мало похоже на поцелуй, ощущение, что он просто поглощает меня. На секунды отстраняется, смотрит в глаза, сжимая сильно мое лицо, и тут же вновь впивается в мои губы. Мне становится реально жарко и не хватает дыхания. От неудобной позы начинаю елозить на нем, чем вызываю его недовольство. — Будешь так делать, я тебя реально поставлю на колени, ну а дальше — ты знаешь. — На колени не хочу. У тебя обивка ужасная. — Женщина, закрой рот хоть сейчас. А вот теперь мне снова смешно и приятно одновременно. Передо мной все тот же Потапов. Несмотря на мои чокнутые закидоны, Саша все равно целует меня в шею. Видимо, старается делать это невесомо, но получается все равно ощутимо. Вновь отстраняется от меня, расстегивает лифчик и начинает спускать и так пострадавший верх комбинезона. — Комбинезон, ну и как нормальные люди в нем трахаются? — Здесь нет нормальных людей. — Твоя правда, — Потапов снимает с меня лифчик и кидает куда-то в сторону. — Как же давно я об этом мечтал. — Всего-то три дня! — Я тебе рот скотчем заклею. — Не надо, от него потом останется кожа липкая и все прилипать будет, а потом… Не успеваю договорить, Потапов накрывает мои губы, больно прикусывая нижнюю, но тут же зализывает ее, затем спускается дорожкой поцелуев к груди. Одной рукой держит меня за талию, другой сжимает грудь и всасывает сосок. Непроизвольно выгибаюсь и поддаюсь его ласкам. — Саша, у тебя окна тонированные? — еле шепчу я. — Самые тонированные, какие только возможно. — Это запрещено законом, кстати, штраф пятьсот рублей. — Кстати, заткнись, иначе реально скотч возьму. — Хорошо. Но вообще терпеть не могу козлов, разъезжающих с тонированными стеклами. Потапов резко отстраняется, грубо стаскивает меня со своих коленей, опрокидывает меня на спину так, что я едва не ударяюсь головой. А потом так же быстро стягивает с меня дурацкий комбинезон, оставляя меня в одних трусах. — Саш, я не хочу тут. Мне так не нравится. — Нравится — не нравится, лежи, моя красавица. Потапов снова припадает к груди и начинает ласкать языком соски, одновременно сжимая грудь. Понимаю, что поплыла. Мне уже все равно, что мы в машине. Что со мной творит этот поганец… Я уже сама притягиваю его за шею, тянусь к его губам и впиваюсь в них. Веду руками по его мощным плечам, глажу по спине и притягиваю к себе ближе, хотя ближе уже просто некуда. Можно быть ханжой, но глупо не признать, что мне все это нравится. Безумно приятно ощущать его теплое тело, прикасаться к нему своей обнаженной грудью. Саша, видимо, почувствовав мою полную капитуляцию, чуть отстраняется от меня, заглядывает в мои глаза и улыбается. Стягивает с меня белье, накрывает мою плоть рукой и начинает мучительно медленно двигать пальцами, задевая клитор. В данный момент мне хочется совсем другого, я хочу его всего, а не дразнящие движения пальцев. Но Потапов умело меня дразнит, сначала легонько задевая чувствительный бугорок, постепенно сильнее нажимая на него. Еще несколько движений пальцами, и я кончаю. Да, вот так просто, в машине у «медведя», распластанная на сиденье. Я толком не успеваю ничего осознать, как Потапов быстро целует меня в губы и натягивает на меня обратно трусики. А потом и вовсе приподнимает меня и усаживает. Хочется заплакать как маленький ребенок, это что, все? Я хочу дальше! — Дай угадаю, о чем ты сейчас думаешь. — Попробуй. — Цитирую: «Потапов, у тебя же грязные руки, а ты знаешь сколько на пальцах бактерий? Это же рассадник и бла бла бла» — Ты издеваешься? — Нет. — Тогда, что это сейчас было? Какие на фиг бактерии? Я сижу голая, а ты одет, распалил и на этом все? Ты козел, Потапов, вот о чем я думаю. ?— Ааа. Ну, это хорошо. Что, лапуля, продолжения захотелось? — Да, тебе ли это не знать! — Прости, Алинчик, но я не трахаюсь в машине, во-первых, это неудобно, во-вторых окна несильно тонированные. — Ну ты и скотина! Получишь ты у меня секса через пять дней, ага, кукиш тебе. — Конечно, раньше получу. Все, малыш, я есть хочу, поехали ко мне домой. — Бегу. Живо отвез меня ко мне! — Смотри сюда, красавица моя, — Потапов берет мой порванный комбинезон и разрывает его до самого конца. — Я же сказал, либо на мусорку, либо сжечь. Мы едем ко мне домой и точка. Не успеваю ничего сказать, как эта наглая морда выходит из машины, прихватив с собой свою рубашку, мой комбинезон и лифчик. Супер! Через несколько мгновений садится на водительское место уже в рубашке и, как и ожидалось, без моей разорванной одежды, но с лифчиком. Набирает кого-то в телефоне. — Да, Мариш. Стейк из лосося со сливочным соусом, пасту с морепродуктами и кекс с шоколадом. Каждого по две порции. Все на мой адрес. — И шампанское закажи, — зачем я это сказала?! — И шампанское, Мариш. Все, спасибо, — Потапов кладет трубку, а я девочка в трусах прикрываю грудь руками. — И кто такая Мариша? — Ты уже ревнуешь? Класс! Стоило только пальцами зашевелить. — Не льсти себе. — Не буду. — Лифчик верни. — Нет. Мне так больше нравится. Мы действительно подъезжаем к его дому через считанные минуты. Сижу, прикрывшись руками. Ну, реально капец. Хорошо хоть трусы нормальные, попу прикрывающие. Потапов открывает дверь с моей стороны. — Я никуда не пойду, я голая. И ты начинаешь меня реально злить. — Не куксись, а то морщины нарисуются, — накрывает меня каким-то пледом и берет на руки. Двойной класс! — Если ты меня уронишь, убью. — Не боись, — мгновение и Саша закидывает меня на плечо. — Доставлю с комфортом и в лучшем голом виде. *** В висках пульсирует и немного болит нос… Очень странно, что не так с носом? Открываю глаза и понимаю, что я уткнулась лицом в подушку и видать долго так сплю. Поднимаю тяжелую голову, вот и подушка в слюнях, точно долго лежу. Переворачиваюсь на спину и пытаюсь восстановить события вчерашнего вечера. Помню машину, его квартиру, пару бокалов шампанского, разговоры и колени… Мама дорогая, я забралась к нему на колени и снова просила меня целовать. А дальше пустота. Я даже не хочу оборачиваться по сторонам, знаю, что увижу в кровати Потапова. А вот под покрывало все же загляну. Ой, зря… Лифчика нет, трусы, благо, на месте, правда только мои. Хотя лифчик он еще в машине снял. Так, спокойно. Чуть поодаль от меня на спине лежит беструсое тело Потапова. Как я докатилась до такой жизни, ведь выпила совсем ничего? Пару мгновений и медвежье тело переворачивается и смотрит на меня, хорошо, что с улыбкой, а не с укором. — Как тебе кровать? Не слишком мягкая? Мне кажется, надо сменить матрас. — Не знаю, что с матрасом, а вот подушку тебе придется сменить, я ее обслюнявила. — Ты ж моя девочка слюнявая, — ухмыляется этот гад. — Саш, а ты-то чего голый? — А я у себя всегда сплю голым. — Ясно. А почему я так вырубилась и ничего не помню после коленей? — Не знаю. Может, на твоей вписке что-то в коктейле было. Тут ты выпила реально только пару бокалов шампанского. Ты как? Голова болит? — Нет, почти. Прости меня. — За что? Наконец-то ты о чем-то меня просила. И на коленях так классно ерзала, была бы ты трезвой, мы бы, конечно, уже обменялись жидкостями, а так нет. Буду терпеливым. — Я вспомнила. — Что? — Ты гад! Как я теперь домой поеду? — Так же, как и приехала. На моих руках и в пледе. И действительно все получилось ровно так, как он и сказал. Я быстро приняла душ, мы позавтракали, и Саша отвез меня домой, доставив описываемым ранее способом. Подождал пока я переоденусь и отвез на работу. — До вечера, Алинчик. — Ты мне надоел. Тебя слишком много. — Мне по фиг. Жди меня. Кстати, ты там трусы мне плетешь? — Почти сплела. — Ну и отлично, до вечера. *** Все дни вплоть до воскресенья Потапов не отходил от меня ни на шаг, хорошо, что на работе хоть не появлялся, а ждал исправно в машине. Хотелось бы мне на него злиться, а не на что. Гаденыш не допускал ни одной ошибки, и даже почти не приставал. Сегодня воскресенье, и я как следует готовлю себя к этому дню. Знаю, Потапов сдержит свое слово, и сегодня у нас точно будет секс. Красивое белье, коротенький шелковый халатик, распущенные волосы, макияж, в общем все как доктор прописал. Ну и, конечно, мой подарок — труселя. Красавчики пришли еще пару дней назад, но подарить я их решила именно сейчас. Наденет — будет секс, не наденет — пусть чешет в свой клуб. Сижу красавишна и жду своего медвежонка. О как, уже своего. Молодец, Алина. Звонок в дверь не дает мне долго думать о том, как и куда я пала. Быстро надеваю туфли на высокой шпильке и открываю дверь. — Привет. — Опа. Кто-то хочет меня соблазнить? — Ты и так уже соблазнен. Потапов проходит внутрь и ставит на пол большую коробку. — Это мой подарок? — Да. Столько выбирал, прям от души. — И в душу. Тогда я пошла за своим. В смысле за твоим подарком. Как раз трусы доплела. — Отлично. Потапов садится в кресло и ждет. Достаю заранее приготовленную коробочку и подаю своему мишке. Саша открывает ее с улыбкой на лице, но как только достает трусы меняется в лице. — Знаешь, примерно такое я и предполагал, но вот эти красные стринги с хоботом и ушами, ты меня удивила. Дорогая, это не макраме. — Да, Сашуня, прости иногда я путаюсь в словах. Но вот эти теплые с хоботом похожи на макраме, разве нет? — Нет. — В любом случае, тебе придется их надеть. Хочу тебя в стрингах. Не наденешь — секса не будет. — Да, пожалуйста. Только сначала мой подарок открой. — Конечно, дорогой. Подхожу к большой коробке с бантом, открываю ее и теряю дар речи. На меня смотрит голое куриное существо, попросту — сфинкс. — Ну как тебе котик? Говорят, хозяева и животные похожи. — Не понимаю, как можно было подарить мне это?! Я что настолько страшная? — Нет. Ты что. Ты красивая. Это я тебе как мужик говорю. Без шуток. — Тогда какого лешего? — Понимаешь, Алиночка, в мире все должно быть в гармонии. Кто-то должен быть красивым, а кто-то страшненьким. Понимаешь? — Нет! — Ну вот смотри, ты красивая, а кот страшненький. Это гармония, так и должно быть. На одной территории не должно быть двое красивых существ. Теперь понимаешь? — Теперь понимаю. Вот Венц у тебя красивый, ну а ты значит то самое некрасивое существо, определённо это гармония. — Молодец, один-ноль в твою пользу. Но кот все равно останется у тебя. — За что? — Имей совесть. Бедняга и так страдал. — Вот и забери его себе. — А кто хотел кота? — Я, но я хотела кота, а не курицу! — А получило голого петуха. Я тоже хотел трусы от макраместки Машуни, а получил стринги от Алины. Все, не зли меня. — А знаешь, Потапов, ты же на мне жениться вроде как обещал, значит кот все равно будет общим! — Да. Но сначала к нормальной жизни его приучишь ты. Будь с ним поласковее, его и так бросали два раза и возвращали ублюдские хозяева, а котику между прочим всего год. Так что давай знакомься и влюбляйся, а я пока стринги надену. Класс! Достаю из коробки голое и теплое существо и всматриваюсь в эту морду. Как ни крути, а кот на любителя, и вот что самое примечательное, куру-то я не люблю. Ладно, надо ведь просто привыкнуть, главное, чтобы был добрым, в конце концов, всегда можно купить одежку и прикрыть это куриное тело. За своими раздумьями чуть не пропустила звонок в дверь. — Ну что, цыпа, вот и еду принесли, — не глядя в глазок, открываю дверь и тут понимаю, что куриный котик — это фигня, по сравнению с тем, кто стоит на пороге. — Алина, почему так долго не открываешь? — И тебе привет, мама… ГЛАВА 10 Оказывается, все, что я считала ранее ступором — фигня, по сравнению с тем, что я испытываю сейчас. Держу на руках кота и слова вымолвить не могу, а ведь Потапов сейчас выйдет в трусах… — Может, ты уже впустишь нас? — мама просто отодвигает меня в сторону и проходит вперед, а следом за ней и папа. — Я просто не ожидала вас увидеть, тем более без предупреждения. Я сейчас приду, мне очень надо. Опускаю кота на пол и не успеваю даже разогнуться, как слышу голос Потапова. — Алинчик, душа моя, встречай своего хоботенка. Я сижу на корточках не в силах разогнуться с выпученными глазами и открытым ртом. Но тут надо сказать, я такая не одна, нас как минимум трое, кот вроде тоже немного ошалел. Потапов же стоит руки в бок, мол вот он я, ваш красавЕц. Хотя, надо признать, Саша видимо тоже чуток в ступоре, но в отличие от меня вида не подает. Быстро собирается с духом и, ничуть не стесняясь, подходит к родителям и протягивает руку. — Мама, папа, добро пожаловать в нашу скромную обитель. — Вы кто?! — ошалело спрашивает мама. — Александр, лучше просто Саша. Ваш будущий зять. — Алина! — мама поворачивается ко мне. — Ты мне что-нибудь объяснишь? — А что здесь объяснять? — вновь вещает Потапов. — Мы с вашей дочерью встречаемся, в декабре у нас свадьба. Алина вам просто не рассказывала, потому что боится сглаза. А чего вы так пристально смотрите на мои трусы? — А это трусы? Я оцениваю масштабы! — восклицает мама. — Чего? Катастрофы или счастья, — усмехается Саша. — Это нужно спросить у Алины. А вы мне так рады? — В смысле? — В прямом. Хоботок что-то смотрит на меня. — Эээ… нет. У моего хобота несколько другие вкусовые пристрастия. Это просто ненужный кусочек ткани, который случайно смотрит вверх. Видите, пим пим, — Потапов поднимает и опускает кончик хобота. — Ну да ладно. Видимо, костюмированная вечеринка отменяется. — А у вас вечеринка?! — не перестает удивляться мама. — Да. У нас с Алишкой слоновья вечеринка, недалеко отсюда, в клубе, мы как раз собирались на нее. — А клуб как называется? Зооизвращенцы?! — Хобот и его аналоги. — Ясно, не даром мне сегодня крысы снились. Петя, что ты стоишь как вкопанный, ни слова вымолвить не можешь?! Принеси мне хотя бы корвалол. — Мария Александровна, — в очередной раз вмешивается Потапов. — Лучше не стоит его принимать, в нем содержится фенобарбитал, который, как известно, вызывает нехилое привыкание и к тому же с алкоголем его смешивать нельзя, а мы же сейчас по любому будем пить за встречу. — Вы что врач или может быть химик? — Нет уж, чур меня. Просто у бабушки в туалете лежит аннотация к корвалолу, ну и сами знаете, сидя в этом месте, сложно что-либо не прочитать. — Маш, давай присядем, — наконец вмешивается папа, берет маму за руку и сажает на диван, но видимо мама еще не получила свою порцию «кайфа», обнаружив под собой розовые труселя. — Алина, а это что?! — мама хватается за грудь. — А это Алинин наряд, я же говорил, мы собирались на слоновью вечеринку. Вот для меня красный хобот, а для нее розовый, потеплее, чтобы ничего себе не застудила, — и вновь мой медвежий спаситель находит, что сказать. — А мне кажется, эти трусы вам больше подходят, чем Алине. Зачем ей хобот? -мама не перестает докапываться до Потапова. — Хотите я эти померяю? Так, для сравнения? Ладно, ладно, я шучу. Все, выдохните, а мы пока с Алиной переоденемся. Расслабляйтесь, Мария Александровна и вы, Петр, тоже. Душа моя, пойдем в комнату, — уже обращается ко мне. Я подхожу к Потапову, тот со все силой хватает меня за руку. — Будь добра, солнышко, прикрой мой зад, он все-таки реально голый, нитка между ягодиц не считается, — шепчет мне на ухо Потапов. — А как? На мне только халат и развратное белье. — Блин, я думал ты реально умнее. — Я просто в тяжелых жизненных ситуациях теряюсь. — Ладно, бестолочь. Потапов начинает пятиться задом с уверенной улыбкой на лице, а я иду вслед за ним. Наконец, мы попадаем в спальню, и я закрываю дверь. — Ну, спасибо, солнышко, удружила, — с сарказмом отмечает он. — Саша, прости, я не специально, клянусь, я не знала, что они приедут! — Еще б ты знала. А чего ты молчала?! Где твой обычный словесный понос? Вот сегодня он как раз был бы кстати! — Видимо сегодня мою роль примерил ты. — Похоже с кем поведешься, от того и наберешься! Мужик в стрингах, кому скажи — не поверят. — А тебе очень идет, повернись попой я ее не рассмотрела. — Молчать! Так потом рассмотришь, что надоест. Я вообще удивлен спокойствию твоего отца. Я бы давно уже такого пидара за шкирку вытолкнул, а он спокоен. Кто вообще способен носить ЭТО? — Ты и гомосексуалисты. Ой прости, кажется, словесный понос вернулся. А вообще папа всегда очень спокойный, мне кажется, ты даже понравился ему. — Все, заткнись и тоже переодевайся. — Да, ты прав. Потапов снимает с себя стринги и тянется за своим бельем, а я рассматриваю его попу. Хороший добротный орех, так бы и съела, люблю орехи, особенно грецкие. — Нравится? — Очень. Попа, что надо, даже сейчас хочется пощупать. — А хобот, видимо, все-таки не очень. — Не, все реально супер. Я тогда не очень разглядела, наверное, была в шоке. Признаюсь, Потапов, ты шикарен. — Да что ты? Что ж ты мне хобот тогда подарила не по размеру, кончик-то висит, а точнее стоит на твою маму. — Ой, скажешь тоже, это же трусы для прикола, на кого вообще этот кончик налезет, он же узкий, только если на макаронину. — Все, одевайся и не беси меня еще больше. Потапов отворачивается и молча натягивает боксеры и джинсы, следом идет белая футболка. Эх, хорош, зараза, даже стринги его не портят. — Мне, конечно, льстит, что ты на меня пялишься, но нас в гостиной ждут твои родители, давай переодевайся и туфли эти сними. Скидываю с себя халат и надеваю простое летнее платье по колено. Желтый мне определенно к лицу. Убираю волосы и закалываю заколками. — Так, стоп, распусти обратно. У меня стресс, мне нужно расслабиться и мне плевать, что можно получить твой трахобазар. — Трихобезоар. — Заткнись и шуруй в гостиную. — Ладно. Саш, а откуда ты знаешь, как зовут моих родителей? — Информацию о тебе читал, как же еще. Вот только отчество твоего отца так и не могу вспомнить. — Алексеевич. — Хорошо, давай сюда руку. Саша берет меня за руку, и мы направляемся в гостиную. Мама с папой, надо сказать, немного освоились, раз сидят на диване и попивают коньяк. — А вы что без нас начали? — возмущенно спрашивает Потапов. — А мы немножко, вместо корвалола. Ой, Александр, а без хобота вам лучше. — Это вы зря, Мария Александровна, хобот всегда при мне, иначе я был бы уже просто Александрой. — Да, наверное. Александра, Александра, этот город — наш с тобою. Стали мы его судьбоююю…. — Мама! — Ой, простите, я же не одна. Люблю попеть в одиночестве. Ну хорошо. Присаживайтесь, расскажите нам с папой о вас. Конечно, у нас получилось странное знакомство, но Петя говорит, что сейчас такое в норме. Вы уже вместе живете? — Нет, пока набегами, но скоро Алина переезжает ко мне, а эту квартиру мы будем сдавать, — кошусь злобно на Потапова, но молчу. — Понятно. Все это очень странно, конечно. А чем вы занимаетесь, Саша? — наконец подключается к разговору папа. — Бизнесом. Владею клубами. — Надеюсь, клуб не тот, в который вы сегодня собирались? — поддевает мама. — Нет, Мария Александровна, туда мы только по праздникам ходим. Любим животный мир. — Кстати, да. Алина, что это за животное на нас смотрит? — недовольно спрашивает мама. — Это котик, ты же хотела, чтобы я завела кота и мужа, вот смотри, все сбылось. — А получила хобот и вот эту страшилу. — Мама, он очень милый и добрый котик, внешность, конечно, специфическая, но это сфинкс, по-другому они не выглядят, — ой, надеюсь, что он и вправду окажется хорошим котиком, иначе Потапову конец. — Почему он так странно на меня смотрит? У него глаз косит? — Он вами любуется, Мария Александровна. — И как его зовут? — Грызлик, — не унимается Потапов. — Грызлик? Почему такое странное имя? — А он грызет непонравившихся ему людей. — Это такой намек? — Нет, ни в коем случае. Просто он действительно их грызет. Мы взяли его из приюта, а туда его возвращали именно по этой причине. Хозяева такие попадались, вот он их и грыз. — Понятно. И тут мама замолчала, а я поняла две простые вещи: во-первых, сегодня полный и безоговорочный бенефис Потапова, ну и, пожалуй, стоит признать главную вещь — я в него влюбилась… ГЛАВА 11 Я, конечно, знал, что просто не будет, но светить яйцами, хоботом и голой жопой при незнакомых людях точно не планировал. А уж перед родителями Алины и подавно. Я пока не раскусил моих будущих родственников, но маман меня определенно напрягает, косится на меня только так, словно на мне снова хобот, только уже на лице. Сразу понятно — баба дотошная и, судя по отсутствию словесного поноса у Алины, та ее знатно достала. Но во всем этом есть определенно большой плюс, на который я никак не надеялся — моя макраместка пала. Не знаю от чего, то ли от хобота, то ли от ягодиц, но теперь знаю точно — не соскочит. То, что раньше для нее было непонятной игрой, сейчас заиграло по-другому. Пятой точкой чувствую — неравнодушна. Наконец-то! Бабы как бабы, а эта не от мира сего. Смотрю на будущую тещу, у которой, кстати, залип укроп на верхней губе, и не верю, что Алина будет такой. Нет, фигня это про дочерей и мам. Алинка хоть и стервозина, но при определенном подходе станет лапой, а эта нет. Сразу видно, кто в доме хозяин и у кого яйца, и это явно не Петр. Интересно, какой был родной отец у Алины, на мать она совсем не похожа, по крайней мере внешностью точно. Маман блондинистая мадам, и насколько я понимаю натуральная, блекловатая у нее внешность, а вот Алинка, что надо. Волосы, как я люблю — длинные, каштановые, без этих новомодных попугайских прядей. Как там в песне: и губки бантиком, и бровки домиком, правда она не сонный гномик. Хотя нет, гномик. Усмехаюсь сам себе. — Александр, что вас так насмешило? — Вам показалось, Мария Александровна. У вас, кстати, укроп на губе, — будущая теща тушуется, устремляет взгляд в тарелку и вытирает рот салфеткой. — Извините, нехорошо получилось. — Да что вы, главное не в зубах застряло, да, Алин? — Определенно. Если застрянет в зубах, мама, то это хуже. И зубочисткой не всегда получается достать. А потом ковыряешь, ковыряешь, травмируешь десны, а там и хроническое воспаление, отсюда и пародонтальный карман. А так как зубочистка нестерильна, то в этом кармане нередко возникает пародонтальный абсцесс, ну и гнойная полость, вскрытие, дренирование и так далее. В общем, определенно лучше укроп на губе, чем в зубах. — Наконец-то, моя Алина вернулась. Чмокни папочку, — и тут Алина сама тянется ко мне. Чудеса, ей Богу, но видимо рано порадовался. — Я тебе хобот оторву, не переигрывай, — шепчет мне на ухо. — Еда, кстати, невкусная, сразу видно не домашняя. Без души, — по-прежнему не унимается будущая теща. — Не придирайтесь, Мария Александровна. Все очень вкусно, вам просто укроп поперек горла встал. — Скажите, Саша, а вы всегда такой? — Нет. Обычно я гораздо хуже. — Надеюсь шутите. Ну, расскажите что-нибудь о себе, Саша. Кто ваши родители, они с вами живут? Может, пока мы здесь, познакомите? — Со знакомством вряд ли, думаю вам пока рановато отправляться в мир иной. Мои родители умерли, из родных осталась только бабушка. — Простите, не подумала. Ну хорошо, Саша, вы владеете клубами, а образование у вас есть? Какие-то увлечения, может быть? — Кое-как закончил школу, потом армия и зарабатывание денег. Никаких институтов и прочего. А из увлечений только макраме. — Макраме?! — удивленно спрашивает маман. — Да. Мы с Алиной прямо втянулись. Ходим специально на кружок, кстати, розовые трусы мы сплели вместе, но по большей части Алина, она уже почти спец. Хотите мы вам что-нибудь сплетем? — Нет, спасибо. Очень странно. Алина даже пуговицу не может нормально пришить, а тут макраме. — Ну, пуговицы и шитье это другое. А мы плетем. Каждый вечер за чашечкой кофе плетем и плетем. — Алина, что я еще о тебе не знаю? Или это шутки? — возмущается мама. — Никаких шуток, мама, да, мы любим макраме. Моя макраместка с радостью мне поддакивает. Ну, прям идиллия. Маман еще что-то вещает, в беседу даже включается отец, а мне становится скучно. Разогнать бы всех по домам, выкинуть на хрен эту посуду со стола и разложить бы тут Алинку. Трусы-то я напялил, а из-за родственничков секса не видать. Моя будущая теща продолжает болтать, а я тоже даром времени не теряю. Пододвигаюсь ближе к моей птичке-обломинго и наглым образом задираю ее, и без того короткое, платьице. Веду рукой по внутренней стороне бедра, Алина вопросительно на меня смотрит, но не отстраняется. Легонько выписываю узоры на нежной коже и как только касаюсь резинки трусиков, моя макраместка тут же вздрагивает, дергает ногой и встает из-за стола. — Давайте я поставлю чайник, — Алина не спрашивает, а скорее констатирует. Начинает суетиться и собирает посуду со стола, а я только этому рад, хочу скорее завершить этот вечер. Не привык я к этим посиделкам, вот совсем не привык. *** Девять вечера… Прекрасный день, ничего не скажешь. Я с чистой совестью наконец-то собираюсь домой. Одно меня несомненно радует, Алина не хочет моего ухода, так и жмется ко мне. Ладно, потерпим несколько дней. — Потапов не уходи, а? — А что так, уже без меня не можешь? Ты ж моя макраместка, ну потерпи. — Мама с меня сейчас не слезет. — Так иди и защищай честь моей задницы и хобота. — После таких трусов, это нереально. — Саша, вы уже уходите? — и вновь маман. — Да, мама. Можно вас так называть? — Ну, если только иногда. Алина, а ты зачем босоножки надеваешь? — Я с Сашей ненадолго, он меня в зоомагазин свозит. Грызлику нужно купить лоток и наполнитель. Он же у Саши жил, и все там осталось. — Ясно. Давай только быстро, нам еще надо поговорить. До свидания, Саша. — До свидания, мама. Моей будущей теще это определённо не нравится, признаюсь, мне тоже, у меня есть только одна мама, но позлить эту мадам хочется. Беру за руку Алину, и мы идем вниз. — Мне кажется, мы с тобой заврались. — Заметь, начала это ты, Машуня макраместка, ну а дальше пошло-поехало. И вообще, зачем ты пошла со мной? — Может, мама заснет к моему приходу, а завтра уже на работу и к тому же, коту реально надо купить лоток. — Вот это ты зря. Не стоило оставлять твою маму с грызликом, это, конечно, не питбуль, но и твоя мама не болонка. — Прекрати. Неужели ты правду говорил про кота? — Нет, конечно. Но то, что его реально возвращали два раза — это факт. Так что предупреждаю, будь поласковее с ним. Мы заезжаем в магазин и покупаем коту все необходимое. На все уходит не больше получаса. Сидим в машине у ее подъезда, моя «Машка» реально трусит и не хочет идти домой. — Алин, чего ты боишься? — Ничего. Просто не хочу домой. А ты вообще тоже тугодум, мог бы отвезти меня к себе или хотя бы в машине полапать. Что, увидел мою маму и дал задний ход? — Полегче, солнышко. Я тут сдерживаюсь еле-еле, в джентльмена пытаюсь играть, а ты ноешь? — Нет, Потапов. Засунь своего джентльмена туда, где была нитка от стрингов, а мне верни обычного медведя! — Когда уедут твои родители, тогда я обязательно к тебе пристану, можешь даже отпуск взять, затрахаю до смерти. — Никакого до смерти, осенью премьеры всех сериалов и отпуск у меня в конце лета. — Хорошо, только не ной. Это мне можно нюни пускать, у меня секса не было полтора месяца. — Ой, какая трагедия, у меня его больше года не было и что? — Ммм… так может у тебя там все заросло? — Ага. Перфоратором если что пробьёшь. — Нет, я лучше хоботом. — Договорились, хоботенок. Ладно, пойду уже. — Иди, — сама тянется ко мне и быстро целует в губы. — До завтра. *** — Мама, прежде, чем ты что-то скажешь, скажу я. Мне абсолютно все равно, что тебе не понравились его трусы, хобот, отсутствие образования, владение клубом и так далее и тому подобное. Мне тридцать два года, и я сама решаю с кем мне встречаться, а с кем нет. — Присядь. Так, стоп, не садись в грязном. — Мама, это мой дом. — Прости, забываю. Так вот. Я не говорила, что он мне не понравился. Признаться, честно, я шокирована, но в приятную сторону. Вот уж никогда бы не подумала, что такой особенно болтливой девочке как ты, попадется такой же мужчина. Знаешь, доча, это большая редкость встретить такого же ненормального человека. — Ты только что назвала меня ненормальной? Я не ослышалась? — Прости, я имела в виду особенной. Так что я рада за тебя. Нужно всегда держаться за свою пару. Конечно, мне не понравились его трусы, хотя я уверена, что это твоих рук дело, но даже, если он их носит иногда, то это его дело, в конце концов, у нас у всех есть неидеальное белье. Вот у меня есть не очень красивые трусы, Петя называет их парашютами. — Мама, зачем мне эта информация? — Да, я немного не в ту сторону ушла. В общем, я совсем не против ваших отношений, наоборот. Как говорится: каждой твари по паре. Вот только кот ужасный, этого трусами не прикрыть. Как ты вообще решила его завести? — Блин, кот! А где он? — Я закрыла его в ванной. — Зачем?! — Он хотел наброситься на мои ноги. — Все, мама, иди спать. Завтра продолжим. — Я нам с папой у тебя постелила, а ты поспишь в зале. — Хорошо. Иду в ванную с опаской. Кот с виду реально недружелюбный, к тому же, страшный, но Потапов прав. Надо попробовать, бедный котейка уже и так хозяев ни один раз менял. Открываю тихонько дверь и нахожу кота, сидящего в ванной. В прямом смысле слова сидит на попе и вылизывает свой пока еще не хобот, или хобот, поди там разбери в этих складках кожи. Как бы я ни пыталась представить его милым котиком — не получалось. Нехотя беру его на руки и заношу в гостиную на диван, который уже благополучно расстелен мамой. Оставив кота, наполнила ему лоток с наполнителем, миску с водой и насыпала корм. Приняв душ, захожу в комнату и вижу, что Грызлик так и остался на диване, как будто ждал меня, значит уживемся. Так и завалилась спать вместе с котом. Проснулась рано, с четкой мыслью, что закажу коту какую-нибудь одежку, иначе не смогу смотреть на это голое тело. Кстати, котик вовсе не опасный, проспал со мной тихо и спокойно всю ночь, и даже, когда я подняла свою тушку с дивана, не пошевелился. Захожу в ванную и глазам своим не верю, у меня на лбу что-то необъятных размеров, и это что-то просто нереально огромный прыщ. Мама дорогая, сто лет их не было. Ну, я была бы не я, если бы не тронула это художество своими клешнями. Посмотрев в результате на свою выдавленную работу, поняла, что все-таки я не дура, а полнейшая идиотка. Теперь это не прыщ, а поле боя. Полчаса угробила на то, чтобы обработать и загримировать этот ужас, но помогло плохо. К счастью, Потапов написал смс, что сегодня крайне занят, так что не сможет меня завезти, и забрать тоже. Какое же мне пришло облегчение, словами не передать. Вот только к шести часам Саша все же за мной приехал и совсем без предупреждения. Встретил меня на выходе с ромашками в руках. — Привет. Ромашули для Машули. Прости, за малиной не успел, но я тут подумал, она ведь застревает в зубах, как и кокос, а потом зубочистки, ну и вчерашняя твоя лабуда про параанальный карман, абсцесс и так далее. — Вообще-то пародонтальный, а то, что ты сказал это совсем другое. — Мне без разницы. Пойдем в машину. — А как же моя? — я старательно прикрываю волосами лоб, еще чуть-чуть и Потапов подумает, что я лохматая. — Как обычно. Пусть стоит. Тебе вообще больше не нужна машина, я сам тебя буду возить почти всегда. — Не борзей, Потапов, я люблю свою машину. — Считай, что я тебя услышал. Стоп, а это что? — Саша убирает мои волосы в сторону. — Ну?! — Прыщ. — Дорогая моя, вот это прыщ, — Саша опускает майку на плече и тычет в красную точку. — А это портал в другой мир, — усмехается над своей же шуткой. — Да, у меня дыра во лбу, доволен? — Да я сразу понял, что у тебя дыра в голове, отсюда трахобазар и прочее. Но как, блин, взрослая баба могла это сделать? — Эта самая баба давила этот прыщ и представляла, что это ты, такой же гадкий и надоедливый. — Ладно, пойдем, прыщедавилка, у меня на вечер планы. Маман с собой не берем. Ты быстро переоденешься в какое-нибудь элегантное платье, и мы идем на встречу — Куда я пойду с таким лбом? — Видимо, в другой мир. — Не смешно, Саша, я серьезно. — Твоя задача сделать так, как я сказал, а остальное за мной. — Ну а как же… — Алина, закрой портал. — Это рот или лоб. — И то, и другое. ГЛАВА 12 Выбор элегантного наряда в моем гардеробе не так уж и велик. Достаю черное обтягивающее платье до колен и надеваю на себя. Не знаю, что там для Потапова элегантно, но мне нравится, и это платье выгодно подчеркивает грудь, хотя может и чересчур. Расчесываю волосы, поправляю утренний макияж, блеск для губ, пару капель духов и я готова. Вот только дыра все портит, ну и ладно, не мне же смотреть на себя, а Потапову. — Мам, пап, я надолго, а может на всю ночь. Пожалуйста, не запирайте кота в ванной, а лучше подружитесь с ним. — Хорошо, доча, — мама подзывает меня к себе и тихо шепчет. — Можешь не предохраняться. — Пока, мама. Спускаюсь вниз и сажусь в машину. — Мне нравится, только почему грудь так видна? — Ну, не буду же я ее бинтами заматывать. — Кстати, о бинтах, давай сюда мордашку, — Потапов поворачивает мое лицо к себе и налепляет на лоб пластырь. — Теперь я спокоен. — Ты совсем обалдел? А меня спросить? Если тебе так не нравится, то зачем тащишь меня с собой? И вообще, куда мы едем? — В ресторан. У меня там встреча с моим партнером, мы уже заключили с ним сделку, так что это простая формальность. Мужик он хороший, поэтому можешь расслабиться и нести свою обычную чушь. Можешь даже быть макраместкой или кем там еще захочешь. — Ты серьезно? — Абсолютно. Он будет с женой, так что будешь ее развлекать, но там такая дура, что думаю развлекать не придется. — Хорошо. Только потом не говори, что я сделала что-то не так. Сам сказал — нести всякую чушь. — Я отвечаю за свои слова. Мужик сказал — мужик сделал. — Как мне повезло. — Не то слово. Перед рестораном Потапов заехал к себе домой и переоделся в костюм. И вот тут-то я поняла, что мой «медведь» просто шикарен. Никогда не нравились мужчины в пиджаках, а этот просто обалденный. И эта белая рубашка чертовски ему идет, и как бы банально ни звучало — он реально секси мужик. Неужто мой? Господи, да что со мной такое. Отворачиваюсь от Саши и смотрю на дорогу. Мы подъезжаем к ресторану и заходим внутрь. Нас подводят к уже готовому столику, за которым сидит молоденькая блондинка лет двадцати и статный красивый мужчина лет так пятидесяти. Да что ж за мужики-то пошли, все им молодушек подкидывай! — Добрый вечер. Саша, представь нам свою спутницу. — Алина — в скором времени моя жена, а это Михаил и Ольга. — Очень приятно, можно просто Ляля, — почти детским голосом произнесла блондинка. — Мне тоже очень приятно, — вот только не пойму, что именно мне приятно, то, что Потапов назвал меня своей будущей женой или по какой-то другой причине. За раздумьями не заметила, как началась светская беседа. А потом мне честно говоря стало скучно. Блондинка или просто Ляля начала без умолку трещать. В какой-то момент я устала от всего и даже загрустила. — Алина, а вы кем работаете? — весело спрашивает блонди. — Экстрасенсом, — не знаю почему я ляпнула именно это. — Да ладно?! Вот видишь, Миша, а ты говорил их не существует. Алина, а расскажите, как вы работаете? Вы видите духов, разговариваете с мертвыми или, может быть, вы специалист по будущему? — А я по всем сферам понемногу. — Здорово. А как вы это все видите? — Через портал. — А что за портал, где он находится? — со взглядом удивленной лани интересуется Ольга, и тут подключается Потапов. — У нее он во лбу. Через него она видит все и даже то, что не нужно. — Как интересно! У вас поэтому на лбу пластырь? — Да. Именно поэтому. — А можете его сейчас открыть и рассказать что-нибудь обо мне? — Да, Алиша, открой свой портал и расскажи что-нибудь об Ольге, — поворачиваюсь к Потапову и гневно на него смотрю. — Ты же сказал мне его сегодня закрыть?! — Сейчас можно и открыть, сама видишь люди желают. — Ну хорошо. Открываю, — хочешь поиграть, да пожалуйста. Снимаю с себя пластырь и представляю миру свою дыру на лбу. — Ого, я думала это просто точка, а портал-то большой. Алина, а почему он красный? — А он краснеет, как только видит сильную энергию. — Так значит я сильная? Класс! А скажите что-нибудь еще. — У вас все будет хорошо, Оля, и то, что вы сегодня загадаете, обязательно исполнится. — Как здорово, спасибо, Алина. Наверное, стоит прикрыть портал, вы же теряете энергию, да? — Да, спасибо, что напомнили. В какой-то момент мне даже становится жаль эту девчонку, не пойму, то ли придуривается, то ли реально дура. Прилепляю пластырь обратно и за столом вновь обсуждается какая-то рабочая ерунда. Через несколько минут Ольга встает со словами: просто попудрить носик и уходит, а вслед за ней и Потапов. Только вот мой медведь отвечает на какой-то звонок. А я чувствую на себе пристальный взгляд. Никогда не тушевалась под чьим-то взглядом, и мужиков не боялась, хотите смотреть — смотрите. А тут почему-то неловко. — Что-то не так, Михаил? — О чем вы сейчас думаете, Алина? Только не говорите, что закрываете портал. — Да что вы, я его уже закрыла. — И все же? — Что? — О чем вы сейчас думаете? — О том, что ваша супруга ушла одновременно с Сашей, мало ли чего они там делают вместе. — На этот счет можете не беспокоиться, хотя думаете вы не об этом. — Не беспокоиться? Вы так уверены в своей половине? — Безусловно, Ляля очень предана мне. Можете говорить искренне, о чем подумали, я люблю людей, которые не любезничают. Ладно, задам вопрос по-другому. Что вы подумали о Ляле и обо мне? — Хм… Что вы очередной козел, нашедший себе шлюшку-молодушку. А ваша молодушка очередная девка на денек-месяцок, ну пока не высосет у вас пару лямов, будет старательно и дальше хлопать глазками. Вы, наверное, только недавно поженились и она еще не успела прибрать деньги в свои карманы, поэтому пока старается делать вид, что от вас без ума. ?— Если честно, я бы тоже так подумал. Вы прекрасный экстрасенс. А если серьезно, кем вы работаете? — Гинекологом. — Врач… тогда понятно, все врачи немножко циники. — Соглашусь с вами. Ну так что, вы даже не защитите свою Лялю? Или вы из тех мужчин, которые закрывают на все глаза и мирятся с происходящим? — Нет, я точно не из этих. Единственное с чем я мирюсь — это с нашей разницей в возрасте, вот тут ничего не поделаешь, пожалуй, это единственный недостаток в нашем браке. Даже не знаю, что она будет делать, когда я умру. — Не волнуйтесь, есть шанс, что она умрет раньше. Простите, я убого шучу. — В каждой шутке есть доля правды. Но вообще я серьезно, мы в ответе за тех, кого приручили. Знаете, я и подумать не мог, что найденное мной десять лет назад еле живое окровавленное тело, станет вот этой самой Лялей, а по совместительству и моей женой. Я, можно сказать, ее вырастил и на ноги поднял заново. Вы сейчас наверняка думаете на хрена этот мужик мне все это говорит? Все просто. Мне не понравилось, как вы смотрели на мою жену и мне захотелось немного внести ясность. Обычно мне плевать, что думают другие, но я уважительно отношусь к Саше и раз он вас представил, как будущую жену, значит так и будет. Вполне вероятно, что мы и видеться будем часто, и мне бы не хотелось, чтобы у вас сложилось плохое мнение о моей Оле. Не принимайте доброту и наивность за что-то плохое. — Вы серьезно, десять лет назад? Простите, сколько ей лет? — Михаил усмехается, но отвечает вполне дружелюбно. — Двадцать восемь, опережая ваш вопрос, мне сорок шесть и у нас двое детей. — Признаю, мои экстрасенсорные способности канули сегодня в лету. Пора прикрывать портал. С ума сойти, а выглядит на семнадцать. Вы меня заинтриговали вашей историей. — Она не только моя, а наша, поэтому я не в праве говорить больше об Оле, но думаю, вы сможете пообщаться когда-нибудь. Кстати, о вас. Знаете, Саша никогда не приводил женщин. Точнее женщин-то он приводил, ну они как бы были… — Проститутками? — вновь усмехается. — Нет. Просто не те женщины и уж тем более он никогда и никого не представлял будущей женой, значит у вас все серьезно. — Если честно, я сама не знаю, что у нас. И мне сложно понять шутит Саша или нет. — Поверьте мне, он не шутит. Он в принципе не пустослов. — Можно вопрос, а вы партнеры по бизнесу? — Нет, мы не работаем вместе, скорее просто имеем похожий бизнес и вращаемся в одних кругах. А вот знакомы мы давно, больше десяти лет и да, просто дружим. — Понятно, — вот же Потапов, партнер, жена-дура, проверить меня хотел значит, козленыш. — А вам не кажется, что они реально долго? — Ну, пока Оля обложит унитаз тридцатью слоями туалетной бумаги, помоет руки триста тысяч раз, примерно столько времени и пройдет, ну а Саша видимо занят. А вот и он. — Скучали? — Не очень. Думаю, своего друга ты уже достал за десять-то лет, ну а меня и подавно за две недели. — Врушка. Ладно, давайте закажем сладенькое. К столу возвращается Ольга и мы заказываем десерт. Потапов мило беседует с Лялей, а меня почему-то все раздражает. Хочется встать и просто уйти не прощаясь, а еще лучше покидать дротики. Но сама не замечаю, как все уже собираются и выходят из-за стола. — Ты чего, заснула там? — Да, связь с духами что-то уморила. — У тебя пластырь отлепился, вот видимо портал и открылся. — Ты меня уже достал. — Не надо ссориться, вы же такая красивая пара, — похоже громко я это сказала, раз нас уже мирит Ольга. — Лялька, не парься, это мы так играем, — улыбаясь, отвечает Потапов Мы подходим к машинам и прощаемся с четой Озеровых. Саша заводит машину, и мы отправляемся в путь. — Алин, ну чего ты надулась? — Партнер и жена дура, зачем ты мне это сказал? — Не знаю, хотелось посмотреть, как ты себя будешь вести. — Ты скотина. Я думала мы их больше не увидим, а что если бы я представилась ассенизатором? — Ну что ж поделать, тоже хорошая профессия. — Да иди ты. — Ладно не дуйся, нормально же все вышло. Да, мы с Мишей друзья и Ляля вовсе не дура. Мы с ним познакомились больше десяти лет назад, он, кстати, помог мне с бизнесом в самом начале, что ты еще хочешь услышать? — Вот прям-таки взял и помог, опять лапшу на уши мне вешаешь? — Нет. Реально дал денег, я ему, скажем так, чуть-чуть помог остаться живым, а потом все закрутилось. — Чуть-чуть помог остаться в живых, это как? — Он напился, к нему какая-то стая гопников пристала, ну а один, как известно, в поле не воин. — И ты ему помог? — Да. — Ясно. Потапов, мы едем не в ту сторону. Я хочу к себе домой. — А я хочу тебя к себе домой, твои родители справятся без тебя, ты мне секс за стринги задолжала. — Я не в настроении, Саша. — Я тебе его устрою, не боись. Подъехав к подъезду, Саша выходит из машины, закрывает дверь и идет в мою сторону. Открывает дверь с моей стороны и ждет. — Ну, чего сидим ждем? — Я сказала, что хочу домой. — Ну ладно, — Саша наклоняется ко мне и тянет на себя. — Давай к папе на ручки. — Папуля, иди в параанальный карман. — Это ты зря, лапуля, — Потапов, не церемонясь, вытаскивает меня из машины и закидывает на плечо… ГЛАВА 13 Я не кричу и даже не брыкаюсь, по сути это бесполезно, а быть истеричной теткой не в моем стиле, вот чушь нести — да, это мое. Потапов открывает дверь, заходит в подъезд и нажимает кнопку лифта. Как только железный дружок открывает свои ворота, Саша опускает меня на пол и проталкивает внутрь. — Ну что не так, экстрасенс-макраместка Маша? — Иди в параанальный канал, хоботенок Миша. — Какой-то детский разговор. — Это ты все начал. Не надо было меня подставлять перед своими друзьями. — Алин, ну может хватит, если Миша с тобой общался, значит ты ему точно чем-то понравилась. Он увидел в тебе стержень. — Все, что он во мне увидел — это дыру во лбу. Саша, я серьезно, я хочу домой. К себе, если ты не понял. Пару мгновений и Потапов меняется в лице. Подходит к приборной панели, что-то нажимает и лифт останавливается. Класс! — Мне уже надо бояться? Ты хочешь меня здесь изнасиловать? Не советую, в любом современном лифте есть камеры, а твои действия будут расценены, как изнасилование и к тому же заниматься сексом на камеру это какое-то отклонение, — Саша подходит вплотную ко мне. — Закрой рот. Не умеешь ты молчать, когда нужно. Ничего такого не произошло, тебя за язык никто не тянул, могла ответить для разнообразия правду. И хватит из ничего раздувать трагедию, в жизни и так достаточно дерьма, чтобы еще больше создавать себе ненужные проблемы. Поняла? — двумя руками отпихиваю от себя эту громадину, но Потапову как мертвому припарка, он даже с места не сдвинулся. — Да пошел ты. Я даже не успеваю отреагировать, как Саша молниеносно вжимает меня в стену, хватает за шею и впивается в губы. Пока я раздумываю над ситуацией, этот неадекват задирает мне платье до нижнего белья, сильно сжимая бедро. На секунды отстраняется и заглядывает мне в глаза. — Разрешаю тебе последнее слово перед изнасилованием, — тяжело дыша, произносит он. — Пожар? — шепчу я. — Вот ты курица. — А, наверное, не так. Пожааааа… — не успеваю докричать, потому что Потапов вновь набрасывается на мои губы. Ощущение, что этот абориген сейчас меня съест. В какой-то момент я уже сама начинаю ему отвечать, обхватывая двумя руками его шею. Саша отстраняется, но только лишь для того, чтобы включить кнопку на панели, мгновение и мы вновь начинаем подниматься. Он, недолго думая, тянется ко мне и подхватывает на руки, сильно сжимая бедра. — Будет тебе скоро пожар. — Одни только разговоры, докажи уже, — поддеваю этого гаденыша. Двери открываются, и мы выходим из лифта. Саша кое-как открывает дверь и заходит в квартиру с моей тушкой на руках. На ощупь опускает меня на комод, одной рукой нащупывая выключатель. Включает свет и, не раздумывая, снова набрасывается на мои губы. Целуемся до тех пор, пока начинает не хватать дыхания. Саша сам отстраняется, но пару секунд, и он вновь наклоняется ко мне, впиваясь губами в шею, больно прикусывает и засасывает кожу. Черт, я извращенка, но мне это нравится. Хочу почувствовать его тело без какой-либо одежды. Кое-как снимаю с него пиджак, он отстраняется от меня, сам расстегивает рубашку, стягивает ее и передо мной опять предстает офигенно красивое мощное тело. За что же мне такая красота досталась, сама себе усмехаюсь, но в этот раз не упускаю момента, тяну руки и прикасаюсь к этому красавцу, но видимо Саше сейчас не до этого. Он берет мою ладонь, быстро целует и принимается за мое платье. В какой-то момент мне хочется засмеяться, понимая, что у него ничего не выходит. Но Потапов был бы не Потапов, если бы это не решил. Он просто рвет мне молнию на платье. — Я куплю новое и про комбинезон помню, — тяжело дыша, произносит шепотом. Снимает меня с комода и стягивает мое платье. Вновь берет меня на руки, несет в гостиную, попутно включая одной рукой свет, и опускает на тот самый ковер. — Говорил же будем на нем, но камин включать не буду, а то еще точно сгорим, к чертовой матери. — Мудрое решение. Саша наклоняется ко мне, стягивает с меня лифчик и лыбится словно кот, нажравшийся сметаны. Укладывает меня на ковер и снова начинает целовать мою шею, одновременно сжимая грудь. Опускается все ниже, выцеловывая каждый участок моего тела. Добравшись до груди, он сильно прикусывает сосок, тут же зализывая его. В какой-то момент понимаю, что больше не могу, низ живота тянет, я просто дико хочу ощутить его в себе. Может, этот засранец читает мои мысли, но еще пару мгновений, и он отстраняется от меня, но лишь для того, чтобы стянуть с меня белье. В считанные секунды снимает с себя брюки вместе с боксерами и накрывает мое тело собой. Закидывает мои руки к себе на плечи, разводит ноги в стороны и входит в меня резким толчком. Оплетаю его торс ногами, и он начинает двигаться во мне. То ли забытые ощущения, то ли Потапов такой, но мне реально хорошо. Саша продолжает мучительно медленно двигаться, а я тяну его шею на себя, сама целую его, сильно прикусывая нижнюю губу. — Саша, только не останавливайся, пожалуйста, — еле произношу я. Смотрит на меня, хитро улыбаясь, еще пару мгновений, и он выходит из меня, хочется завыть от того какой он гад, но это, видимо, все специально, для того, чтобы просто вывести меня из себя. Саша с ухмылкой смотрит мне глаза, как будто пытается прочитать в них мою неудовлетворенность, а потом с силой входит в меня на всю длину и постепенно набирает дикий темп. Впиваюсь ногтями в его плечи, сильно сжимая, наверняка до боли, но мне уже все равно. Несколько минут такого темпа, и я просто взрываюсь от полученного оргазма. Когда я почти задыхаюсь от экстаза, Саша присоединяется ко мне, кончая в меня. Потапов не спешит выходить из меня, тяжело дышит и утыкается лицом мне в шею. — В принципе, можешь иногда обижаться и тупить, все равно это будет заканчиваться ковром. — Класс. Саша, ты тяжелый. — Прости, — он слезает с меня и перекатывается на бок. — Опережая твой трахобазар, я чист и никогда не трахался без презервативов, а ты на таблетках, я лично в ванной видел, поэтому давай не вешай мне лапшу на уши. ?— Я вообще об этом не собиралась говорить. Спасибо, что напомнил. Я тоже не занимаюсь этим без презерватива. — Я рад, что в этом я первый. О количестве ушлепков, побывавших у тебя в постели, поговорим позже, дай мне покайфовать. — Обязательно, — начинаю смеяться. — Я даже боюсь спрашивать, чего ты смеешься, но все же рискну. — Да вот думаю, Потапов, как сильно ты ко мне неравнодушен. — Да ладно? С чего ты это решила? — Ну, стал бы ты меня чпокать с дырой во лбу? — Я питался твоей энергией из портала. — Дурак! — поднимаю руку, чтобы тыкнуть его, но он перехватывает мою ладонь и кладет себе на грудь. — Хоть сейчас побудь милой и ласковой девочкой, погладь меня, что ли. — А можно не здесь? Не хочу больше лежать на ковре, — Потапов поднимается, опираясь на локти, и вопросительно на меня смотрит. — Опять Венц нагадил?! — Нет. Просто ковер оказался не таким мягким, как представлялось. В общем, поелозил ты мою спину знатно. — Прости, не подумал. Саша быстро поднимается на ноги и подхватывает меня на руки. Надо признать, это классно, когда мужчина носит тебя на руках, сегодня прям мой ручной день. Только вот несет он меня не на кровать, а в ванную. Ставит на пол, открывает душевую кабину и жестом руки приглашает меня. — Только после тебя, Потапов. Я хочу оценить твою ореховую попу. — Еще оценишь, давай заходи. Не знаю, что со мной стало, но я без всякого возражения захожу в душевую. Саша заходит вслед за мной, включает воду и начинает меня мыть. Поворачивает к себе спиной и скользит руками по коже. — Ну, нет так уж все и страшно, врушка, нормально все со спиной. — Сам такой. Может, закончим, я спать хочу. — А поболтать в постели? Разве вы бабы этого не любите? — Я не бабы. — Это точно. Ладно, заканчиваем. Пару мгновений и Потапов выключает воду. Выносит меня из душа и начинает вытирать мое тело без какого-либо сексуального подтекста. Вновь подхватывает на руки голую меня и несет в спальню. Аккуратно укладывает на кровать. — Клянусь своим хоботом, что постельное белье я поменял сегодня. — Верю. Давай ложись. Саша ложится на кровать и притягивает меня к себе. — Давай гладь мне спинку или грудь. Прояви свои женские качества, а не только макраместко-экстрасенсорные. — Не напоминай, — начинаю гладить своего попрошайку. — О чем ты думаешь? — О том, что не привыкла спать голой и с кем-то под одним одеялом. Если проснёшься ночью без одеяла, знай — я не специально. — Так уж и быть, я прощу тебя. Не знаю сколько мы так пролежали, но разнеженный Потапов заснул сном младенца. Правда, есть один нюанс: младенец оказался жутким храпуном. Тут-то мне в голову и вернулись носки, унитаз, одно одеяло и, гадство такое, — храп. Ну ничего, все же как-то живут, сказала я себе мысленно, отвернулась на бок и несмотря на звуки позади меня, быстро заснула. *** Проснулась от того, что мне лижут руки и это явно не Потапов. Белый мишка смотрит на меня своими невозможно красивыми глазами. — Ты хочешь кушать, Венчик? Сейчас папку твоего разбужу. Смотрю на спящего Сашу и понимаю, что не смогу. Красиво спит засранец и видимо крепко. Тихо встаю с кровати и выхожу голая в коридор. Нахожу свое белье и надеваю на себя. Платье порвано, молодец Потапов, комбинезон и платье на помойку, класс. Захожу на кухню и, достав корм, насыпаю порцию белой лапочке. Иду в ванную и, сделав необходимые дела, смотрю на себя в зеркало, и в который раз хочется прибить Потапова. На шее три засоса! И это, мать его, летом в жару! Поганец, устрою я еще тебе. Выхожу из ванной, по-прежнему в одном белье, и направляюсь готовить завтрак. Решила, что отомщу как-нибудь потом, а сейчас надо побыть нормальной женщиной и приготовить завтрак. Кухарка из меня так себе. Конечно, получше макраместки, но все же далеко не умница. Готовить яйца не хочу, слишком банально. Решаю впервые приготовить блинчики. Делаю все, как написано на упаковке, благо у Потапова есть все необходимое. Сама себе удивляюсь, неужто я стану нормальной женщиной? Слышу позади себя шаги, Потапов собственной персоной. Саша обхватывает меня за талию и притягивает к себе. — Я уж думал никогда не увижу тебя у плиты. А тут еще и блинчики, — целует меня в шею, чем вызывает приступ смеха. — Я подумала, что иногда надо побыть нормальной женщиной. — Да ладно? — с удивлением интересуется он. Поворачиваюсь к нему и изумленно смотрю. — Ты почему голый?! — Я не голый, у меня в руках полотенце. — Будь добр, не свети тут своими причиндалами. Кухня — это святое место, тут едят. — А что тебе не нравится? — Хобот свой прикрой, — Потапов нехотя, но все же оборачивается полотенцем. — Довольна? — Почти. — А ты чего в трусах и лифчике? Все бабы как бабы, на утро надевают рубашку своего мужика, а ты в своем белье. — Мне не идут рубашки, я в них как жирный гном. Если хочешь, надену твои трусы, это покажет мою принадлежность тебе? — Хрен с этими трусами, могла бы и голой на кухне походить. — Разбежалась. Давай уже есть. Кладу на тарелку блинчики своему медведю и подаю ему. Если честно, молюсь, чтобы они были съедобными, но на вид вроде бы ничего так. Саша налетает на блины и постепенно его лицо приобретает совсем не радужный вид. Пробую сама блинчик и да, признаю — это полное фиаско. — Знал, что где-то кроется подвох, кухарка из тебя хреновая. — Прости, я блинчики готовила первый раз в жизни и все между прочим для тебя, мог бы сделать вид, что все не так ужасно. — Не так уж и плохо, резиновые правда, но давай польем сгущенкой, и все спасем. Саша достает сгущенку и обильно поливает ею блины, и да, надо признать, старается их прожевать и проглотить. После завтрака он по-быстрому выгуливает Веньку и возвращается ко мне. Надеваю свое порванное платье, Потапов накидывает на меня пиджак, и мы отправляемся ко мне домой. По пути Саша останавливается у цветочного и покупает цветы. Как оказалось, не мне, а моей маме. Даже не хочу спрашивать зачем. Поднимаемся ко мне, дверь открывает радостная мама. — Доча, а что вы так рано? — Вообще-то мне на работу, мама. — Точно, я и забыла. Проходите, Саша. — Это вам, — Потапов протягивает букет маме. — Александр, да вы еще и галантный, какая прелесть, а почему именно эти цветы? — ну давай, Потапов, жги. — А мне название показалось интересным — каллы, вот решил вам подарить, а когда продавщица назвала их второе название только в этом убедился — засреския, необычно, да? — Это да, спасибо, Саша. Только зантедеския. — Да один хрен. — А что вы так лицо кривите? — Вам показалось, это я пытаюсь достать резину из зубов. — Резину? — Да, на завтрак ел резиновые блинчики, вот языком и шарю. — Зубочистку дать? — Ни в коем случае, мне параанальные карманы не нужны. Оставляю битву словесных поносов и иду в комнату. Быстро переодеваюсь и спешу Потапову на помощь. Как оказалось, зря, эти двое прекрасно общаются и без меня. Беру своего медведя за руку, и мы выходим из квартиры. ГЛАВА 14 Ровно месяц я напоминаю себе барышню из романтических книжек, то есть счастливую дуру. Летаю, порхаю, ну и все то, что делают влюбленные особи. Вот уж не подумала бы, что меня так приложит. Мы живем с Потаповым на два дома. Сколько бы он ни пыжился, переезжать я пока к нему не намерена, все же какая-то часть мозга у меня еще функционирует. Да и какой нормальный человек через полтора месяца переезжает к другому? В общем, точно не я. Все наши скандалы касались именно моего переезда. Не было ни дня, чтобы Саша об этом не говорил, в итоге все заканчивалось ссорами, а дальше постелью. Точнее постелью редко, как-то получилось, что мы оказались любителями ковров, диванов, комодов, кухонных тумб и прочего. Вот сегодняшнее утро началось, например, с душа, ой, как было хорошо, никогда бы не подумала, что эта медведина меня подсадит на секс. И вообще, как-то все хорошо, прям аж бесит. Ну и как любая истинная женщина я жду подвоха, правда не знаю пока откуда, от своей дурной сущности или от Потаповской. — Алин, ты скоро? — Сейчас. А какой тебе нравится больше? Черный или красный купальник? — Оба хороши, я хочу приехать пораньше, пока не набежала куча народа. Сумеешь это сделать? — Саша, ты помнишь кто я? — Алина Терентьева, гинекологичка, макраместка-экстрасенсорша, что-то забыл? — Да, очень важную вещь. — Не припоминаю. — Я женщина, Потапов. Поэтому я априори должна долго собираться и выносить тебе мозг. Я разве это так часто делаю? Дай хоть сегодня, а? Так какой купальник? — Красный. — Значит черный, в нем я стройнее. Спасибо. Пять минут, и я вся твоя. Кстати, о стройности, я реально поправилась, слава Богу этого не видит мама. Жизнь с Потаповым меня расслабила донельзя. Вечерний жор и телевизор до добра не доведут, но Саша и вида не подает, что что-то не так. Ну ничего, с понедельника на диету, а сейчас в аквапарк. Иногда мне кажется, что мы живем вместе целую вечность, а не какой-то там месяц. Удивительно, но мне с ним просто, не надо притворяться тем, кем не являешься, он знает какая я своеобразная дура и, кажется, его вполне это устраивает. В последние две недели у нас появилось хобби — рассматривать и критиковать людей. И вот сейчас мы просто в рассаднике тех самых. Потапов донельзя хорош в своих плавках, без единого кусочка жира, ну и я еще тоже ничего, и купальник правильно подобрала, вроде как прикрыла живот кусочком ткани посередине, а моя славная талия прекрасно выделяется, да, она еще осталась, слава Богу. Мы резвимся как дети, я даже попу ободрала на одной из горок, но в какой-то момент я устала от водных игр и пошла в джакузи, моя любимая подружка, в виде Потаповского тела, конечно же, последовал за мной. Усевшись удобно в пузырящейся купели, я стала с интересом рассматривать окружающих. Смотря на это безобразие, я поняла, что я еще очень даже ничего, все-таки аквапарк здорово повышает самооценку, когда перед тобой ходит истинная туша в двести килограмм. Ну хоть бы купальник слитный надела, красавишна, блин. А рядом с ней, ну кто бы сомневался, парень с весом в семьдесят килограмм, еще и обхаживает ее так, словно она нежный трепетный цветок. Кошмар, чтобы до соцветия добраться, нужно сто слоев снять. — Как думаешь, почему они вместе? — не выдерживаю я и задаю сей вопрос Саше. — Она его приворожила, либо богатая дочка, хотя, судя по плавательным костюмам все-таки приворожила. Давай, Алишик, открой свой третий глаз и скажи почему. — Из-за такой картины он испугался и не работает. Ну ладно, как он ее оприходует? — Вероятно сзади, — и тут меня накрыло, этот гаденыш чаще всего оприходует меня сзади! — Так ты поэтому имеешь меня сзади?! — Что подставляешь, то и трахаю. — Ты свинья! Значит я жирная. Понятно… — Разубеждать тебя ни в чем не буду, если баба придумала, то вскрывать ей череп бесполезно, ибо дурная мысль пробралась уже глубже. Но для протокола все равно скажу, что ты стройна, прекрасна и все такое. — Ты все равно будешь сегодня спать вот с этой жирной мадам, обо мне на сегодня забудь. — Ну хорошо, что на сегодня. Мне в принципе хватит и утреннего секса. — Ладно, я тебя прощаю, но с завтрашнего дня мы на диете. Оба, если ты не понял. Ты же не возражаешь? — Каждый мужик, уважающий свою женщину, хоть один раз в жизни обязан сесть с ней на диету. Так что, я не против. — Вот и отлично. Смотри, какой ужасный мужик, у него волос на груди больше, чем у меня на голове. Не понимаю, почему не побриться? Они же наверняка секутся, терпеть не могу сеченые кончики, да и сток, наверное, в ванной забивается. — Знаешь, когда-нибудь за твой язык какой-нибудь волосатый мужик может тебя задушить своими несовершенными сечеными грудными волосами, и меня не будет рядом. — Ну и ладно, главное, чтобы не лобковыми, а ты найдешь утешение в объятьях этой жирной мадам. — Все-таки я тебе отрежу твой язык, так будет спокойнее. — Только сначала я хочу похудеть, потом немножко пожрать, и только потом можно меня убивать. — Договорились. *** Вот уже неделю продолжаются худшие дни в моей жизни, нет я вовсе не злая, я просто мегера. Все, о чем я думаю, это о еде. Ложусь в кровать и вижу гамбургеры, чипсы, пиццу, пирожные, жареное мясо и прочее. В реале мечтаю хотя бы о маленькой булочке, да что там, о куске свежего белого хлеба. Какая к черту любовь, секс и прочее, когда в голове только мысли о еде. Кому нужна идеальная фигура, когда жизнь становится говном во всех смыслах этого слова. Честно, держусь из последних сил, но чувствую, что скоро сорвусь. Саша же и вида не подает, что что-то не так. Исправно ест вместе со мной брокколи на пару, вонючую и полезную рыбу все на том же пару и кучу зелени. Еще пару дней, и я реально позеленею от злости и неважно, что я типа правильно ем по пять раз в день, да лучше голодать, чем пихать в себя это. Потапов, видимо, чуя мое настроение, задабривает меня ежедневно ромашками, малиной и прочей ерундой, и ведь не сказать же, что я не люблю ромашки, обидится же. От невеселых дум меня отвлекает мой белый мишка. Венечка стал моим самым настоящим сынулей, нет, Сашу он тоже любит, но мамка для него я. А вот Грызлик выбрал Сашу, спит это куриное чудо на Потапове, и судя по постоянному жамканью его стального пресса и волосатых ног, Сашу он принял за папку. Сегодня мы ночуем у меня и мой белый мишка, похоже чувствуя мое не лучшее состояние, решил задобрить меня своими слезливыми глазками, положив морду на мое колено. Надеюсь, в скором времени похудевшее колено, хотя колено у меня и так нормальное, и даже живот уже стал уменьшаться. Наверное, это неправильно возить туда-сюда бедных животных, но я еще не готова перебраться к Саше. — Что, малыш, кушать хочешь? Я тоже. Ладно, сынуля, тебе не для кого худеть. Достаю с полки банку консервы для своего мишки, открываю и выкладываю в миску. Черт, даже собака ест каре ягненка с печенью и овощами в сливочном соусе, почему я должна давиться стручковой фасолью? Жизнь — боль. Боже, видать я и вправду чокнулась, подношу миску к носу и вдыхаю аромат. Это реально безумно вкусно пахнет, в голове пронеслась мысль, а не попробовать ли каре ягненка, может, просто лизнуть? — Что ты делаешь? — позади меня раздается голос Потапова. — Нюхаю Венькину еду, мне кажется, она с каким-то неприятным душком. — Душок говоришь? — Ага. — Да брось. Там нормальный срок годности. — Ну ладно, кушай, Венька. — А у нас что на ужин? — интересуется Потапов. — Салат из стручковой фасоли и перца. — Жаль, что не каре ягненка. Ну давай, наложи мне эту вкусняшку. — Положи. — Нет, дорогая, ЭТО именно наложи. — Ладно, не расстраивайся, еще отварная грудка. — О! Ну это все меняет, жизнь однозначно налаживается. «Вкусно» поужинав, мы с Потаповым, как прожившие всю жизнь вместе дед с бабкой, сели на диван и стали смотреть какую-то мелодраму. Я реально прослезилась, то ли от того, что герои расстались на пять лет, то ли от того, что героиня смачно ела бутерброд с колбасой. Надо признать, я стала какой-то слезливой истеричкой, а Потапов кремень, хотя, я бы сказала, сухарь. Ни одной эмоции на лице. Мы лежим в кровати, а мне так и хочется задеть этого пуленепробиваемого медведя, уж слишком он спокоен, сидя на диете. — Тебе не понравился сегодняшний фильм? Как можно было не расчувствоваться? Какой-то ты сухарь. — Какой? — Сухарь говорю, слышишь плохо, что ли? — Есть немного. Давно в ушах не ковырялся. — Непорядок. Завтра я этим займусь. Обожаю ковыряться палочками в ушах. И все же, почему ты такой черствый? — Сухари не могут быть мягкими, сама же сказала — сухарь. Скажи спасибо, что без плесени. — Как же мне порой хочется тебя ударить, Потапов. Сил нет! Все, отвернись от меня. Спокойной ночи, сухарь. — Спокойной ночи, батон. — Батон?! — Ну, я черствый сухарь, ты мягкий батон. Что тебя не устраивает? — То, что я батон! Ну, назвал бы меня хотя бы багет. Багет длинный, стройный с аппетитной хрустящей корочкой. — Ты есть, что ли, хочешь? — Спокойной ночи! — Ладно, чиабата пойдет? — Ты совсем дурак, что ли? — Что тебя опять не устраивает, там аппетитная корочка и вкусный мякиш внутри. — То, что чиабата большая! Это снова намек, что я жирная? Я и так уже скинула килограмм и двести сорок четыре грамма! — Иди пописай и будут все полтора килограмма. Алин, давай баиньки, у меня завтра много дел. — Спи! Через пять минут моего активного переворачивания на кровати, Саша поворачивается в мою сторону и притягивает меня к себе. — Цыпленочек мой, давай спать. Хочешь я буду называть тебя булочкой? Только не говори, что это что-то плохое. Все любят булочки. — Ладно. Только не булочка со сливками. — Договорились. Спи. Потапов целует меня в макушку, и я засыпаю под тихий кошачий храп. *** Десятый день диеты. Признаюсь, стало полегче. Уже не хочется просто так набрасываться на людей, исключительно за малейшие проступки. А вообще мир с диетой просто померк, даже работа меня уже не спасала. Решила свинтить с работы на целый час пораньше. Единственное, что меня радует, хоть порой и бесит, так это Саша. Вот и сейчас я еду к Потапову, так сказать, сделать сюрприз. Ловлю такси и еду в клуб. Меня встречают уже знакомые лица, никак не проверяют, а просто пропускают внутрь. Подхожу к Сашиному кабинету и тихо открываю дверь. Потапов сидит за столом, а рядом с ним, в притык к нему, стоит худая высокая девка, ладно бы просто стояла, так нет же, поглаживает его плечо! — Привет, Сашуня… ГЛАВА 15 — Привет. Рыжая стерва чуть отходит от Потапова и забирает какие-то документы, Саша же встает из-за стола и идет ко мне. — Тихо, дыши глубже, а то я чувствую сейчас у тебя прорвется третий глаз, — Потапов берет меня за руку и сажает на диван. — Что это за шмара, трущая твое плечо? — Это Милена. Мой новый помощник. Лешу я уволил. — Милена говоришь, то-то я думаю завоняло. — В смысле? — Во всех. Никогда не понимала, как можно назвать дочь таким именем. А знаешь, что означает мелена в медицине? — Нет. — Мелена — это дегтеобразный черный стул со зловонным запахом. Представляешь, всего одна буква, а смысл не теряется, потому что произносим мы оба слова одинаково. — Твою мать, ну что ты за человек такой?! — Не увиливай, Саша. Мы это никогда не обсуждали, но я не потерплю посторонних женщин. В жизни всякое может случиться, нашел другую — скажи, а мозги мне пудрить не надо. Это не значит, что я тебе пожелаю счастья и все в этом духе, но спокойно отпущу в свободное плаванье. — Прямо-таки спокойно? — Конечно, я мысленно пожелаю, чтобы у тебя член отсох, и баба твоя новая пожирнела и пострашнела. Я не из этих малахольных дур, которые желают своим бывшим счастья, богатства и прочего, но я отпущу, Саша. Как-то я жила столько лет без отношений и дальше проживу, а вот этих потираний об плечо и чем вы там еще терлись не знаю, терпеть не собираюсь. — Хорошо, я тебя понял, а теперь послушай меня. Я знаком с Миленой около двадцати лет, точнее мы учились в одной школе. Она жена моего друга, который умер два года назад. У нас с ней никогда ничего не было и не будет, я всего лишь ей помогаю. Опережая твой следующий вопрос, я знаю женщин достаточно, чтобы сказать, кто и чего ждет. Тебе может сложно в это поверить, но она не пытается залезть ко мне в койку, на диван, на стол и куда ты еще там себе придумала. — Как-то все слишком сахарно получается, жена друга, муж умер, ну прям какая-то мелодрама на одном из центральных каналов, аж тошно. — Бывает. Обещаю, больше она не будет трогать мои плечи, другого она вообще ничего и не трогала. — Потапов, ты гад! Ты даже не дал мне выплеснуть на тебя весь гнев. — Ну, можешь просто меня побить, я разрешаю, только не в морду. — Гаденыш. Ладно, я тебя прощаю. А ты скоро закончишь? — Вообще нет. Ты слишком рано пришла. — Ладно, побуду здесь просто так. Поцелуй меня, Потапов, — Саша наклоняется ко мне, укладывает на диван и начинает целовать. Хорошо… вот только что-то не так. Когда понимаю, что именно не так, со всей силы отталкиваю этого паршивца от себя. — Ты чего?! — Ты козел! Просто урод! От тебя пахнет, вот что! — Я не целовался с Миленой и в мелену тоже не вступал, да что с тобой не так? — Лучше бы ты в мелену вступил, гад! Ты ел сосиски, вот что! Еще скажи, что нет, убью на месте! Скотина, я даже могу назвать марку этих сосисок. — Да, ел. Теперь ты довольна? Я не знаю, что на меня нашло, просто схватила диванную подушку и начала бить ею Потапова со всей силы, как будто отбивала мясо. Хреначила по всем возможным частям тела до тех пор, пока Саша просто не забрал орудие моего убийства. Усадил меня к себе на колени и смеется. — Тебе смешно? Я умираю десять дней, а ты врешь и жрешь? — А что ты хотела? Алина, я мужик, мне недостаточно твоей капусты и фасоли. — Вчера была грудка! — Которую я терпеть не могу, и ты об этом знаешь. — Но ты же сам сказал, что любой мужик просто обязан хоть раз в жизни сесть на диету со своей женщиной? — Я и сел, разве нет? Мне просто хватило трех дней, чтобы сделать для себя выводы, что ж я дебил, что ли, чтобы дальше себя мучать? — Три дня… То есть, ты целую неделю жрешь, что хочешь и вешаешь мне лапшу на уши? — Почему лапшу? Я дал тебе ту иллюзию, которую ты хотела видеть. Знаешь, как поступают умные дети со своими родителями? Я тебе расскажу: неважно в каком возрасте, они не говорят той правды, которая расстроит их родителей, начиная со скрывания двоек в дневнике, заканчивая утаиванием проблем во взрослой жизни. Точно так же и я, да, я хотел тебя поддержать, если бы я ел при тебе сосиски, тебе бы стало легче? Можешь не отвечать, я знаю ответ. Вместе всегда все проще делать, отговори я тебя от диеты, ты бы только взбрыкнула и еще больше нагадила не только себе, но и мне. Ну прости, что ты учуяла венские сосиски, в моих планах ты не должна была прийти и увидеть меня жрущим нормальный ужин. До конца твоей экзекуции я собирался исправно есть твою бурду. А теперь нет смысла притворяться. И на будущее, диета — это лишь пример. Не надо говорить всю правду, нужно все фильтровать, не всегда нужна чистая правда, лучше просто промолчать. — Не умничай, Потапов. — Ну, ты что, плакать собралась? — Мне можно, я вообще-то сосиски не ем. Мне бы хотелось наорать и снова побить Потапова, вот только здравая половина меня понимает, что он прав. Саша начинает щекотать меня как ребенка, вызывая во мне неконтролируемый смех. Резко прекращает, поднимается на ноги и тянет меня за собой. Подводит меня к зеркалу и стягивает с меня футболку. — Стоп, Саша. Я не хочу заниматься сексом у зеркала, это какое-то извращенное самолюбование трясущимися телами. — Во-первых, сейчас время ужина, а не секса, во-вторых, я тебя не за этим сюда привел. Посмотри в зеркало. — У тебя там пару пятен от пальцев, а так особо ничего не вижу. — А если серьезно? Посмотри внимательно, зачем тебе худеть? Хочешь держать форму, пойдем в фитнес вместе? — Спасибо за повышение моей самооценки, но я хочу продержаться три недели, а когда мы поедем на море хочу быть самой красивой. Стук в дверь не дает Саше ничего ответить. Я быстро натягиваю на себя футболку и сажусь обратно на диван. Потапов открывает дверь и к нам входит парень с подносом в руках. — Ваш ужин, десерт попозже принести? — Сегодня без десерта, — парень выходит, а Потапов начинает смеяться. — Ну, прости. — И что у нас там? — Жареный картофель, запеченное мясо под сливочно-сырным соусом и салат с языком. — Вот ты скотенок. — Это что-то новенькое. — Я хотела сказать солнышко, а потом котенок и получился скотенок. Вот… — Алин, давай я покормлю нас обоих. — Нет, Потапов, ты ешь, а я потерплю, осталось-то всего одиннадцать дней. — Ладно. Тогда можно я куплю продукты и положу их в холодильник? Задрало уже по углам прятаться. — Можно, скотеночек, можно. *** Два часа ночи. Потапов чинно похрапывает рядом, а у меня в голове продукты, которые он купил. Ладно, я только понюхаю, совсем чуть-чуть. Встаю с кровати и тихо направляюсь к холодильнику. Открываю заветную дверцу и хватаю первый попавшийся пакет с сосисками. Мать моя женщина, надкусываю сосиску, и понимаю, что жизнь прекрасна. Упоенная вкусом сосиски не замечаю, как на кухне включается свет. — Что ты делаешь, солнышко? — Воды решила попить, что-то фасоль была соленая. — А что ты бормочешь? Алишик, да глотай уже сосиску. Потапов распахивает холодильник и берет оттуда все вредно-вкусное. — Давай я накормлю тебя уже от души. А по вечерам будем ходить в фитнес или в бассейн, куда ты хочешь? — На диван и с чипсами, а если нет, тогда уж лучше в бассейн. — Договорились. Ну налетай, птичка моя. *** Ни на какой фитнес мы с Потаповым так и не пошли, как сказал сам Саша «секс — лучший фитнес». С диеты я, конечно, слезла, нажравшись в хлам ночью, но все равно стараюсь есть нормально, все-таки скоро на море и хочется быть красивой. Что бы ни говорил Потапов, но зловонная баба по имени Милена меня бесила. Как только я появлялась в клубе она, как специально, попадалась мне на глаза и было стопроцентное ощущение, что эта шмара пытается залезть Потапову в трусы. Ее милые улыбки в мою сторону только подтверждали догадки. Сегодня пятница, у Саши какая-то важная вечеринка. Я как истинная мадам не захотела оставлять Сашу одного, хотя он и занят весь вечер. Но видимо во мне доминирует ревнивая личность, поэтому я наблюдаю лишь за суетящейся Миленой. — Привет, девушка, любящая манго, — ко мне подсаживается мужик, предлагавший мне кокс. — Скучаете? — Нет, наслаждаюсь вечером. А вы здесь какими судьбами, вы разве не конкуренты с Сашей? — Скажем так, у нас есть общие дела. А как у вас дела с Сашей? Ничего не напрягает в нем? — А кто вы такой, чтобы мне делиться с вами мнением о моем мужчине? — Вашем ли? — Это какой-то намек? — Нет, что вы, Алина, просто констатация фактов. Вы же все женщины, простите, глуповаты и дальше своего носа не видите. А Потапов может навешать знатной лапши. Вы думаете, что вы у него такая одна? Нет. Саша тот еще ходок, вот сейчас он, например, не с вами, а со своей помощницей. — Вы думаете, что я побегу проверять ваши слова? Нет. Я доверяю ему, а не вам. — Доверие — это хорошо. Только вы вряд ли знаете всю его подноготную. Знаете, например, что Саша бывалый зек? Со стажем, так сказать. По глазам вижу — не знаете. Не скрою, у меня есть своя цель. Мне будет очень приятно, если вы щелкните Потапова по носу. Сначала обнаружив его с помощницей, а потом и раскроете его славное прошлое. Ладно, Алиночка, вы девочка взрослая, сами разберетесь. Этот урод уходит, даже не оборачиваясь, а я сижу, как в воду опущенная. Нет, это все чушь, он просто конкурент, хотя противный голос внутри подсказывает, что это все правда. На эмоциях встаю с дивана и быстрым шагом иду в сторону Сашиного кабинета. По пути встречаю Милену с мерзкой ухмылкой, поправляющую пуговицы на блузке. Замечательно… Стою под дверью, а у самой сердце грохочет так, как будто сейчас вырвется из груди. Распахиваю дверь и замечаю Потапова, застегивающего рубашку. — О, отлично, что зашла. Я как раз собирался в зал, — подхожу к улыбающемуся Саше и со всей силы даю пощечину. — Ты просто… ненавижу. — Ты что белены объелась?! — Ты давно с ней трахаешься? — Ты дура, что ли?! — А ты это не знал? Как давно, Потапов?! А скажи мне еще вот что. Ты собирался мне когда-нибудь рассказать, что ты у нас сидел? Или я ошибаюсь, и ты у нас не бывалый зек? — А если и сидел, то что? Побежишь мамке плакаться? — Ты даже ничего не отрицаешь, класс. Если надо, и ей пожалуюсь. Смотрю на Потапова и вижу тот взгляд, который уже видела, когда впервые в машине спросила: «признавайся, шлепнул кого-нибудь», смотрит так же зло, ощущение, что реально сейчас придушит. Подходит ко мне вплотную, наклоняется так близко, что я чувствую его дыхание. — Поздравляю, Терентьева. Ты нашла повод изгадить наши отношения. Я вообще думал, что это будет раньше. Если ты думаешь, что я буду перед тобой оправдываться — ты ошибаешься. А теперь, пошла-ка ты на хрен отсюда. Саша застегивает рубашку, отворачивается от меня и идет к столу, а я как заведенная кукла разворачиваюсь и иду к выходу. Ну вот теперь все… ГЛАВА 16 Полтора месяца это даже много для такой как Терентьева. Думал взбрыкнет раньше и найдет на свою жопу проблем, был бы только повод. Знал же с кем связываюсь, но нет, блин, повело, как привороженный к ней приклеился. Сжимаю переносицу и понимаю, что жутко хочу курить. Двенадцать лет ни одной сигареты и на тебе. Кто ей все это напел, ума не приложу. Хотя, кто бы ни напел, сама виновата, не хрен слушать кого попало. Ну нет, Алиночка, бегать за тобой и оправдываться я не собираюсь. Сама, как миленькая будешь извиняться. Сжимаю кулаки от злости, переодел, блин, рубашку. Так и чешутся руки кому-то дать в морду. — Саша, можно? — оборачиваюсь на голос Милы, которая ни хрена не спрашивает разрешения войти, а просто уже стоит возле моего стола. — Там твои заказчики уже подъехали. — Хорошо, уже иду. — Саш, что-то случилось? Ты какой-то напряженный. — Мила, давай договоримся сразу. Ты здесь только работаешь, ничего более. Мне твоя забота не нужна. — Я поняла, просто почему-то жалко тебя стало. — С чего бы это? — Ну ты какой-то загруженный и встревоженный. — И что, даже если и так? Жалеть, Мила, надо бездомную собачку, кошку, безногих животных, а людей жалеть не надо, те еще твари. — Саш, ты не в настроении, я пойду. — Стой. Ты не видела Алина с кем-нибудь общалась в зале? — При мне была одна. — Ладно. На будущее, если мы с тобой дружим, это не значит, что у тебя особое положение. Ты, как и любой посетитель, стучишься ко мне в кабинет, ясно? — Да. *** Заказчики что-то говорят, а я мило киваю, словно болванчик. Одно дело сказать самому себе, другое сделать. Она ведь и извиняться не умеет, дрянной характер не позволит, да и просто дурь в голове помешает. Где сейчас эта бестолочь? Поди собирает свои вещи… Надо скорее сматываться отсюда, вот только камеры посмотрю. — Ну что, с понедельника начнем? — супер, не хватало еще сделку просрать. — Давайте все нюансы обговорим в понедельник, а вы пока отдыхайте, все за наш счет. — Александр, а вы с нами не выпьете? — Вы меня извините, в голове сейчас бардак, жена заболела, так что мыслями я с ней. Отдыхайте. Подзываю официантов, чтобы обслужили столик по высшему разряду, а сам иду к охране. Поднимаю записи, и вижу, что на одной из них к Алине подсаживается Рокотов. Вот тварь, напел так напел. Выключаю запись и иду к выходу. Как и ожидалось, дома уже никого нет, только Венц бегает, громко поскуливая. — Замолчи, Веня. Прохожу в спальню, заглядываю в шкаф. Вещи забрала, но кое-что оставила. Значит подсознательно хочет сюда вернуться. Ну ничего, когда надо я терпеливый, подожду, но ты у меня сама придешь. Пора взрослеть. *** Нет, у меня не валится ничего из рук, работа идет, все в общем-то ничего, только вот от этой маленькой сучки ничего не слышно. Неделя… целая неделя, и ведь, судя по записям, ни хрена она не собирается возвращаться. На фитнес даже ходит, паршивка. Живет себе, как жила. А может, я и вправду себе выдумал то, чего нет? Может, она реально из тех баб, которым мужики нужны только для секса? Ну нет, голову даю на отсечение, влюбилась. Тогда какого ж хрена даже смс не написала, да хоть бы сдохнуть пожелала. А я тоже маньячина еще тот недоделанный, осталось только из-за кустов подглядывать. Беру очередную сигарету и подкуриваю. Сам не знаю на хрена, я не любитель дыма, более того, всегда ненавидел это и начал курить только тогда, когда мозг не соображал, вперемешку с бухлом пошли и сигареты. Тогда я не думал, что есть смысл продолжать жить, а сейчас-то что? Засела зараза такая, мне бы свою гордость засунуть в жопу и пойти к ней, но нет, не могу… Две недели…. На языке одни маты. Если раньше, сидя на диете, цербером была Алина, то теперь цербер я, только без диеты. Срываюсь на всех, Милена вообще бесит. Я уже начал задумываться, а не права ли была Алина? Нет, она не пытается меня соблазнить, но ее вечные попытки залезть ко мне в душу — просто выводят из себя. Может это новый женский подкат? Хрен разберешь этих баб, фантазия у них ого-го. Еще чуть-чуть и сорвусь, просто приду сам. А пока очередной вечер в компании угрюмого Венца и пачки сигарет. Кажется, даже собака на меня осуждающе смотрит. А еще я понял, что Венц скучает по Алине, порой его невыносимо жалобный вид злил меня еще больше. Воскресенье, встречаюсь с Озеровыми. Ляля шумно носится с едой, обслуживая нас как королей, не забывая при этом подкармливать Венца. Не знаю зачем к ним приперся, за советом ли? Вряд ли, я и сам знаю, что надо делать, просто пресловутая гордость не дает мне сделать первый шаг. Смотрю на них и понимаю, что хочу, как они. Семью хочу, чтобы вот так же сидеть на природе и качать на руках своего ребенка. Баб-то много, и порядочных, и не очень, вот только любая мне не нужна. — Саш, ты не подумай, что я подсушивала, просто у меня слух хороший, а заткнуть уши я не могла, да и не хотелось. Интересно же послушать, — святая простота, а не Ляля. — В общем, я знаю, что вы меня считается глупой, наивной и так далее, но вообще я вам часто подыгрываю, короче говоря, в твоем случае даже дурак разберется. Ты человек с приличными закидонами, ну и Алина твоя видимо такая же. Ну а если вы оба упертые, кто-то же должен уступить. И к тому же, со всем уважением к тебе, но ты тоже не прав. Сам подумай, кто-то говорит твоей Алине, что ты судимый, ну согласись это не может кому-то понравиться, тем более об этом говоришь не ты, а какой-то посторонний мужик. А дальше, ты может не заметил этого, но сам сказал, что ты рубашку переодевал, когда она зашла. А что может подумать об этом женщина? Только то, что ты с кем-то зажигал в ее отсутствие, а если она еще по пути встретила твою помощницу, то вообще карты сходятся, и ты в ее глазах зек-изменщик. А если учесть эмоциональное состояние женщин, то ее реакция вполне объяснима. Ну и как истинная обиженная представительница прекрасного пола, она не сделает первый шаг. Будет мучаться, страдать, на людях вида не подавать, а ночью плакать в подушку или добивать себя слезливыми мелодрамами, заедая приличной порцией вредной еды. — Ляля, не умничай, а то аж страшно, — офигеваю я от такой ее речи. — Я не умничаю, а просто говорю так, как есть. Мне хочется, чтобы ты сюда не с этим белым мишкой приходил, а с женой и детьми, ну и эту прелесть тоже, конечно, приводи. Просто время идет и знаешь, ведь никто не знает, что нас ждет завтра. Зачем обиды копить, кому от этого станет легче? Правильно — никому. — Миша, это точно твоя жена? — Определенно. Иногда она меня тоже раздражает заумными мыслями, — Ляля легонько бьёт Озерова в плечо и садится к нему на колени. — Но с сожалением сообщаю, что моя жена права. Кто, если не ты, Саша. — Сашенька, пожалуйста, прекрати курить, от этого кожа раньше времени портится. Ну что вы на меня так смотрите, это правда. — Скоро брошу, Ляль, у меня отпуск от здорового образа жизни. — Обещаешь? — Обещаю. — Ты скрестил пальцы, я видела! — Тебе показалось. Между прочим, Ляля, на коленях тоже сидеть вредно. Не бережешь ты своего мужа. — А я легкая и у Мишки колени сильные. В общем, не заговаривай мне зубы, брось курить и помирись со своей девушкой. — Обязательно. *** Приезжаю домой и заваливаюсь с Венсом на диван. Просто лежу и смотрю в потолок. Ляля права, если не я, то ничего и не изменится. Набираю номер своего охранника, чтобы узнать где Алина. — Час назад она вошла в ваш подъезд, минут пять назад вышла. — Спасибо. Класс, ничего не скажешь. Включаю камеры, и в который раз жалею, что их нет в спальне. Сначала Алина жамкается с Веней, чуть ли не со слезами на глазах, а потом идет в спальню. Полчаса пробыла в спальне, а потом дает деру, видимо услышала звук домофона. Прохожу в комнату и сажусь на кровать. Голову даю на отсечение, что лежала на кровати. Вот же упрямая коза, могла ведь остаться. Сейчас, может быть, в одной кровати уже лежали… К вечеру заказал на дом ресторанной еды и поехал к Алине, ладно, хватит терять время. Вот только опять все вышло через одно место. Я и подумать не мог, что эта маленькая стерва куда-то уйдет вечером в свой выходной. А когда узнал, что она в каком-то кафе с незнакомым мне мужиком, все, у меня сорвало крышу. Ромашки, блин, по дороге купил, дебил. Две недели прошло, у нее уже мужик новый?! Нет, быть такого не может, стала бы она ко мне приходить тогда? Голова еще вроде бы работает, но как только подъезжаю к тому самому кафе, мозг прекращает здраво мыслить. Захожу в помещение и направляюсь к мило беседующей парочке. Наверное, я реально сейчас похож на медведя. Иду напролом, задевая чей-то стул. Как только Алина видит меня, сразу бросает вилку и неосознанно оглядывается по сторонам. — Покушала, солнышко? А теперь вставай, — смотрю на размазню, сидящую рядом. Хлюпик, одним словом. На такого и смотреть-то страшно, не то чтобы общаться. — Саша, хватит. — Что хватит? Я еще не начинал, я сейчас кому-то морду начищу, если ты не встанешь и не пойдешь со мной. Живо на выход, — хватаю Алину за руку и веду к выходу. — Прекрати! — Ты посмотри с каким ушлепком ты ужинаешь, он даже ни слова не вымолвил, не говоря о другом. — Пусти! — Алина вырывается, но тут как известно силы не равны. Открываю дверь и почти кидаю ее на заднее сиденье. Захлопываю дверь и сажусь с другой стороны. — Со мной так нельзя, Потапов! — А со мной значит можно? Ну ты и сука, Алина! — Увидел меня с мужиком и можно морду бить? И чем же ты отличаешься от меня? — Ничем. Такой же на голову отбитый. Но меня хоть по башке бывало били, а тебя дуру такую где вырастили? — В Мухосранске, Потапов, рядом с тобой в пятидесяти километрах, ты разве еще не понял? — Я вообще ничего не понял. На хрена ты приходишь ко мне домой, лежишь на моей кровати, а потом ужинаешь с каким-то хлыщом? — Захотелось. Я кровать проверяла, не воняет ли чем, меленой, например, ой прости, Миленой! — Дура! — Сам дурак. И кстати, у тебя в кровати крошки. Печенье, что ли, жрешь по ночам? — А тебя это так волнует? Что хочу, то и жру! — Вот и я что хочу, то и жру. И с кем хочу! Ты меня на хрен послал, Саша, и я тебе этого не прощу, хотя ты и прощения не просишь. — А ты заслуживаешь этого? То есть, сама ты такая умница, красавица, а я козел? Молчишь? — Хорошего вечера, Саша. Дай мне выйти, меня ждут. — Иди, двери не заперты. Даже не смотрит на меня, молча открывает дверь и выходит из машины, так ни разу и не обернувшись… ГЛАВА 17 Помирилась называется, хотя, если так подумать, пусть мучается. Раз я за две недели ногти до крови сгрызла и один фиг знает, чего подцепила с грязью под ногтями, то и ты пострадай еще немножко. Прохожу обратно к столику и сажусь на стул. — Владислав, на чем мы там остановились? Торт, точно! — Алина, простите, но боюсь это вам не подойдет. — А что подойдет? — Ничего. Вот это он приходил? Тот, кому вы хотите устроить это примирительное шоу? — Да, это он. — Боюсь, если вы выпрыгните из торта, споете примирительную песню — это все не поможет. Спляшете вы голой при нем, тоже не прокатит. В общем, думаю наши услуги вам не понадобятся. — А мне что прикажете делать? У вас на брошюре написано: «мирим даже тех, кто умер» — Вы же понимаете, что это шутка. — Нет, не понимаю, вы мне жизнь рушите. Я могла прямо сейчас не только оказаться в его машине, но и уже помириться. А сейчас мне что делать? Я надеялась на ваш профессионализм. — Знаете, я еще жить хочу, а судя по вашему мужчине, жить мне осталось недолго. Мой вам совет, просто поговорите. В вашем случае поможет только это. — Я и хотела поговорить, но только после того, как выпрыгну из торта. — Хрен с ним, с тортом. Вот возьмите мой адрес, — парень протягивает мне бумажку. — Зачем он мне? — Чтобы ваш муж убедился, что я гей и не имел никаких видов на вас. — А вы гей?! — Да. — Никогда не была знакома с геями. Простите за нескромный вопрос, а вы в паре за мужчину или женщину? — Я муж. — Тогда скажите лучше, что жена. Так он вас точно трогать не станет. Он вообще говорил, что баб не бьет. — Учту. Успехов вам. Парень встает из-за стола и выходит из кафе. А я так и осталась сидеть в раздумьях, как вернуть Потапова, при этом сделать так, чтобы просил прощения он, а не я. Насытившись каким-то воздушным пирожным, я заплатила за заказ и поехала домой. За прошедшие две недели я поняла, что я не могу и самое главное не хочу жить без Потапова. Мысленно я примирилась с его судимостью, в конце концов, мало ли что могло случиться, никто из нас не застрахован. Я даже поверила в то, что между зловонным стулом и Потаповым ничего не было. Это уже потом я проанализировала, что изменник вел бы себя по-другому. А Саша реально обиделся. Проблема в том, что я тоже, а этот гад за две недели даже не предпринял попыток помириться. Черт возьми, я же девочка, не я должна делать первый шаг. Когда увидела этого аборигена в кафе, сначала обрадовалась, а потом поняла, что приперся он только потому что увидел, что я с кем-то другим сижу, не с ним. В общем, как оказалось, мне надоело страдать. Как только раньше жила одна, непонятно. Пришла вечером домой и, недолго думая, стала наводить красоту. Маски, скрабы, бритье и тому подобное. Завтра к нему не пойду, все-таки понедельник день тяжелый. А вот во вторник, сразу после работы пойду его соблазнять. Вот только это извиняться придется, как это вообще делается-то? Ладно, на месте разберемся, сымпровизирую, в конце концов, с моим-то языком. Работу буквально отработала, все бесит, вроде и ем теперь, что хочу, только как-то не в радость все. Домой пришла поздно, пока заехала в магазин и выбрала белье с платьем, кажется, прошла туева куча часов. Счастливая, но озадаченная легла в кровать. И заснула как-то быстро, прям как отрубило. Давно мне так хорошо не было, я знаю, что сплю, но, кажется, как будто все на яву. Вот Потапов берет меня на ручки, целует куда-то в шею и мне снова смешно, аккуратно укладывает на себя, гладит и гладит… *** Просыпаюсь от того, что солнце ярко светит в глаза. Странно, с учетом того, что в моих окнах не бывает видно рассвета, откуда же такое солнце? Разлепляю полностью веки и не верю своим глазам. В окне колышутся ветки деревьев, птицы что-то неприлично громко напевают, и комната… не моя! Хочу пощупать себя, сон ли это или бред моего сознания, но тут тоже меня ожидает сюрприз — руки привязаны к спинке кровати! Ешкин матрешкин, это что за прикол? Я же даже не пила. Осматриваюсь по сторонам, но кроме как неприлично милой комнаты в светлых тонах ничего не вижу. Скорее всего я загородом. И если бы я не была привязана и не пойми где находилась, я бы несомненно порадовалась такому интерьеру. Вот такие милые шторки я хотела. И обои шикарные, с милейшим рисунком, и даже люстра классная. Черт, о чем я вообще думаю, идиотка! Пытаюсь включить голову и начать здраво мыслить. Кому я нужна? Маньяк? Нет, маньяк бы не привез меня в такую красивую комнату, максимум подвал. Конкуренты Потапова? Может быть, в кино так часто делают. Только нелогично как-то, тот, кто за мной следил должен был знать, что мы расстались с Сашей. Из всего этого можно сделать только один вывод — где-то рядом бродит Потапов. Ладно, в мыслях-то можно не быть ханжой. Были бы развязаны руки, я бы их потирала друг об друга, исключительно от радости. Потапов меня похитил. Это даже заводит. Кайф и фильмы включать не надо. Вспомнила, что накануне и побрилась, и заскрабилась, и кремами все пропитала. Умница, Алина. Как в воду глядела, третий глаз, так сказать, открыла. Так, а трусы на мне какие, совсем не помню. Ой, я же в ночнушке, трусы так и не разглядеть. Теперь надо перестать улыбаться и сделать вид замученной девы, я же как бы не рада такому беспределу. Ой, скорее бы этот беспредел начался в действии. Только вдруг это окажется не Потапов, а какой-нибудь ушлепок? Нет, ну кому я нужна-то? Ладно, будем надеяться, что это Потапов. А когда действо-то начнется? Уже как-то неприлично, у меня уже пузырь подпирает и руки пусть и несильно закреплены, но тоже подбешивает. Не продуманно как-то, хотя с другой стороны, не судно же мне подавать, это вообще никуда не катит. После такого и у маньяка ничего не встанет. Господи, о чем я думаю?! — И о чем ты думаешь? — опять я говорю вслух, тупица! Так, главное мину сделать кирпичом, типа ай-ай-ай, прекрасную деву похитили без ее разрешения и вообще я обижена, меня на хрен ранее послали. Стараюсь делать безучастный вид и не рассматривать Сашу. Хотя тут я облажалась сразу, лицо не двигается, а глаза двигаются в сторону медведя. — Машуня, у тебя глаз левый косит, — Саша подходит к кровати и садится рядом. — Я не страдаю страбизмом, Мишуня. — Да, ты страдаешь идиотизмом. — А вот это ты зря. Идиотизм — это самая глубокая степень олигофрении. Лучше скажи, что я страдаю дебилизмом, вот это самая слабая степень умственной отсталости. Мне она больше подходит, хотя… — Просто дура подойдет? — Подойдет, если ты просто козел. — Тогда остановимся на наших паспортных именах, — Саша наклоняется ко мне и проводит пальцами по скуле. — В одной статье я читал, что скрытая мечта всех женщин — это быть привязанной к кровати, а потом долгий изощренный жесткий секс, что-то на грани изнасилования. Ты как к этому относишься? — Ну, как тебе сказать, я вряд ли среди этих женщин. Это же все типа внезапно, мало ли какие на мне трусы, чистая ли я, а еще руки, от веревок потом следы остаются, а у меня нежная кожа. Да и вот захочу я в туалет и дальше что, под себя, что ли, ходить? Фу, лежать в собственной луже. Я помню, что ты отрежешь мне язык, но так я реально умру. Судя по деревьям за окном и пению птиц, мы загородом, а скорая приедет не скоро. Ты бы мог меня отвезти в больницу после обрезания моего языка сам, но тогда начнутся вопросы и тебя обвинят в этом преступлении. — Ты удивишься, Алиночка, но я скучал по твоему словесному поносу. — Если ты так скучал, чего раньше не сказал? — А ты? — Это что за детский сад? Я девочка, а ты мужик. Ты должен извиняться и ползать в ногах. — А ты нанимать пидараса и заказывать компанию «умри, но помирись»? Ты уверена, что не страдаешь дебилизмом? — Я хотя бы наняла этого самого пидараса, чтобы что-то сделать, а ты что? Один раз приперся в кафе, схватил за руку и как абориген завалил в машину? Так кто из нас страдает дебильностью? — Ты права. Оба. Но так у нас диалога не получится. Учти, пока все не обговорим, руки я тебе не развяжу. — Нет, Саша. С прискорбием сообщаю, что я не выдержу. Мне нужно освободить свой везика уринария от соломенно-прозрачной жидкости. — Чего?! — Мне нужно пописать, Саша. Прости, что тебе приходится узнавать такую постыдную тайну, но я из тех ужасных женщин, которые ходят в туалет и не только мочиться. — Ну как так, Терентьева? Потерпеть полчаса не можешь? — Почему пол? Сначала разговоры, а потом примирительный секс, разве нет? В полчаса не уложимся, так что развязывай мне руки, потом можешь снова привязать. — Нет, ты точно чокнутая. Саша развязывает мне руки, и я грациозно встаю с кровати. Ну как грациозно, как могу. — Алина, ванная прямо, а не там, куда ты пошла. — Я туда и шла. — У тебя точно косоглазие. Захожу в ванную, быстро делаю свои дела и заглядываю в зеркало. В принципе не все так плохо, жаль, правда, что глаза не подкрашены. Но сорочка симпатичная, трусы благо тоже в норме. Зубы! Точно. Новой щетки у Потапова не оказалось, пришлось в ход пустить палец и запить все ополаскивателем. Поправляю волосы на одну сторону и томно открываю рот. Нет, в зеркале на меня смотрит реально дебилка. Открытый рот не для меня. — У тебя там понос? Чего так долго? — Нет, месячные начались. Живот болит и домой надо, — выхожу из ванной и смотрю на Потапова, который прямо белеет от расстройства. — Саша, я пошутила. А вообще я тебе только для секса значит нужна? — Заметь, об этом говорила только ты. Иди сюда, — Саша берет меня за руку и ведет в спальню. — Кстати, мне нравится интерьер спальни и ванная комната тоже ничего, не то, что твоя квартира. Ты снял этот дом? — Нет. Купил. Неделю назад здесь закончил ремонт. — Ясно. — Что тебе ясно? — Значит меня все-таки в планах о женитьбе не было, раз сделал все сам. — Железная тупая женская логика. Сядь на кровать. — Только после тебя. — Сейчас ты ведешь себя реально как ребенок. Не перебарщивай. Знаешь во что не должна вмешиваться женщина? — Во что? — Во все. А если серьезно, то почти во все. Иди сюда, — Саша тянет руку, и я присаживаюсь рядом с ним. — Если бы я тебе сказал, что собираюсь купить дом в пятидесяти километрах от города, то было бы примерно так «Потапов, я не собираюсь жить загородом, у меня работа и стоять в утренних пробках два часа я не намерена» и это только начало, остальное можно не продолжать. — Не умничай. — Ты тоже. Я сделал этот дом полностью по-твоему вкусу — светлые тона, большие панорамные окна, кухня с огромной стойкой. Все, как ты когда-то говорила. — Я хочу посмотреть! — Позже. — Ладно, ты прав, я действительно дура. Причем во многом, но ты тоже не далеко от меня отошел. — Недалеко. Поговорим серьезно? — Начинай. ГЛАВА 18 — Саша, ты это слышишь? — Это Венц скребется в дверь. — Так открой, я соскучилась по белому мишке. — Что-то по мне ты так не скучала. — Не ревнуй. Саш, а как я здесь оказалась? Я не могла не почувствовать, что меня несут. — Снотворное кинул в твой вечерний кефир. Опережая всю твою чушь, это нормальное лекарство, сильное, но безвредное. — Прикольно. Почти как в кино, меня похитили. Ладно, Саш, все это, конечно, мило, но, наверное, стоит начать. Я не умею просить прощения, никогда этого не делала, тем более не просила его у мужчины. Да, я виновата. Но что я могла подумать, когда твой знакомый кокосник сказал мне, что ты бабник и бывший зек? И знаешь, да, это было убедительно, особенно про твою помощницу. Наверное, я плохая женщина, но я ему поверила. Когда выбежала в коридор, встретила твою зловонную Милену, застегивающую пуговицу, а в кабинете ты переодеваешь рубашку. Что я могла подумать? Да, мордобой был лишним, но я даже подумать не успела. А ты тоже хорош, ты меня даже не дурой обозвал, ты меня на хрен послал! — Ты права. Наверное, я бы так же подумал. Но я этого не знал, только про кокосника на камере увидел уже потом. У меня ничего не было с Милой, ни раньше, ни тогда, вообще никогда. — Как и у меня не было с геем, но ты тоже подумал о другом. — Ты снова права, нет между нами должного доверия. — Саш, а ты правда сидел? — Потапов сжимает руку, встает с кровати и садится в кресло напротив. Не хочет говорить, по глазам вижу. — Нет, не сидел, условку дали. Я тогда только из армии вернулся, веселый окрыленный придурок. Приехал, а вместо дома только пепелище. Сначала не мог понять, что это за фигня такая. Добрые соседи просветили, месяц уже, как дом сгорел вместе со всей семьей. Все сгорели, и мать, и отец, и брат с сестрой, собака только одна осталась. Я тогда был дико зол, ведь никакая тварь не сообщила, я и на похоронах даже не был и неважно, что там и хоронить нечего было. К бабушке рванул, все понять не мог она-то почему не сказала, ведь жили на соседних улицах. Оказалось, что она почти сразу слегла с инфарктом, а потом боялась мне сказать. И злиться мне было не на кого, да и бабушку я понимал, я бы так же, наверное, сделал. Пошел к невестушке своей, разбираться, да душу изливать, а там как в банальном кино, невестушка давно с другими трахается. Думал, шлепну ее на месте, а потом вдруг жалко ее стало, в обычную же шалаву превратилась, тошно было даже трогать. Ну и все, вернулся к бабушке, а через пару недель все те же добрые соседи сообщили, что расстреляли мою Гретку по дороге к озеру. Это за мной она туда каждый день таскалась, я даже этому значения не придавал, не замечал ничего. Нашел ее на дороге, на теле живого места не осталось. Отвез еще живую в ветеринарку, ну а дальше накрыло. Мало что помню, ходил, как умалишенный и узнавал кто это сделал. На следующий день нашел трех двадцатилетних уродов у того же озера. С машины стреляли. Не знаю откуда во мне столько сил взялось. Бил, как мог, со всей силы и все спрашивал зачем, сука, зачем стрелять в собаку. А знаешь какой ответ был? «Посмотреть, сколько она выдержит и когда уже упадет». Тварь, а меня ещё сильнее накрыло, перед глазами лицо сестры, когда щенка тискала, все пролетело тогда в голове. За все бил, мутузил так, что вспоминать страшно. Оттащили вовремя прохожие. Ну а дальше менты, следствие, условка. Если убил бы, реальный срок дали. Мне повезло, мент хороший попался, да и было кому вступиться. Забавно, но даже спустя семнадцать лет я бы так же поступил. Не жалею ни о чем, таких мразей нужно убивать сразу, у них нет шансов исправиться. Сейчас я рад, что меня тогда оттащили, реальный срок бабушка бы точно не пережила. Саша замолкает и переводит взгляд на свои руки, а мне и плакать одновременно хочется, и злиться. Ничего не говорил раньше, сколько ни спрашивала про родителей, отделывался сухими фразами, умерли и все. И даже про брата с сестрой не говорил. Не доверяет, совсем… Встаю с кровати и подхожу к Саше, сажусь на подлокотник кресла и начинаю гладить моего большого мишку, точно моего. Не знаю, что со мной, никогда не тянуло на нежности, а сейчас мне так хочется его обнять. Это он с виду такой грозный медведь, а на деле не совсем так. — Саш, а почему ты мне этого раньше не рассказывал, это ведь твое прошлое, чего здесь стыдиться? — А кто сказал, что я стыжусь? Алин, я тебе уже говорил, что не все надо говорить близким. Зачем? Это прошлое. — И чем ты отличаешься от тех, кто тебе не сказал про твою семью? — Это совсем другое. Сейчас это реально прошлое. — Прошлое делает нас теми, кто мы есть. — Не умничай. — Я не умничаю, но это значит, что ты мне не доверяешь. — Это значит только то, что мне неприятно это вспоминать и то, что берегу твои нервы и не только твои. К чему это все? — То есть, если ты узнаешь, что умираешь, ты тоже мне этого не скажешь, потому что бережешь мои нервы? Так нельзя, Саша! — Не утрируй! — Не буду. — Ты что плачешь, что ли? — Нет, я же гинекологическое бревно, мне чужды человеческие эмоции. Саш, а что с собачкой в итоге было? Умерла? — Умерла, — и все, меня прорывает, черт, слезы, как из ведра льются, не остановить. — Алин, я же не договорил, иди сюда. Саша пересаживает меня к себе на колени. — Выжила моя Гретка. Две недели в ветеринарке пролежала. Пятнадцать лет в итоге прожила. Еще трех щенков родила, там уже и правнуки щенки родились. Алин, ну хватит реветь, ты чего? — Оно само как-то, животных всегда жалко. — Это точно. — Ой, у меня сопля капнула на твою майку. — Ну главное, что в рот не попала. — Дурачок! — Да ладно, а кто про сопли вспомнил? — Ну прости, это физиология. Полость носа сообщается с полостью глаза посредством носослезного канала, оттуда слезы поступают в полость носа, вот и на твоей майке эффект соплей, но это все те же слезы, а не какие-нибудь желто-зеленые… — Молчать! Я всерьез задумываюсь, что пропустил что-то в твоей биографии, и ты реально сидела в психушке. — Только, если ты был в отделении напротив. Сегодня я больше не буду говорить ни о какой физиологии. — Кстати, о физиологии, ты не беременна случайно? — С чего бы это. Я таблетки пью и как некоторые дуры ничего не забываю, и все делаю вовремя. — Ясно. Ты просто никогда не была таким нытиком. — Но мне и не каждый день рассказывают такие истории. — Ладно, вообще я был бы не против, если бы ты мне сына родила. — А ты так хочешь детей? — Не фанатик, конечно, но хочу. — Слишком быстро, Саша. — Да, тут я с тобой согласен. Я, кстати, все взял для тебя и таблетки, и белье, и одежду твою, и даже платье, которое ты купила. Правда, думаю, как раз оно нам не пригодится, а вот купальники все захватил. Мы недельку здесь отдохнем, во вторник вернешься на работу. Не бойся, я все разрулил. — Но мы же хотели через две недели в отпуск на море? — В конце августа поедем, сначала к бабушке на недельку, а потом на море. Я бы тебе лучше больничный оформил, но ты тут явно загоришь, будет как-то нехорошо. Пойдем завтракать, а потом на озеро. Здесь пять минут спуститься и уже золотой пляж. — Классно! Поцелуй меня, Потапов. Обхватываю Сашины плечи руками и сама тяну на себя. Разговоры разговорами, а я соскучилась, и дело совсем не в сексе, к хорошему просто быстро привыкаешь. Да что там, я даже соскучилась по Потаповскому храпу. Саша целует меня и мне хорошо, вот так, как надо, только в какой-то момент я понимаю, что что-то не так. Отстраняюсь от него и заглядываю ему в глаза. — Ты что курил? — Прости, считай уже бросил, только не надо мне читать лекцию о вреде курения. — Я и не собиралась, просто это как-то странно. Ааа… Мой грозный черный мишка так переживал, что закурил? — Не называй меня так. — Не буду. Саша, а как звали твою невестушку? Не Маша ли случайно? — Она самая. — Ясно. Не смей меня больше называть Машуней. — Как представилась, так и называю. — Саш, а ты ее любил? Только честно, я не обижусь. — Не любил, ни до армии, ни после. — А почему невестушка? Вы жениться собирались? — Нет. Просто она сама себя называла «твоя невеста». После школы начали встречаться, она тогда королевишной нашей деревни была. Дурак был, что взять с семнадцатилетнего сопляка, тогда еще надо было догадаться, что она обыкновенная шалава, но извилин было мало. — Понятно. Саш, а ты сразу уехал, ну после того случая? — Нет. Два года еще там был, потом, как только смог уехал. — А помнишь ты сказал, что помог Мише и он дал тебе денег, это сразу, после того как ты сюда приехал? — Нет. Сначала приличное время скитался, потом нужного дядьку встретил, работал на него, узнавал, так сказать, подноготную клубного бизнеса, только потом случайно Озерова встретил, вот на его деньги свое дело и открыл. — И все получилось? — Нелегко, но получилось. Кстати, тот самый кокосник — сын мужика, на которого я работал. Он тогда еще был против меня, ну а когда я стал, по сути, их конкурентом, успокоиться все не может. После смерти своего отца он и подавно бесится. Слушай, я есть хочу, пойдем уже завтракать, успеем еще поговорить. — Пойдем. Чем ты меня будешь кормить? — Тебе запеченные брокколи со стручковой фасолью, а мне круассаны, ну и другие вкусняшки. — Только попробуй. — Это будешь пробовать ты, а я буду есть круассаны. — Саша! — Не ной, я пошутил. Так уж и быть дам тебе выпечку. ГЛАВА 19 Быстро переодеваюсь в джинсовый топ и простые шорты. Как только Саша открывает дверь, мой второй, только уже белый мишка, запрыгивает прямо на меня. — Я тоже скучала, белячок, — тереблю собаку за ухо, Потапов же недовольно на нас смотрит. — Сашуня, если хочешь я на тебя тоже запрыгну. — Не стоит. Я на днях МРТ сделал, так там оказалось до хрена грыж. Мне сказали тяжести не поднимать, вот прям вообще. — Во-первых, Потапов, я похудела на два килограмма, во-вторых, дозированные нагрузки полезны. Ну, а в-третьих, не паховая же грыжа, так что на тебе пахать нужно, да, Венечка? Пойдем, мой хороший, мамуля накормит. Саша, подожди, а где Грызлик? — Где-то в доме. — Это ты зря. В последнее время он стал плохо себя вести. — Как и его хозяйка. — Ты тоже его хозяин и между прочим это тебе кто-то сейчас дом пометит, а тут я так понимаю не масштабы квартиры. — Нам. — Что нам? — Нам пометят. Дом уже наш, а не мой. — Это так мило, но давай не загадывать, а то я свой язык не могу контролировать и как оказалось поступки тоже. — Давай уже помолчим и просто пойдем завтракать. — Давай. *** До кухни я не дошла, просто не смогла по пути не оценить обстановку. Дом просто огромный и, мягко говоря, шикарный. Лестница, с ума сойти, да на ней можно полдня просидеть. Всегда облизывалась на такую красоту в кино, так и тянет прямо сейчас присесть на эту прелесть с книгой в руках. Но нет, какая сейчас книга, когда вокруг столько красоты. Спускаемся на первый этаж, и тут я от радости чуть ли не визжу. Гостиная — просто моя мечта. Большие панорамные окна, вся комната в светлых тонах, белые диваны, современный камин и снова шкурка медведя! Но тут все в тему, это просто неописуемая красота. А за окном хвойных лес. Я уже не слышу причитаний Потапова и просто иду куда глаза глядят. За мини экскурсию я поняла, что в доме как минимум пять жилых комнат, бильярдная и спортивная комната, на остальное меня пока просто не хватило. Видимо в какой-то момент Саша не выдержал и по его хватке я поняла, что он реально начинает злиться. Он просто схватил меня за руку и как маленького нашкодившего ребенка повел на кухню. — Алин, я рад, что ты в неописуемом восторге, но сейчас мы завтракаем. Ты еще успеешь все осмотреть. Оказывается, и про еду можно забыть, когда перед тобой открывается дом мечты, а кухня… это просто мечта хозяйки. Это что Потапов так намекает, что мне пора осесть загородом и превратиться в домохозяйку? Ай, ладно, плевать, нужно жить сегодняшним днем, тем более, когда передо мной поставили гору круассанов, омлет и еще какую-то сладкую выпечку. — Ты сам приготовил выпечку?! — Конечно, всю ночь тесто слоеное лепил, пока ты дрыхла. — То-то я думаю оно невкусное. Ладно, ладно, я пошутила, все до неприличия вкусно. — Договоришься, что я тебе реально язык отрежу, но сначала обколю его так, чтобы ты не умерла от кровопотери, преспокойненько подвезу к больнице и скажу, что так и было. — И нужна я тебе такая буду, без языка? — Будет скучно, но думаю, ты и без него найдешь чем меня доставать. Займешься макраме, в конце концов, и подаришь мне нормальные трусы. — И снова приглашу родителей. — Ну уж, нет. Максимум нас ожидают две встречи, по пути от бабушки заедем к ним, ну и в декабре на свадьбу придется пригласить. — Ты это серьезно? — Конечно. Более двух встреч я не выдержу, извини, от твоей маман я не в восторге. — Ты прекрасно знаешь, что я о свадьбе. — А что может быть несерьезного? Я не мальчик, Алина, мне скоро сорок, тебе уже тоже не двадцать. Предлагаешь еще восемь лет походить под ручку, чтобы тебе стукнуло сорок, а потом-таки расписаться? Все, молчи и жуй, я сам решу. — А почему именно в декабре свадьба? — Сначала отгуляем твой день рождения, а потом до нового года сразу свадьба, елку будем наряжать уже женатиками. — Ну с твоими доводами мы можем и раньше свадьбу сыграть, почему декабрь? — Хочу тебя в свадебном платье в снегу. — Ты хочешь повалять меня в свадебном платье в снегу? — Хорошая идея, будешь много говорить сразу мордой в снег, а не в салат. — Грубиян ты все-таки, Потапов. — Не боись, не буду я тебя никуда окунать, просто осень унылая пора, темень вокруг, говно под ногами, а вот в конце декабря и светло будет, и снега много, люблю снег. — Хорошо говоришь, вот бы еще правдой оказалось. — Так все в наших руках, Алишик. Все, давай доедаем и идем на пляж. Не люблю много народа, пока девять утра, никто еще не набежал. И надень купальник раздельный. — Зачем? Я люблю слитный, так бока меньше видны. — Затем, чтобы можно было потрахаться. — Ааа, так бы сразу и сказал. А что мы прям на людях будем? Я вообще против, это одна из форм сексуального отклонения и вообще заниматься этим на людях дурной тон. — Кто сказал, что мы будем делать это на людях? Займемся сексом в лесу, расширим кругозоры. — Сейчас лето, энцефалитный клещ не дремлет, это может…, — я не успеваю договорить о последствиях клещевого энцефалита, как Потапов с шумом встает со стула, подходит ко мне и просто закидывает на плечо, и несет к лестнице. — Значит ты не голодна. Даю пять минут, чтобы надеть купальник. *** Нехотя натягиваю на себя купальник и спускаюсь вниз. Потапов ожидает меня с пляжной сумкой в руках. Ничего не говоря, Саша вновь берет меня за руку и ведет на выход. Никогда не была любителем природы, но тут уж надо быть полным бревном, чтобы не признать красоту вокруг. Лес просто чудесный. До озера спускаемся за пару минут и перед нами открывается пустынный пляж. — Ничего себе, почти пусто. — Будни. Еще не успели налететь, ближе к двенадцати все соберутся. Искупаемся? — Если честно, я не купалась в озере с детства. Да, я привереда и привыкла к чистой морской воде. ?— Ничего страшного, привыкнешь, тем более, здесь вода чистая. Хотела бы я сказать к чему привыкну, но портить настроение никому не хочется. Смотря на желтую воду, хочется уж лучше потрахаться на людях, чем здесь купаться. Саша как будто меня не слышит и не видит недовольного лица, снова берет за руку и ведет к воде. Надо признать, как бы я не выеживалась, вода оказалась теплой и ничуть не противной. Резвились с Потаповым как маленькие до тех пор, пока озеро не заполнили орущие дети, обливающие всех вокруг водой. Блин, как же я стану матерью, если они меня раздражают? — Погреемся на солнышке? — Давай, — вытираю свое тело и не верю своим глазам, я вся в грязи! — Потапов, и это ты называешь чистой водой, я вся грязная?! — Успокойся, это просто ил. Дома помоемся. Нехотя вытираюсь полотенцем, опускаюсь на покрывало и в миг засыпаю. Не знаю сколько так проспала, но Потапов меня жестко разбудил, и нет, не поцелуем, а каплями воды со своего тела. — Хватит загорать, сгоришь скоро. Пойдем, покажу кое-что. Встаю и иду вслед за Потаповым. Саша поднимается на небольшую горку и зовет меня за собой. Еще пару минут и мы поднимаемся на живописный участок, кругом хвойные деревья, травка зеленая и тишина, прелесть просто. — Я, когда впервые это место увидел, сразу влюбился. Иди сюда, хочу тебя. — Ясно, так ты все-таки почпокаться меня сюда позвал, дендрофил. — Я тебе уже говорил не произносить это слово, и кто такой дендрофил?! — Это человек, имеющий сексуальное влечение к деревьям. — Нет, ты точно чокнутая, иди сюда чушефилка. — Такого слова нет. — Молчать. Саша притягивает меня к себе и закрывает рот поцелуем. Целует так, как будто сейчас съест. На секунды прерывается и тянет меня к какому-то дереву. — Две недели прошло, а как будто год, я тебя сейчас сожру. — Главное не подавиться. — И вовремя закрыть рот. Саша вновь притягивает меня к себе, впивается губами в шею, явно оставляя засосы. Спускается дорожкой поцелуев вниз, одновременно расстегивая верх купальника. Отбрасывает в сторону ненужный кусок ткани и сжимает до боли грудь. Как же я скучала по моему медведю. Втягивает сосок, одновременно сжимая мою попу. Еще несколько секунд целует мою грудь и начинает спускать остаток купальника. Но как только опускает трусы, мой взгляд устремляется на что-то большое и волосатое. Твою мать, это медведь! Самый настоящий, реальный медведь. Отталкиваю от себя Потапова и натягиваю обратно трусы. — Ты чего? — Саша! Там медведь! — Хватит придуриваться. Здесь не водятся медведи. — Обернись! — Саша поворачивается и застывает на месте. — Успокойся, это просто большая собака. — Большая?! — Ну, огромная. Встань за меня, она сейчас уйдет, главное ее не провоцировать и не делать резких движений. Делаю ровно так, как сказал Потапов, прижимаюсь к нему грудью и обхватываю за талию. Жду. Долго жду. Глаза зажмурила, ибо реально страшно. Никогда не признавалась Потапову, но видимо стоит. — Саш, я никогда тебе этого не говорила, но… — Я знаю, что ты меня любишь, я тебя тоже, но сейчас не время умирать, она сейчас нас понюхает и уйдет, не бойся. — Вообще-то я хотела сказать, что очень боюсь собак, исключение составляет Венька, меня в детстве укусила собака. — Вот ты коза, все-таки отрежу тебе язык, когда вернемся домой. А сейчас просто молчи. Я молчу. Трясусь, но молчу. Главное не обмочиться при Потапове. Руками не трясу, не двигаюсь, но что-то явно пошло не так. Собака подходит ко мне сзади и втыкается носом в мой зад. Уж что что, но задница моя неприкосновенна, может собака меня за самку приняла, но тут уж я не хозяйка своей голове и не зоофилка. Отталкиваю Сашу вперед и бегу куда глаза глядят. — Алина, не беги! Стой! Я уже не слышу Потапова, бегу со всех сил, чувствую себя жертвой маньяка, убегающей от того самого, ветки хлещут куда попало, кажется, я уже точно похожа на жертву. Но чувствую, что эта медведина бежит за мной, не останавливаюсь и не оборачиваюсь. Но кажется, всему приходит конец и впереди, мама дорогая, обрыв. Не знаю, что мной движет и каким образом, но я залезаю на дерево. Кое-как отдышавшись, оборачиваюсь и никакой собаки не замечаю. Прекрасно, сижу на дереве с голой грудью и порванными трусами, спасибо, что жопа еще кое-как прикрыта. Через какое-то время передо мной появляется Потапов. — Ты точно шизанутая! — Где собака?! — истерично воплю я. — Она не гналась за тобой, я ее приманил к себе, а потом вернулся хозяин! Давай слезай! — Не могу. — Почему? — Я не умею… ГЛАВА 20 — А как ты, мать твою, залезла?! — Не знаю. Оно само как-то. — Теперь так же слезай. — Как? У меня трусы еле жопу прикрывают, про грудь молчу. — Хорошо, просто прыгай на меня. Только не спрашивай как, просто отцепи руки и прыгай. Смотрю вниз и в который раз себе поражаюсь, как можно было так высоко залезть?! Встаю одной ногой на ветку и поворачиваюсь лицом к Саше. Ну, твою мать, позади Потапова стоит пацан лет семи и пялится на меня в оба глаза. — Мальчик, иди в жопу! — Алина, ты сейчас договоришься! — Да, я не тебе, Саша, обернись! — Потапов поворачивается и таки замечает гаденыша. — Мальчик, иди к родителям, тебе здесь нечего делать, — гонит Потапов ребенка, но вот загвоздка, сученыш оказался реально гаденышем, пару секунд думает, а потом слышен только крик. — Мама!!! Здесь тетя голая и дядька извращенец. А дальше прибегает «яжемать», прикрывая будущему извращенцу глаза, мол сыночек не смотри на разврат, тебе такое нельзя еще. Но на этом она не успокаивается, при своем же чаде начинает вопить. — Я сейчас полицию вызову! Девушка, он маньяк, бил вас?!!!! Сейчас людей позову. — Женщина, не надо ничего, забирайте сына, мы сами разберемся, это не то, что вы подумали, — отвечает Саша на вопли тетки. — Да, женщина, спасибо, но не вмешивайтесь! — вставляю свои пять копеек. Не хватало мне еще здесь ментов встретить с полуголой жопой на дереве. — Он вас так напугал, что вы не хотите говорить? Угрожает? — Нет! Слушайте, женщина, идите дальше отдыхать, вы нам мешаете, мы дендрофилы, любим деревья и заниматься тем самым на деревьях, оставьте уже нас в покое. Мне тут нравится сидеть. — Извращенцы бесстыжие, — тетка отворачивается от нас и уходит со своим сыном, попутно доставая телефон. За ребенком бы в лесу следила, а не звонила куда не просят. — Слушай сюда, Алина дендрофила, сейчас эта мадам кому-то звонит, руку на отсечение даю, что именно ментам. Ты хочешь, чтобы нас забрали в ментовку? Я напоминаю, что ты почти голая! Живо прыгай. Черт, как представила, что буду сидеть голой с какими-нибудь проститутками, живо отцепила руки от дерева и прыгнула лицом вниз на Потапова, получилось так, что руки раскинула как звезда. Потапова я придавила знатно, хорошо хоть головой не ударился, но матерился он так, что я пополнила свой матерный запас. — Ты точно шизанутая! Кто так прыгает, мать твою?! — Хватит трогать мою мать. Ты не говорил мне как прыгать. — Черт, ну, наверное, не так! Слезь с меня, у меня шишка впилась в задницу, и не только туда! — Сам сказал прыгать, а теперь бочки на меня гонишь. — Все, молчать! Кое-как слезаю с Потаповского тела и поднимаюсь на ноги. — Все, давай быстро домой, пока реально менты не приехали. — Саш, я не могу, нога болит. — Славно потрахались, ничего не скажешь. Давай сюда. Саша притягивает меня и заваливает к себе на плечо. Как можно быстрее забирается в гору. Но в какой-то момент я и вправду поняла, что я ему что-то повредила, точнее не что-то, а спину. Уже у самого дома он спускает с себя мое полуголое тело и ставит на землю. — Алин, там реально что-то защемило, дальше сама. — Конечно, прости меня, пожалуйста, Саша. — Давай в дом. Я кое-как ковыляю с ушибленной ногой, а Потапов держась за поясницу. А потом начались медицинские процедуры и, как ни странно, врачом был Потапов. Он молча усадил меня на табуретку и начал обрабатывать мое тело. Когда впервые увидела себя в зеркало, реально ужаснулась. Шея в царапинах, грудь пострадала чуть меньше, а вот лицо тоже не забыло встретиться с ветками. Нос и лоб поцарапан! Кошмар! — Ну что, дендрофилка, будешь еще убегать от собаки? — Ничего бы не было, если бы кому-то не приперло в лесу поразвлекаться. — Я романтики на природе захотел, а ты все недовольна, неблагодарная. А теперь цыц, если больно будет, я подую. Саша продолжает меня чем-то обрабатывать, а мне даже все равно чем. Все-таки это мило, другой бы бросил на дереве, а я его еще своей тушей придавила, спину повредила, а он даже домой занес. Не могу злиться на него за лес, когда он такой заботливый душка. И тело обработал и ногу чем-то помазал, ну и про свою спину не забыл. Только вот, когда я снова посмотрела на себя в зеркало, Потапов вмиг превратился из душки в какашку. — Саша!!! *** Что-то явно пошло не так, а так все хорошо начиналось. И утро прекрасное, и день, надо же было пойти в этот лес! Хотя с другой стороны, я кое-что вспомнила. По сути, Потапов признался мне в любви, и это единственное, что сейчас меня радует. Мне же никто и никогда в этом не признавался, да Боже мой, я и сама ни в кого не влюблялась, а тут все по-другому. Этот грубиян меня точно любит, ну какой еще мужик стал бы терпеть такую как я? Правильно — никто. Вопрос в том, люблю ли я Сашу. И пусть я не знаю, что это такое, но, наверное, да, люблю. Но признаться, конечно, не признаюсь. Рано еще, да и мало ли как все сложится, а потом ходи ущербной после признаний. Мы лежим в кровати, а я смотрю на своего чуть покалеченного мишку, который сосредоточенно читает какую-то книженцию. Красивый зараза, но нос действительно с горбинкой, может поэтому он и храпит? Надо сводить его к хирургу, пусть нос вправит, может, он его в юности ломал. О чем я думаю? Это ведь совсем его не портит. — Саш, что ты читаешь? — «Как изгнать из женщины дурь» — Не смешно. — Мне тоже, хруст и боль в пояснице до сих пор напоминают мне об этом. — Ну прости, я никогда не лазила по деревьям, тем более не спрыгивала с них. — Надеюсь, в воду ты будешь прыгать не так же? — А что мы после этого еще и в воду будем прыгать? Боюсь нас после этого случая объявили в розыск. — Не утрируй. Нас не было на месте преступления и вообще преступления тоже не было. — Купальник жалко, красивый был и плед оставили. Они нас вычислят по ДНК, найденном на покрывале. — Знаешь, что сейчас нужно делать? — Что? — Молчать! — Ладно. Но я напомню, если бы кто-то не решил поразвлекаться в лесу, ничего бы не было. Сашенька, кстати, о сексе, ты не мог бы отложить эту интереснейшую книжечку и начать активные действия в мою сторону. — Нет. Спасибо, что-то не хочется. — Саша, это ты меня сейчас так посылаешь? Я тебя хочу, у нас две недели уже ничего не было! — Насколько я помню, ты нормально жила и без этого. — Сам подсадил, а теперь в кусты? — Алин, я бы с радостью. Не обижайся, но ты меня сейчас не возбуждаешь. Прости, но твой зеленый вид меня пугает, и спина реально болит. — А кто, блин, намазал меня зеленкой? — А что, разве не надо было? Не знаю, чем ты там обычно лечилась, но зеленка отлично подсушивает ранки. — Лицо мне можно было хотя бы не мазать? В особенности нос! — Что-то я не заметил, что ты сильно сопротивлялась. — У меня был ПТСР, я мало что замечала. — Я бы сказал, что у тебя было, но не буду. Давай спать, мы сегодня и так устали. — И что мы просто возьмем и заснем? Как старики какие-то? — В воздержании тоже есть свои плюсы. В конце концов, секс — не основа жизни. — Да что ты говоришь? Ладно. А погладить можно? — Что? — Тебя. — Что именно? — Тебя, а не твой хобот, если ты об этом. — Мой хобот это и есть неотъемлемая часть меня. — Хорошо, тугодум, можно я поглажу твою спинку, плечи и пузо? — У меня пока живот, а не пузо. Гладь, только аккуратно. Мой медведь откладывает книгу в сторону, выключает свет и переворачивается на бок. Перекатываюсь к Саше, задираю его футболку и глажу его пострадавшую от еловых шишек спину. Обнимаю его сзади и начинаю откровенно домогаться. Вот я уже утыкаюсь в его шею и начинаю целовать моего медведя. В темноте-то можно, зелень на лице не видна и не только на лице. Вот только понимаю, что Потапов просто не реагирует, а потом и вовсе слышу его сопение. Класс! Не день, а полная попа. Отворачиваюсь от спящего медведя и пытаюсь заснуть. Утро, краем уха слышу пение птичек. Но будит меня наконец-то не наполненный мочевой пузырь, не лучи солнца, а Потаповские губы на моем животе. Открываю глаза и с наслаждением наблюдаю, как некогда травмированный Саша стягивает с меня белье. — Сашенька, ты же сказал, что спинка болит и не хочешь меня, уже не смущает мое зеленое лицо и тело? — Саша отрывается от моего живота и с улыбкой на лице произносит. — Спинка прошла. Зеленый нос очень смущает, поэтому, пожалуй, прикрою твой шнобель простынкой. — Саша! — Молчать, Алинка дендрофилка. Как только этот гад начинает виртуозничать своими губами, я уже забываю обо всем и даже про шнобель… *** Удивительно, но все оставшиеся дни прошли в полном раю. Ни Сашина спина, ни мое исцарапанное тело нас не беспокоили, на пляже нас тоже не узнали. На пятый день мы действительно поплыли на лодке ловить рыбу, правда, никакой рыбалки не получилось. Меня это не впечатлило, в итоге Саша просто катал нас по озеру. Мне впервые не хотелось домой в мою кровно заработанную двушку. Я, не любительница природы и прочего, хотела остаться здесь жить. Иногда я смотрела на Сашу и не верила, что все это по-настоящему, нет, мы по-прежнему соревновались в словесном поносе, но, кажется, никого из нас это не смущало. Видимо, все дело во времени, мы просто привыкли друг к другу. Одно огорчало — возвращение и вероятная встреча со зловонным стулом. Так или иначе, а встречаться все же придется. Бесит она меня, хоть ты тресни! — Алин, ты была права. Его нужно срочно кастрировать, пока не успел все обгадить. К тому же, его яйца портят мне аппетит, — говорит Потапов, указывая на кота. — Я же говорю, у вас там у всех некрасиво, прикрывать это надо, а не хвастаться. А где же твоя мужская солидарность? — Какая к черту солидарность? Он лысый и страшный, и постоянно трется об меня своим хозяйством. — А об меня нет, может, он голубенький? — Ему просто не нравятся твои ноги, не тот волосяной покров. Ну что все собрала? — Да. Мы возвращаемся домой, но уже не каждый сам по себе, а к Саше. А я и не против, более того, сошлись мы на том, что все-таки будем жить вместе, и так как квартира Потапова больше, перебираюсь к нему я. — Чем ты расстроена? Только не говори, что ничем, по глазам же вижу, — Саша ложится ко мне на диван, кладет голову мне на колени и выжидающе на меня смотрит. — Ну? — Пообещай мне, что ты уволишь Милену, если она начнет к тебе приставать или оказывать знаки внимания. В общем, вы мужики это чувствуете, когда женщина к вам неравнодушна, не нужно тебе объяснять. — Обещаю. Хочешь я просто уволю ее завтра и все? — Нет, она же должна что-то сделать, а не просто так, это же типа жена твоего покойного друга и нужно поступать по-человечески. — Хорошо. Поступлю по-человечески. А если что сразу пинок под зад, договорились? — Договорились. ГЛАВА 21 Как и предполагалось, после возвращения домой, началась совсем другая жизнь. Саша очень много работал, перестал встречать меня с работы и нанял следить за мной какого-то амбала. Теоретически, он за мной не следил, а как бы был моим водителем. Проблема в том, что у меня был собственный автомобиль и ездила я именно на нем, а позади меня всегда это огромное чучело. Меня это жутко бесило, но успокаивал меня Саша тем, что это не недоверие мне, а забота о моей безопасности. Даже думать не хотела, о чем идет речь. Мы, в конце концов, не в девяностые живем и не связаны с криминалом. Хотя, откуда я знаю про криминал, в рабочие дела Саши я не влезаю, просто не хочу, да и он сам категорически против. Я в конец одомашнилась и стала изучать поварскую книгу, мама дорогая, я даже пирог испекла. Правда, не самый удачный, но я еще только учусь. Снова начала ходить на фитнес, ибо диета все же не для меня, жить все-таки хочется, а не постоянно мечтать о еде. Вот и сегодня после работы я пашу в зале. Только мой личный тренер держит меня в тонусе. При этом шикарном мужике мне просто стыдно не впахивать на личных тренировках. — Влад, я все правильно делаю? — он наклоняется ко мне, чуть сводит руки и поглаживает по плечу. — Почти правильно. Давай, Алина, не ленись, еще один подход, умничка. Не забывай правильно дышать. Вот так, держи ровно спину! — наклоняется ко мне и нажимает на поясницу. — Отлично. Еще несколько подходов и закончим. У меня после его слов, что я умница, появляется второе дыхание, все-таки кто, как не красавец мужик, подстегивает женщину заниматься спортом. Делаю еще и еще упражнения, Влад молчит, видимо, я все делаю правильно. Но в какой-то момент вновь чувствую прикосновение к пояснице, вот только прижимает он меня знатно, прямо так, что становится больно, совсем не как раньше. — Ой, Влад, мне больно. — Я тебе сейчас так больно сделаю, что забудешь, как тебя зовут, — цедит на ухо мне Саша. — Ты что здесь делаешь?! Саша, убери руку, — Потапов убирает руку, и я быстро вскакиваю. — Мне кого на месте шлепнуть, тебя или этого пидараса? — Тихо! Влад не… а, впрочем, какая разница, он мой тренер! — Саша хватает меня за руку и уводит куда-то в сторону. — Саша, прекрати вести себя как ненормальный, куда мы идем? — Куда глаза глядят. Это что, мать твою, такое? То есть мое плечо Милена поглаживать не должна, а твою задницу и не только ее трогать кому-то можно? Не находишь это странным?! — Это фитнес! Он мой личный тренер и показывает, как надо делать правильно. А она тебя поглаживала с другой целью. — Ты точно дура! Он тебя поглаживал точно с такой же целью! — Нет! — Да! — и тут я начинаю вспоминать Влада, нет, ну поглаживал иногда, хвалил, трогал чуть-чуть, но это же все в процессе занятий… или нет? — Ну что, вспомнила? — Это не то, наверное… В любом случае, ты не прав, так себя ведут только неадекватные люди. — И это говоришь мне ты? *** Сегодня освободился пораньше и поехал за Алиной в фитнес клуб. Не нравится ей охрана, подумаешь, тоже мне. Надо, значит надо. Кое-как прошел в здание и поднялся на второй этаж. Только издалека взглянул, увидел ее и меня понесло. Какой-то мужик, вероятнее всего, тренер, откровенно ее лапает и нет, это не тренировка, так смотрят на бабу, а не на своего клиента. Это что получается, ее так уже две недели лапают? Вот же сучка. Я не привык так действовать на людях, но что-то нехорошее щелкнуло в голове. Пока подходил ближе к парочке, мужика увела в сторону какая-то баба. Подхожу ближе к Алине и со всей злости нажимаю ей на спину. И все, меня ведет, самое дебильное, что она реально не понимает, что это были подкаты. Закидываю ее на плечи и несу куда глаза глядят. А глаз у меня видимо меткий, открываю одной рукой дверь, и мы попадаем в какую-то подсобку. Судя по уборочному инвентарю, здесь у нас обитают уборщицы. Благо сейчас ни одной. — Ну и зачем ты меня сюда привел, Потапов? — Чтобы бить. — Вот этой шваброй? Ладно, не дури, пойдем домой. Я там покаюсь, хотя мне не в чем. Да, он классный мужик и привлекательный, и умницей меня называл и хвалил, ну трогал иногда, но только как тренер, у нас с ним ничего не было, бред какой-то. Он же занимается со мной и к тому же это нормально…, — не даю договорить Алине, просто закрываю ей рот поцелуем. Хотя поцелуем это назвать сложно, я ее скорее наказываю этими движениями губ, больно прикусывая нижнюю губу. — Ай! — Терентьева упирается одной рукой мне в грудь и пытается оттолкнуть. Ну прям сейчас, силы явно неравны. Усаживаю ее на какую-то полку и начинаю стягивать с нее тонкую облегающую майку. — Ты с ума сошел? А если кто-то войдет? И вообще я потная! — Я тоже душ не принимал, это тебе наказание. Вот тебе и грязный секс. Потом обязательно простерилизуешь свое тело. — Дурак! — От такой же и слышу. Вслед за майкой стягиваю с нее спортивный лифчик и шорты вместе с трусами. Сам не раздеваюсь, стягиваю до колен с себя штаны вместе с боксерами, хватаю Алину за бедра и пододвигаю на край тумбы. — А теперь ни слова и стони тише, иначе нас все же загребут менты. Алина сама обхватывает мой торс ногами, и я вхожу в нее резким толчком, одновременно засасывая кожу на плече. Никаких прелюдий и прочего, быстро набираю темп и продолжаю двигаться в ней. Терентьева до боли сжимает мои плечи, тяжело дышит, уткнувшись мне в грудь. Моя громкая девочка старается держаться из последних сил, но в какой-то момент, понимаю, что выходит у нее это с трудом. Замедляю движения, специально дразню маленькую поганку. — Не останавливайся, иначе дома убью. — Ты тут явно не главная сейчас, лапочка. — А вот так? — Алина впивает в меня свои ногти, точно оставляя следы. — Ну, гадючка, держись. Вхожу в нее на всю длину, вновь набираю дикий темп, так, что Алина уже не сдерживается и тихо стонет. Мгновение и запрокидывает голову от оргазма, до боли сжимая мои плечи. Пару движений и я кончаю глубоко внутри нее. — Класс, — еле дыша, произносит она. — А за дверью нас ждут менты. — Ага. Отдам им тебя на растерзание. Выхожу из Алины и натягиваю на себя боксеры вместе со штанами. — Давай одевайся, грязнуля. — Я тебе сейчас хобот оторву за грязнулю. — Попробуй, и я умру от кровотечения, а ты навсегда лишишься радости секса. Сам снимаю с полки Алину, подхватываю белье и надеваю на нее. — Пожалуй, не буду отрывать тебе хобот, кто еще меня будет одевать после секса. — То-то же. Надеваю на нее шорты, майку и поправляю растрепавшиеся волосы. — Это наглость какая-то. Ты даже не был голым. — Поговорим об этом дома. Давай сюда руку. Хватаю Алину за ладонь и открываю дверь. На удивление, нам повезло и за дверью никто не стоял. Моя несостоявшаяся макраместка быстро переодевается, и мы идем на выход. Садимся в машину и отправляемся домой. — Ты же понимаешь, что на фитнес больше не пойдешь? — Ну, Саша! Я только так могу держать форму, я есть хочу! — Занимайся дома или хотя бы без личного тренера. И это не обсуждается. — Групповые занятия толку не дают. Если так, то ты будешь ходить со мной по вечерам, ясно?! — Хорошо. Завтра пойдем вместе. — Ты серьезно? — Вполне. *** Алина выходит из душа и ластится словно кошка. — Ты чего там курнула что-то, пока мылась? — С чего бы это? — А чего такая добрая? — Просто настроение хорошее. Саш, только не отказывайся сразу, пожалуйста. — Ясно. Что надо? — Ты же знаешь, что я езжу только на работу и в фитнес клуб, мы даже по магазинам ходим вместе, прошу тебя, убери своего амбала. Мне это не нравится. Если не уберешь, я перееду к себе обратно, клянусь. — Тупое условие. — Ну, пожалуйста, Саш… — Ладно, пару дней посмотрим. — Серьезно? Я же не слепая, увижу, даже если будет другой. — Тебя сопровождает только один человек. Любой косяк и будешь всегда ездить с амбалом. Давай делай мне массаж. — Отлично! А вообще не наглей, я тебе не из этих молчаливых куриц с мужем тираном, ясно? — Не очень-то и ясно, там тучки пошли. — Саша, я серьезно. — Я тоже. И еще, я завтра не смогу с тобой на фитнес пойти, послезавтра, хорошо? — Хорошо. Я вообще удивлена, что ты согласился. — Буду тебя контролировать. Кстати, хочешь прямо завтра уволю Милену? — А что она накосячила уже? — Нет, но, если ты хочешь уволю. Алин, а можно чуть нежнее мять мне плечи? — Можно. Прости, я задумалась. — И вот тот холмик разотри мне, помассируй пальцами, — Алина начинает активно тереть мне спину, удивительно откуда в такой маленькой женщине столько сил. — Может, крем возьмешь? — Нет, и так хорошо получается. Саш, а знаешь, я вот так подумала, а мы ведь с тобой похожи. Оба ни в чем не разобравшись, набросились друг на друга. — Да, я тоже думаю, что мы оба чокнутые. Но раньше я был нормальным. — Тебе так кажется, Потапов. Ты уже тогда на дороге был психом. — А ты дурой. — Да, признаю. Как бы ни было печально, но ты псих, а я дура. — Замечательная пара, психодур и психодурка. — Сам ты дурка. — По тебе она точно плачет. Так, нежнее, пожалуйста, хватит мне уже тереть один и тот же участок. — Сам же сказал, разотри холмик. — Я сейчас тебе так же разотру. — Нет, у меня на спине никаких холмиков нет. Можешь потереть мой другой холмик. — Обойдешься, пора баиньки. *** — Доброе утро. — Алина, ты меня пугаешь. — Я настолько страшная не накрашенная? — Я о твоем добродушном настроении. Для меня ты красивая всегда, ну без зеленки. — Я приготовила завтрак. Сметанные блинчики. Они не сгорели, я все попробовала. Одежду я тебе уже приготовила. — И сама оделась. Что не так? — Все так. Прекрати говорить ерунду. Давай вставай, уже восемь. — Алин, я же все равно узнаю, что не так. — Может и не узнаешь. Я шучу, Саш, иди одевайся. Встаю с кровати и иду в душ, если честно, такая Алина меня пугает. Мне уже нормальная баба не нужна, Алина меня вполне устраивает, а эта на кровати какая-то явная тихушница макраместка. Быстро принимаю душ и вытираюсь полотенцем. Черт, спина после вчерашнего болит. Смотрю в зеркало на спину и не верю своим глазам. Холмик она мне, блин, растерла. Кожу мне всю стерла до корочек. Как я это сразу не понял?! С кем поведешься, от того и дури наберешься. — Ой, узнал. Ну и ладно. Кстати, блинчики вообще-то не очень. — Спасибо, дорогая. — Ну прости, я правда это сделала не специально. — Я тебе говорил взять крем. — Оно и так гладко шло. Знаешь, в этом есть свой плюс. Мы обновили тебе кожный покров, и ты избавился от ненужных кожных чешуек. — Хочешь, я тебя тоже от них избавлю? — Не стоит. Саш, я готова тебе кое в чем признаться. — Я помню, что ты боишься собак, Веня исключение. — Вообще-то я хотела тебе в любви признаться, но собаки, так собаки, — театрально вздыхает Алина. — Жду твои признания вечером за романтическим ужином. Так уж и быть, его устрою я, только у нас дома, никаких ресторанов. — Хорошо. Я тоже буду ждать твоих признаний. *** Пять вечера, я еле-еле успеваю заказать ужин на дом. Забил на эти чертовы ромашки и купил красные розы. Успел приехать домой до приезда Алины. Быстро выгулял Венца и достал кольцо. Ничего вычурного, как сейчас модно говорить — помолвочное. Пора бы уже и надеть его ей на палец. Через неделю и так едем к родственникам. Как-то я сразу не забил тревогу и не позвонил ей ни разу за день, а сейчас уже шесть и телефон выключен. Не нравится мне это все, вот прям бесит. Еще и водилу отпустил, придурок. Послушай женщину и сделай наоборот, нет же, повелся. Поехал к Алине на работу, но ее там уже и след простыл, как три часа. Начинаю реально злиться, хрень какая-то. Звоню своим людям и жду, сам не знаю чего. В голове сразу мелькает мысль, что это дело рук Рокотова, но тут же мне приходит звонок, что он чист. Еду домой и снова жду. Через пару минут уже разговариваю с начальником охраны. — Саша, она была в ментовке. — Где?! — В ментовке. Просила ничего тебе не говорить, расскажет сама, да я и сам пока толком не знаю ничего. — Она в порядке?! — Ну со стороны, я бы сказал, не очень. Взволнованная, царапины на лице, ну и растрепанная немного. Все, отбой. Она вышла, сейчас привезу к тебе. Чушь какая-то, это же Терентьева, какая на хрен ментовка?! Черт, это совсем не смешно. Царапины, взволнованный вид. Может, это какая-то шутка? Хотя так мы не шутили никогда. Венц, как будто что-то чувствуя, ходит за мной по пятам. Через минут десять дверь открывается, и Алина заходит в дом. — Давай пока без вопросов, я хочу в душ. ГЛАВА 22 Алина скидывает с себя босоножки и проходит мимо меня, кривя поцарапанным носом. Беда прям какая-то с этим бедным шнобелем. Волосы не растрепаны, видимо, уже причесалась, но вот блузка порвана. Ерунда какая-то. Хватаю ее за руку и веду к дивану. — Саша, я сказала дай помыться. — Сначала ты расскажешь, что случилось, а только потом душ. Где ты была?! Только давай не вешай мне лапшу на уши, все равно узнаю. — Меня изнасиловали. Теперь можно в душ? Или ты меня сразу бросишь? — сглатываю, сейчас бы в пору пошутить, что с ней этого не могло бы произойти, но, судя по ее лицу, не похоже, что она шутит. — Алин, — присаживаюсь на корточки и зажимаю в руках ее ладони. — Не говори ерунду, что за чушь про бросишь? Пожалуйста, расскажи мне все. — Саш, ты чего? Встань, я, блин, пошутила, чтобы ты мне дал скорее помыться. Никто меня не насиловал. — Ты ненормальная, что ли? Кто так шутит?! Хотя, кого я спрашиваю, ты же реально чокнутая. Я не отпущу тебя, пока мне все не расскажешь. — После этого ты меня точно бросишь. Может, сойдемся на варианте, что меня того самого? — Алина! — Ладно, ладно. Я подралась с яжемать. — Что?! — Ты что глухой? Я подралась с ЯЖЕМАТЬ! Я всего лишь попросила ее убрать за собой пандус! — Какой пандус? — Который она опустила в подъезде для своей коляски! Чего ты тупишь, Потапов? — Продолжай. — А что здесь продолжать? Попросила раз, два, но она же яжемать, с хрена ли ей его убирать, а на других ей плевать, но не на ту она напала. Я ей перегородила дорогу к лифту до тех пор, пока она его не уберет за собой. — И? — Не убрала. Она напала на меня. Ну, а я не из тех дур, которые сдачи не дают. Вцепилась в нее так же, ну и пошло, поехало. Потом уже нас соседи разнимали и ментов вызвали. В свое оправдание скажу, что правда на моей стороне, в подъезде есть камеры и там четко видно кто на кого напал. Пусть наша доблестная полиция разбирается с видео, я ее еще засужу. Что молчишь, Потапов? Сказать нечего, я полностью упала в твоих глазах? — Да нет, что ты. Просто к тебе присоединилось еще одно прозвище, теперь ты у нас не просто Алинка дендрофилка макраместка и экстрасенс, ты еще и боксерша. Интересно, доблестная полиция уже скинула видео в ютуб, как думаешь? — Не смешно. У меня опять поцарапан нос! И кажется, волос стало меньше. И к сожалению, на голове, а не в другом месте. Нельзя так себя с ней вести, но не могу ничего с собой поделать, заливаюсь смехом, смотря на это ходячее чудо в перьях. — Ты пока смейся скотеночек, а я мыться. — Ну прости, не могу сдержаться. Пойдем, я помою мою побитую девочку мочалкой, ранки обработаю. — Иди в жопу со своей зеленкой, с зеленым носом я ходить больше не буду. — Цыц, женщины так не выражаются. — Да что ты говоришь, может еще и не дерутся? — Точно. Все, давай ко мне на ручки. Беру на руки мою побитую лань и несу в ванную. Быстро снимаю с нее одежду, раздеваюсь сам и заношу Алину в душевую. — Саша, я не в настроении заниматься сексом. — Не поверишь, я тоже, я заочно уже представляю тебя с зеленкой на лице. — Да иди ты, — перехватываю Алинину руку и целую в ладошку. — Что это за телячьи нежности, Потапов? — А что нельзя? — Можно. — Давай потру спинку. — Только не так, как я тебе. — Договорились. *** Выходим из душевой вместе, настроение, несмотря на расслабляющий душ, просто отвратительное. В такую задницу я еще никогда не попадала за все свои тридцать два года. Черт, да даже сидеть полуголой на дереве было не так стремно. — Алин, ну хочешь мы этой тетке отомстим? — Конечно, отомстишь, Потапов. Ты просто обязан перекрыть ей выход из квартиры тем самым пандусом. Хотя у нее ребенок, он там потом умрет. Нет, Саша, пусть живет. — А если серьезно, что ты там делала? — Заезжала домой, чтобы надеть красивое платье. — Как вижу не надела. Ну и хрен с ним. Я ужин заказал, пойдем есть. — Саш, я не хочу есть. Давай просто полежим на диване. Кстати, спасибо за розы. Я люблю их, и именно красные. Знаю, что банально, но мне нравится. Прости, что не сказала про ромашки, мне было приятно твое внимание. — Алин, — Саша садится на диван и притягивает меня к себе. — Точно больше ничего не случилось? Тебя больше никто не трогал? — Никто. — Тогда забудь ты про эту бабу. — Обещай, если у нас когда-нибудь будут дети и я стану такой же яжемать, то ты скинешь меня с балкона. — Обещаю. Только, что значит если? — Знаешь почему я стала гинекологом? — Потому что любишь женщин? — Мимо. Мама еще с юности меня затаскала по врачам, у меня вечно были проблемы по этой сфере. Я просто ненавидела врачей, а потом поняла, чего их бояться, проще им стать, чем потом трястись перед кабинетом. Стала. Кстати, я хороший врач, Потапов. И диагноз свой знаю, тут я реалистка. Я не бесплодна, залечу на раз два, вот только выносить будет сложнее. Да, Саша, я гинекологичка со своими проблемами. Давай, начинай шутить. — И все же что-то случилось? Ты мне никогда этого не говорила, ни про ромашки, ни про проблемы. — Ничего не случилось, Потапов. Ты забыл, сегодня же вечер признаний. Вот я и признаюсь. Спрашивай, что хочешь, на все отвечу. — Ты когда-нибудь влюблялась? — Нет. Ни в кого и никогда. Да, Саша, я реально ненормальная и до встречи с тобой вообще не думала о том, что в моей жизни может появиться мужчина. Я вообще в это не верила. Нормальная женщина хотя бы верит, а я правда нет. Мне и так жилось не плохо. А ты? Реально свою Машку не любил или сказал, чтобы мне было приятно? А других? — Реально. Нравилась, конечно, Машка и другие, но любить нет. Но баб было много, так не сосчитать. Алин, а сколько у тебя мужиков было? Только давай без этих ваших бабских уловок. Скажи, как есть. — Двадцать два, — чувствую Потапов напрягается. — Что, много? — Вообще-то я ожидал услышать другую цифру, максимум десять. Но двадцать два, когда успела-то? — Осуждаешь? — Нет. Просто недоволен. — Ладно, расслабься, Саш, их было два, а не двадцать два. — Ну ты и паршивка! Значит я третий, Бог любит троицу. Вот теперь я рад. Хотя… — Что хотя? — Если их было всего двое, значит запали в душу? — О да, Саша, первый дефлоратор мне прям так запал в душу, что я до сих пор его вспоминаю с отвращением. Знаешь, у меня вот с того времени и пошла не любовь к мужикам, а ведь он был даже не урод, а вполне симпатичный, но видать внешность реально не главное. — И кто он, одноклассник? — Ты за кого меня принимаешь, Потапов? К твоему сведению, я не занималась сексом в школе. — Ну прости, а где? — А тебе это точно надо знать? — Однозначно. Я ж теперь не усну. — В университете. Он, кстати, был единственный с кем я официально встречалась, слава Богу недолго. Ну вот после первого раза — конец комедии, хотя потуги с его стороны еще были. — А второй? — Тоже мой однокурсник, но мы никогда не встречались. Он мой друг. — Друг, с которым ты трахалась? Друг?!! — Да, друг. Между прочим, на Артемку была возложена серьезная миссия — исправить мнение о предыдущем сексе. — Ну и как, исправил? — недовольно спрашивает Потапов. — Исправил. — Так, стоп. Что ты мне сейчас по ушам ездишь? Когда мы встретились, ты сказала, что у тебя год секса не было. А с кем был тогда? Значит было не двое?! — Это и был Артем. Он уже давно живет в другом городе. Иногда сюда приезжал, ну и… — Трахал тебя. Супер. — А что не так, Потапов? Он не женат, я не замужем. Мы никогда не испытывали романтических чувств друг к другу, мы реально дружили, хоть в это и сложно поверить. И да, он иногда приезжал сюда и мы, ну ты сам понял. Саш, ну хватит меня зажимать. — Я случайно, прости. Глупо отрицать, что мне это не нравится, — поворачиваюсь к Саше и смотрю на своего обиженку. — Саш, ну ты чего? Я же не любила никого, да я даже не влюблялась, вот ни на граммулечку, ну, Саш! Я тебе сейчас нос откушу! — Попробуй. А я тебе язык вырву. — Ты же говорил отрежешь? — Что-нибудь из этого, — Саша встает с дивана и идет в сторону спальни. — Ну, Потапов, ты совсем, что ли? Это же прошлое! Вернись, я все прощу. Блин, и смех, и грех. Ведь точно обиделся, я его уже знаю. Отвратительный день! Не пойду за ним, достало уже. Это я пострадавшая сторона сегодня, а не он. Встаю с дивана и иду к столу, что-то аппетит вдруг появился. Закидываю в рот аппетитный кусочек мяса, а за ним не менее аппетитный запечённый картофель. Наливаю целый бокал вина и залпом выпиваю. — Ты нормальная вообще? — позади меня раздается голос Потапова. — Мы вроде уже давно определились, что нет. — Сказала, что не хочешь есть, а сама наяриваешь мясо, еще и вином запиваешь, здорово. — Ты меня бросил, обиженка. А я заедаю стресс. — Я ушел в спальню, а не из квартиры. Вот умеешь же ты все испортить, Терентьева. Дай сюда руку, — Потапов, не дожидаясь, сам берет мою ладонь и надевает кольцо на безымянной палец левой руки. — А почему на левую? Это что ты так меня уже ненавязчиво посылаешь? — Это помолвочное кольцо, бестолочь. — Ааа. Круто, только если еще раз назовешь меня бестолочью, я тебе в трусы перец подсыплю. Нет, смесь перцев. — Договорились. Больше ничего не хочешь мне сказать? — Очень вкусное, кстати, мясо. — Ты только что плюнула в меня этим мясом. — Ой, прости, Сашенька. Нет, это не мясо, это кусочек картошки. Потапов берет салфетку и вытирает мой нетщательно пережёванный картофель со своего лица. — Ладно, к чему эти церемонии, это все не для нас. Ты любишь меня, я люблю тебя, чего выделываться, правильно? — вполне равнодушно констатирует он. — Я тоже так думаю. Мне так повезло с тобой, Потапов. — Не могу сказать того же о тебе, но что поделать, с любовью не шутят. — Скотеночек, наливай вино. — Только больше не плюйся. — Лучше плевать, Потапов, нежели в зубах застрянет. — Ну да, а то оп, и параанальный карман образуется, помню. — Пародонтальный. — Мне без разницы. Приятного аппетита. — И тебе тоже. *** Просыпаюсь рано утром без будильника. Смотрю на свое колечко и, честно говоря, глаз радуется. Вот так просто какой-то золотой ободок может поднять настроение. Это что же получается, еще какие-то три с половиной месяца, и я буду женой? Непривычно, но приятно. Кстати, о жене, пора бы реально научиться готовить выпечку. Встаю с кровати, быстро принимаю душ и начинаю гуглить рецепты. Сегодня выбор пал на оладьи. Через час активной готовки, я справилась со своей задачей и впервые за все время рада проделанной работе. Получилось красиво и самое главное вкусно. — Ты ли это, Алиночка? — Я, Сашенька. Все для тебя. Вот учусь заранее быть хорошей женой. Ты доволен? — Очень. Ты отпуск оформила? — Да. Пять дней, и я вся твоя. — Ты и так моя. Пять дней тянулись неимоверно долго. А еще меня пугала поездка к Сашиной бабушке. А если я ей не понравлюсь? Это Потапов привык ко мне, а она нет. А если она оказывает на него большое влияние? Черт, ладно, через пару дней и узнаем. После случая в подъезде, я езжу только на пассажирском сиденье с амбалом в виде водителя. Сначала я брыкалась, а потом поняла, что бесполезно. Пройдет немного времени, все забудется, и я вернусь на свое водительское место. А пока пусть будет так. Заезжаем к Саше в клуб, я отпускаю своего надсмотрщика, а сама жду Сашу. Знаю, что он пока занят, поэтому я как всегда сижу в ВИП ложе и заказываю апельсиновый сок. — Здравствуй, Алина, — вот интересно с каких это пор мы перешли на ты и вообще с какой радости эта стерлядь ко мне обращается? — Саша сейчас занят, договаривается о закупках, ему что-нибудь передать? — Здравствуй, Милена, я сама в состоянии подождать моего мужчину, а не передавать что-то через третьих лиц. — Можно просто Мила, от слова милая. — Боюсь, что в моей голове твое имя совсем от другого слова. — Мне кажется, я тебе не нравлюсь. — Определенно. — А я думала гинекологи любят женщин. — По твоей логике я и вагины должна обожать, спешу тебя огорчить, я их не люблю. Высоченная стерва садится на диван напротив меня, кладет ногу на ногу и выжидающе на меня смотрит. — Знаешь, когда я тебя увидела, вообще не поняла зачем Саша это делает. Без обид, но ты правда не в его вкусе и…. — И? — Не хотела тебя огорчать, но он поспорил на тебя, я сама лично слышала его разговор. Вопрос стоимостью в один миллион. На самом деле это много, особенно для такой обычной девушки как ты. Ты, конечно, мне не поверишь, но считай это жестом доброй воли. Спор был прост, я знаю даже детали. В декабре у вас должна быть якобы свадьба. По факту он бросит тебя за день до нее, это было главным условием — сделать вот такой неприятный сюрприз. Признаюсь, Саша не хочет делать именно так, но другая сторона настояла именно на таком условии. Понимаю, что неприятно все это слушать, но и ты должна понять меня. Мне надоело, что все ночи он проводит с тобой, поэтому я хочу, чтобы он скорее оставил эту идею со спором и окончательно вернулся ко мне. Я не знаю, что он тебе говорил, но мы вместе с ним около года. Саша хороший человек, он долго сопротивлялся нашим отношениям в память о друге, но все же решился. Да, он азартен и мне это все неприятно, но жизнь такова, что дело женщин помалкивать и ждать. Так вот, я своего дождусь и эту выходку ему прощу. Чего ты молчишь? — Думаю… ГЛАВА 23 — Что-то ты долго думаешь. — А я в детстве по кустам часто лазила, один раз меня клещ укусил, вот оттуда и пошли последствия. Думаю много, но медленно. — Шутишь? — Нет. Говоришь Саша сейчас занимается закупками? — Да. — А что закупает? — Алкоголь. — Не то закупает. Вам надо поменять сок. Он у вас прям как «Инвайт». — Что?! — Как «Инвайт» говорю, просто добавь воды. Ты чего рекламу не помнишь? Да ты же старше меня, просто обязана это помнить. В общем, говно это, а не сок. А говно должно быть рядом с говном, то есть с меленой, то есть с тобой, ну или на тебе, — беру стакан с соком и выливаю рыжей дылде в лицо. — Ты что больная?! — Оближи сок с губ и скажи, что он невкусный и совсем без мякоти, согласись, нужно срочно менять товар. А хотя не торопись, все равно это будешь делать не ты. Не думала, что когда-нибудь буду так кайфовать, как будто я съела лобстера, сверху накинула креветок, омаров, булочек со сливками, а в довершении выиграла миллион долларов. Хотя, наверное, и при этом я бы не чувствовала себя такой счастливой. — Ты знаешь, что я сейчас сделаю? — гневно шипит вонючка, вытирая свое меленистое лицо салфеткой. — Что? Наплетешь мне еще одну интересную историю? Смею тебя огорчить, я та еще макраместка и не такое сплету. Честно говоря, не думала, что ты такая дура. Сериалов, что ли, пересмотрела? Так вот, я тебя переплюнула, книги нужно читать, там таких сучек как ты можно на раз два вычислить. — Ты точно больная. — Я же говорила, клещ дает последствия, а мой видимо был энцефалитный. — О каких клещах речь и что вообще происходит? Мила, что с тобой?! — за нашими «милыми» разговорами не заметила, как к нам подошел Саша. — О, Сашуня. Про клеща расскажу потом. Сашенька, она накосячила, — Саша вопросительно смотрит то на меня, то на мокрую говнюшку, не в силах что-либо понять. — Саша, повторяю, она накосячила, и ты должен кое-что сделать. — Понял, — Саша поворачивается к говнюшке. — Мила, ты уволена. — Саша, ты вообще не знаешь, что здесь происходило, она просто неадекватна! — восклицает мелена. — Узнаю, Мила, обязательно узнаю. Ты иди, а то волосы, кажется, уже склеились, расчет получишь позже. Рекомендации… — Не давать, Сашуня. — Не давать, Мила. — Я это так просто не оставлю, — мокрая сучка уходит медленным шагом из ВИП ложи. — Может, расскажешь, что это было? — Саша поворачивается ко мне. — Твое счастье, Сашуля, что ты правильно отреагировал и понял меня с одного слова. — Во-первых, прекрати меня так называть, во-вторых, начни уже вещать, солнышко мое. Давай присядем. — Все очень занимательно. Мне тут одна серливая птичка напела, что ты, Сашенька, уже как год трахаешься со зловонным стулом, хотя нет, встречаешься. Вот как интересно! А на меня ты с кем-то поспорил, что бросишь за день до свадьбы. Что скажешь, Потапов? — А ты как думаешь? — Ну то, что ты с вонючкой не спишь, не спал и не собираешься — это факт. А вот про спор, если честно, призадумалась. Ты чего так быстро решил на мне жениться? — Подумал, что надо спасать одинокую девушку с придурью, иначе пропадет. — А если серьезно? — Да не спорил я ни с кем, Алин, я даже оправдываться не буду, на хрена мне это все надо было? — Милена гласила, что стоимость вопроса в один лям. — Она серьезно все это говорила? — Да. — Вот дрянь! — Саша! — Давай руку, пойдем вместе смотреть это кино. Саша берет меня за руку и куда-то ведет. Мы заходим в маленькую комнату, по всей видимости тут у нас находится царство камер. Какой-то мужчина уступает Саше место и выходит из помещения. Потапов тянет меня за руку, садит к себе на колени и включает нашу киношку. Интересно, а Потаповские гости знают, что их тут активно прослушивают и просматривают? Саша смотрит наше кино молча, правда на моменте с клещом все же косится на меня. Вот я выливаю содержимое стакана на Милену, пару фраз и Саша выключает запись. — Вот же сука, я ее еще жалел. А я думал баб знаю. — Вот поэтому без рекомендаций и в свободное плаванье. — Ты же понимаешь, что все от начала и до конца чушь собачья? Не было никакого спора. — А про декабрьскую свадьбу она откуда знает? — Наверное, подслушивала наш разговор с Озеровым, я только с ним обсуждал свадьбу. Но свадьбу, а не спор. — Все, успокойся, Потапов, я тебе верю. — Надо разобраться с этой сукой. — Нет, Саша, не надо ничего. Она и так обиженная баба, еще гадить начнет, оставь все как есть. Ушла и ушла. — Я сам разберусь. А ты почему ей в морду не ударила? Где Алинка боксерша? — Я сначала хотела, но потом подумала, что у нас немного разные весовые категории, она меня своим ростом бы задавила и я решила, что мне не нужны еще царапины на носу, сначала эта должна сойти. — У меня вопрос, тебя реально в детстве клещ укусил? — Начинается! Да, укусил, но он был не энцефалитный. — Уверена? — Да иди ты. — Ладно, ладно, я шучу. — Сейчас ты дошутишься. У нас сегодня совместная йога, ты не забыл? — Зачем начинать сегодня, когда мы уезжаем через пару дней? — Чтобы ты вкусил совместные занятия. Все, дуй собираться. — А на счет соков ты серьезно? — Да. — Их заказывала Милена. — Ну кто бы сомневался. Саша, чувствуешь? — Что? — Запахло меленой. Прям чувствую зловонный аромат. А! Вот она идет, — Потапов ухмыляется, но более ничего не говорит. *** — Алина! — просыпаюсь от того, что мне больно ударяют локтем в бок. — Ты что офигел? — Мы на йоге, а не в кровати, совсем уже чокнулась? — оглядываюсь по сторонам, Египетская сила, мы в зале на йоге, а я заснула… — Саша, — шепотом произношу я. — А надолго я вырубилась? — Не знаю, я постигал гармонию, пока не услышал твой храп. — Хватит врать. — Не ори, тебя и так уже все знают, а точнее твой паровозный храп пху- пху -пху. — Тогда мог бы и раньше разбудить. — Молодые люди, тише. Повторяем за мной новое упражнение. Отворачиваюсь от Потапова и пытаюсь проснуться, позорище, сегодня опять не мой день. Оглядываюсь по сторонам и замечаю выгибающегося Сашу, у которого реально нереальная пластика, гнется так, как будто передо мной по меньшей мере гимнастка. — Алина, даже не думай. — Что? — Повторить это упражнение, лучше просто спи и не храпи. Ну я была бы не я, если бы не сделала что-то назло Потапову. Тянусь словно кошечка, прогибаюсь, сама себе удивляюсь. Все так ладненько выходит. Повторяю все за инструктором, Саша недружелюбно на меня смотрит, но молчит. Испытываю истинный кайф, что я оказалась ничуть не хуже Потапова. Кажется, я тоже скоро постигну гармонию, вот только в какой-то момент весь восторг куда-то убежал. Я вдруг поняла, что все смотрят на Потапова, нет, не так, им восхищаются. Тетки скоро слюну пустят. Гармония, блин. Какая к черту гармония, когда на твоего мужика все пялятся. Нет, что-то не так с этим фитнесом. Да пошло оно все в мелену. Встаю с коврика и тереблю гармонирующего Потапова. — Саша, пойдем. — Куда? — Домой. И не выводи меня из себя, пожалуйста. На удивление Потапов без возражений встает и покидает зал вместе со мной. — Мы не постигли гармонию. — Дома постигнем, Потапов. И больше на фитнес мы не пойдем, будешь тренировать меня дома. Да уж, главное не переборщить с бабскими заездами, ревностью и прочей ерундой, правда, одно дело сказать, другое сделать… *** Мы едем к Сашиной бабушке всем семейством. Кажется, последний раз я так волновалась на выпускных экзаменах. — Алин, я же уже сказал, что бабушка самая простая из всех женщин на свете, поверь мне, ты ей понравишься, а даже если вдруг нет, то это не так уж и важно, мне жить с тобой, а не ей. Давай, расслабься, неси свою обычную фигню, а то я уже соскучился по ней. Ты два дня уже молчишь, не порядок. — Давай сначала встретимся с твоей бабушкой, а потом я начну нести обычную ахинею. — Договорились. Когда мы въехали в Сашину деревню, я вдруг осознала, что это реально деревня, с курицами, гусями и прочей живностью на разбитой дороге. Каюсь, у меня даже на минуту отвисла челюсть. Вот я дура, разоделась, блин, в платье и босоножки. Курица я, причем самая настоящая. Мы подъезжаем к небольшому деревянному дому. С виду самый приличный из мной увиденных за последние пять минут. По крайней мере, снаружи он имеет достойный вид и, судя по всему, недавно покрашен. Первым из машины выбегает Венц. Беру Грызлика на руки, выхожу из машины и вступаю в куриный помет… Ладно, это не мелена, всякое бывает. Вытираю босоножки об траву и смотрю на улыбающегося Потапова. — Алинка дендрофилка, осторожно, в траве клещи. — Хорошо, в следующий раз оботру об твои брюки. А судя по количеству мин, следующий раз точно будет. — Ну наконец-то вернулась моя девочка. Саша открывает калитку и ведет нас в дом. Мы не успеваем дойти даже до порога, как нас встречает… сгорбившаяся поясница той самой бабушки. С ума сойти, вот в кого Потапов такой гибкий. — Бабушка, хватит уже в грядках копаться! — с виду милая бабулька выпрямляется, секунд десять о чем-то думает, а потом начинаются обнимашки. — Бабушка, это Алина, моя почти уже жена. — Батюшки! А я ведь думала не доживу. Деточка, дай я тебя обниму. Вот тебе и на, никак не надеялась на такую теплую встречу, Надежда Николаевна оказалась не только милой, но и очень простой. Сначала обняла меня, потом на удивление и Грызлику обрадовалась, несмотря на его специфическую внешность. Быстро проводила нас в дом и начала накрывать стол. Я даже не успела рассмотреть обстановку, как на столе уже появился вареный картофель, холодец и соленья. — Ой, знала бы что вы приедете, так наготовила бы, а так остатки только, ну ничего, завтра приготовлю все, как ты любишь, Сашенька. Алиночка, а ты что любишь? — Да что вы, я всеядна. — Ну ладно, мойте руки, я пока достану вино, да наливку. Саша берет меня за руку и ведет на улицу, а я только сейчас осознаю, что все удобства именно тут. — Саш, а почему ты до сих пор не провел ей все удобства в дом? Ну как так? — недоумеваю я. — Не дает. Сколько ни пытался. Максимум, что приняла — это мой самодельный летний душ. Всех мастеров гонит метлой, заколебался я, если честно. Уже как год не пытаюсь, понял, что не надо лезть к старому человеку. Она свое доживает и ей так хорошо. Я ей квартиру уже как лет пять купил в тридцати километрах отсюда. Думаешь она там хоть раз была? Не нужно ей это все. Спасибо, что холодильник и кое-какие вещи принимает. Так что, Алинка, потерпи, ближайшие пять дней писать мы будем на улице. — А туалет с большой и страшной вонючей дыркой? — Боюсь, что да. — Тогда я в кустики, можно? — Ты главное бабушке под помидоры не насри, она их особо бережет. Хотя можешь. Это ж будет удобрение. — Дурак! — Ладно, буду ходить с тобой в этот туалет, ну в смысле за дверью стоять. — Спасибо, Потапов, чтобы я без тебя делала. — Ты главное в дырку не смотри, ворон не считай, трусы сняла, облегчилась и пошла. — Ты забыл, что нужно натянуть трусы обратно. — Безусловно. Почти голышом ты уже походила, здесь это воспримут несколько по-другому. Давай руку и пойдем есть. Посидели мы по-домашнему, вдоволь наевшись и напившись. Не знаю, как меня развезло так с трех бокалов вина, Саша объяснил это тем, что я не привыкла быть на воздухе. Удивительно смотреть на теплые отношения бабушки и внука, никаких тебе претензий и прочего. Позже я поняла, почему Надежда Николаевна никогда не покинет свой дом. У нее столько кур, свиней, собачек и кошек, что со своего участка она никуда не денется. Когда Саша ушел тискаться с правнуками своей Гретки, бабушка разоткровенничалась, то ли от вина, то ли она такая всегда. — Ты, наверное, Алиночка, думаешь, что Сашка неблагодарный внук, раз до сих пор я живу в деревне и удобств никаких нет, но это совсем не так. Он для меня все делает, и сколько раз пытался все здесь переделать, но я не даю, плохая эта примета, что-то достраивать и перестраивать, к смерти это, а мне еще пожить надо, не все сделала, что нужно. А денег знаешь сколько он дает? Ой, мне даже некуда их было девать. А потом мы с моей соседкой бабой Маней стали на эти деньги семью одну тащить, там деток семеро, отец один остался, мать прошлой весной померла. А сама понимаешь, семь детей это ж прокормить еще надо. А Сашке не говорю, он-то против не будет, просто денег еще больше будет давать. А мне почем это надо, у него ж своя жизнь, на себя пусть тратит. Да мне и этих за глаза и за уши, еще остается. Мне вот семьдесят семь годков стукнуло, я бы и померла спокойно, так не могу сейчас, семью ту потянуть надо, да правнуков своих понянчить хочу. В общем, десяточку еще, надеюсь, проживу, там детки как раз подрастут, да и Сашке ты сыновей уж к этому времени родишь. Ведь родишь же? — Рожу, Надежда Николаевна, обязательно рожу. — Ну вот и славненько, умирать-то нужно со спокойной душой. А пока работать, да жить, да? — Конечно. — Ты, Алиночка, только Сашку моего не обижай. Он сильный, но, как и любой мужик, может иногда дурить. Упрямый он у меня, чего скрывать, и обижается иногда не в меру, но ты женщина, должна сама направлять его. Ой, разболталась я, ты ж, наверное, с дороги хочешь помыться, да и устали оба. Пойдем я тебя в душ провожу. Мне его Сашка сам строил, сейчас правда уже не так тепло, как было, но вода еще не остыла. Бабушка проводит меня к самодельной душевой кабине на улице и подает мне какие-то тапочки и полотенце. — Не бойся, они чистые. Только вчера на рынке купила, как в воду глядела, а полотенце не новое, но чистое, все постиранное, не бойся. — Спасибо большое. Что такое неловко и как с ним бороться? Бабушка настолько мила и проста, что мне уже стыдно. Приехала какая-то краля с города в босоножках и выпендрежном платье. Ой, надеюсь, что я взяла с собой и нормальную одежду тоже. Быстро принимаю душ и натягиваю на себя все то же платье. Прохожу в дом, быстро перебираю чемодан и нахожу наиболее подходящее хлопковое платье в горошек. Надеваю на себя и иду помогать мыть посуду. Ага, как же, стол уже чист, накрыт новой скатертью, а Сашина бабушка уже наливает чай. — Сашка, ну наконец-то, давайте пить чай, он с шишками хмеля, очень полезный, заснете как младенцы. Мы еще о чем-то беседуем, и тут я понимаю, что чаек действует, я уже просто не могу сидеть. Саша, видимо почувствовав мое состояние, повел меня в нашу временную комнату. Потапов расстилает кровать и зовет меня в постель. — Саш, а мы точно здесь поместимся? — Да, ты у стенки. Сказать, что мне не нравится это спальное место — ничего не сказать. Кровать очень маленькая для двоих, да еще и полностью придвинута к стене. — Ладно, придется спать на боку. — Поместимся, ты ж маленькая. — Ага. — Все, давай ложись, я попозже приду. — А ты куда? — С бабушкой еще поговорю. Спи, — целует меня в губы и сразу уходит. Ой, не знаю, что там было в чае, но вырубилась я почти сразу, только почувствовала, как в ноги прыгнул Грызлик. Проснулась от ощущения дико переполненного мочевого пузыря. Судя по темноте за окном, до утра еще не скоро. Придется перелезать через Потапова. Только вопрос, куда идти в туалет? Как можно тише стараюсь перелезть через Сашу, но это получается с трудом. — Алин, я сейчас не хочу, да и стены здесь с плохой изоляцией. — Потапов, я тоже не хочу. Не льсти себе. — А что ты тогда хочешь? — Писать. — Ясно, ну иди. — А куда? Можно не в яму, там темно и страшно. — Ты ж хотела в кусты. Помидоры слева по центральной дорожке. — Потапов! — бью кулаком в грудь этого засранца. — Тихо, боксерша. Я тебе ведро поставил в коридоре. Проводить? — Я сама, мочиться при тебе я еще не готова. — Это всего лишь вопрос времени. Перелезаю через Потапова и на ощупь иду в коридор. Наконец, нащупываю железное ведро. Спускаю пижамные штаны и делаю свое дело. Ой, лучше бы я этого не делала. На весу маневрировать и того тяжело, а вот делать это, в мать его, ЖЕЛЕЗНОЕ ведро — это вообще атас. Ладно бы кто-нибудь до меня что-нибудь сделал, так нет же, мочусь в абсолютно пустое ведро, а звуки такие, что по ощущениям я разбудила как минимум весь дом, про всю деревню еще вопрос. Кое-как справившись со своей мокрой задачей, возвращаюсь в комнату. Потапов лежит с включенным светильником и улыбающейся мордой. — Прости, Алинка мочевинка, я забыл подлить воды. — Да иди ты! Сашок пердушок. — Спокойной ночи, солнышко. — И тебе, лучик. ГЛАВА 24 Просыпаюсь от невероятного аромата выпечки, от которого просто невозможно не поднять свою тушку. Потапова рядом не наблюдается, только Грызлик спит под боком, изредка шевеля своими несовершенными усами. Встаю с кровати и разглядываю обстановку, вчера как-то не сложилось, чаек с хмельными шишками сделал свое дело. Комнатка маленькая, старенькая, но чистая и уютная, благо на окне есть занавеска. Как-то с детства повелось, что признаком уюта в доме для меня считаются наличие люстры и пусть и простые, но занавески. Ступаю босыми ногами по полу и подхожу к окну. Чуть открываю занавеску и начинаю любоваться Сашей. Моя громадина без рубашки и в одних брюках рубит дрова. Вот это образец настоящего мужика. Надо быть полной дурой, чтобы не признать насколько он хорош, причем, как оказалось, во всех смыслах. Рожу я тебе сына, Потапов, вот прям совсем скоро этим и займемся. Понадобится — и девять месяцев пролежу, а сына рожу. Никогда не задумывалась реально о детях. Ну есть и есть, нет так нет. Я никогда не входила в категорию тех женщин, целью которых являлось стать матерью. А сейчас реально хочу свой родной Потаповский комок. Когда же я успела так попасть в сети… Ладно, можно долго рассуждать о том, как я в конец превратилась в размазню, только желудку на это все параллельно, он явно хочет подкрепиться. Быстро снимаю с себя пижаму и надеваю джинсовые шорты и легкую белую футболку. Прохожу на кухню и не верю своим глазам, потому что передо мной открывается картина из разных видов блинов и жареных пирожков. Да здравствует мой ушедший некогда живот. — Ой, Алиночка, встала уже. Ты садись есть, а я тебе молочка сейчас козьего налью, не бойся, оно без запаха или ты может чай хочешь? — заботливо интересуется бабуля. — Доброе утро. Давайте молоко, но, если за ним никуда не надо идти. — Так оно ж мое, ну моих козочек и идти никуда не надо, я уже с утра их подоила. Сашка пол-литра уже умял. Господи, ну где такие милые бабушки водятся, с ума сойти, а Потапов тоже хорош, нет, чтобы меня разбудить, так нет же, бабушка работает и сам вкалывать пошел, а я дрыхну. Надежда Николаевна тут же приносит мне графин с молоком и ставит на стол. — Ты кушай, детонька, а я на огород. — Спасибо. Бабушка уходит, а я, так и не договорившись со своей совестью, налетаю на блинчики и пирожки. Сзади тянется рука и хватает стакан с моим молоком. — Обожаю это молоко, еще даже тепленькое, как тебе блинчики? — Все прекрасно, но почему ты меня не разбудил? Пока ты колешь дрова, твоя бабушка вовсю готовит — я дрыхну, это как называется, Потапов? Не делай так больше. — Успокойся, сейчас всего восемь. Бабушка привыкла вставать в четыре утра, наготовить еду, покопаться в огороде, а в десять утра снова лечь спать на часок, другой. Так что, когда ты будешь помогать мне работать на огороде и не только, бабушка будет спать и отдыхать. Все рассчитано, Алинка малинка. — Спасибо, что не мочевинка. — Давай, малинка, ешь, а потом ко мне на улицу. Саша еще хватает пару блинчиков, запивает их молоком, а потом уходит, сверкая своим шикарным телом, а я налетаю на блины. Вдоволь насытившись завтраком, выхожу на улицу. Саша закончил с дровами и как только увидел меня, сразу схватил за руку и повел в сторону сарая. — В июне не успел покрасить. Сейчас будем вместе работать, ты не против? — Нет. Никогда ничего не красила, на деле это оказалось даже забавно. Полдня Саша еще что-то ремонтировал, а я убирала в доме, мыла окна и заедала пирожками. После обеда копалась с бабулей в огороде, выщипывая какую-то траву. Не знаю, как бабушка, я к пяти часам тихо помирала. Поясница болела так, как будто я набрала триста килограмм. Если бы не Саша, я вряд ли бы разогнулась, но мой личный эскулап подошел сзади и просто меня выгнул, хорошо, что бабушка не видела, а то поза какая-то провокационная. — Хороший ты мне отдых устроил, Потапов. Это видимо за все мои грехи. Одно не пойму, как твоя бабушка может столько работать? Я, если честно, давно бы свалила, если бы мне не понравилась твоя бабуля. Жалко ее безумно, она вообще когда-нибудь отдыхает? — Это деревня, Алин. Тут либо спиваются, либо работают. Они же с детства приучены пахать с пяти утра. Потерпи несколько дней, не могу я приехать сюда и только блины ее наяривать. Нам с тобой как минимум предстоит завтра еще собрать виноград, ну а мне уже делать вино. Душ еще надо подлатать, да и так, по мелочи. Пойдем кое-куда, иначе нам ничего не светит ближайшую неделю. — Куда? — Давай руку. Мы идем в самый конец участка к какому-то домику. Саша открывает хлипкую дверь и перед нами расстилается стог сена. — И? Зачем ты меня сюда привел? — Ну и кто из нас тугодум, Алинка дендрофилка? — Ты что меня сюда почпокаться привел? — Я тебя предупреждал так не выражаться? Ну все, трындец тебе сейчас будет, готовь задницу. Я даже не успеваю ничего ответить и уж тем более никак среагировать, Саша закидывает меня на плечо, проходит пару шагов вперед и кидает меня на сено. Упала я в позе звезды, раскинув руки, но лежать мне так долго не дали. Потапов рывком перевернул меня на колени, так, что я уткнулась в колючее сено лицом. Не успела возмутиться, как с меня стянули шорты и начали реально бить по заднице. — Ты чего, больной? Потапов, ай! Мне больно! — раз удар, два, три. Нет, не то чтобы мне больно, но по попе меня никто и никогда не бил, унизительно это, что ли. — Будешь это еще раз произносить? — Не буду. — То-то же, — натягиваю шорты и переворачиваюсь на спину. — Конечно, буду, Потапов! Смирись, я не барышня из девятнадцатого века и говорю то, что хочу! — Я так и знал, просто хотелось надавать тебе по заднице. — Тебе нравится моя попа? — Очень, — Потапов ложится рядом со мной. — Только если я продолжу есть столько блинов, она увеличится в два раза и целлюлит вовсю повылезает. — Это такие маленькие выступы на бедрах? Так у тебя и так есть пару таких штучек. — Потапов, ты просто… все, тебе конец. Приподнимаюсь и начинаю кидать в Потапова сеном. Саша не отстает и тоже забрасывает меня. В какой-то момент это все перерастает в реальный бой, я уже тяжело дышу, но продолжаю кидаться. А потом Потапов вновь заваливает меня на спину и заводит руки над головой, нависая надо мной. — Так значит Алинка еще и сенофилка? — тяжело дыша, интересуется Саша, водя носом по моей щеке. — Потапов… — Ммм… — Иди в параанальный карман, — шепчу я. — Будем считать, что я этого не слышал. — У тебя еще и тугоухость, бедняжка моя, или это серная пробка? — Я заранее прекращу весь твой словесный понос про мою возможную серную пробку, а если скажешь еще хоть слово, я тебе реально вставлю пробку только в другое место. — Фу, Потапов. Ты же сказал, что против всяких извращений? — Я имел в виду в рот, а не туда, куда ты подумала. — Ааа, ну это меняет дело. Саша закрывает мне рот поцелуем и задирает одной рукой и без того короткую футболку. — Так не пойдет, Потапов, мне надоело быть голой, живо раздевайся сам и не только трусы. — Ладно. Так уж и быть. Он отпускает мои руки и стягивает с себя майку, открывая вид на свое совершенное тело. Наклоняется ко мне и вновь впивается в губы. На мгновение отстраняется и стягивает с меня футболку. Тянется к моим шортам и оставляет меня без них. — Даже не думай. Я сказала хочу тебя всего голого, — Саша ухмыляется, но стягивает с себя джинсы вместе с боксерами. — Довольна? — Определенно. Тяну на себя голого Потапова и целую своего медведя, больно впиваясь в губы. Мы не целуемся, мы скорее пожираем друг друга. Мне чертовски нравится касаться его своей грудью. Он отстраняется, стягивает с меня трусики и откидывает их в сторону. Вновь сводит мои руки над головой и начинает целовать грудь. Он как ненасытный зверь втягивает в рот соски, прикусывая их до сладкой боли. Запрокидываю голову и сжимаю ноги, не в силах терпеть эту бешеную пульсацию между ног. Саша еще ничего не сделал, а я уже изнемогаю в нетерпении почувствовать его внутри себя. Больно кусаю губы, чтобы немного прийти в себя. Только, когда он касается меня своими пальцами и обводит клитор, меня уже конкретно ведет. Видимо почувствовав мое состояние, Потапов чуть отстраняется, смотрит на меня и ухмыляется. — Что, не так уж и плохо на сеновале? — Сейчас не время разговаривать, Потапов. — Согласен. Саша сжимает мои бедра и закидывает к себе на поясницу. Не успеваю ничего сказать, как он резко входит в меня, причиняя сладкую долгожданную боль. Стискиваю его плечи, и он начинает медленно двигаться. Неспешные толчки превращаются в дикий темп. Он тяжело дышит, сжимает до боли мои запястья и продолжает двигаться. Не знаю сколько это длится, но я уже на грани, и Саша это чувствует, ускоряется и через несколько толчков я содрогаюсь от оргазма. Мгновение и он кончает следом, утыкаясь мне лицом в шею. Проходит еще несколько секунд, и я начинаю заливисто смеяться. — Ну и что смешного? — Потапов поднимает голову, выходит из меня и ложится на спину, притягивая меня на себя. — Мне в задницу упирается сено, вот что. Кладу голову Саше на грудь и слушаю его учащенное сердцебиение. Поглаживаю моего разгоряченного медведя и улыбаюсь как дура. Вот так, лежу на сене голой и абсолютно счастливой. — Ты знаешь, мне оно сейчас тоже упирается. И не так уж и комфортно. — Да неужели? Мне кажется, у меня вся спина красная. Кстати, ты не боишься, что сейчас зайдет бабуля, а мы тут голые? — Нет. Она у меня умная. Знает, что мы уединились не просто так. — Твоя бабушка просто золото и это без шуток. — Я знаю. *** На следующий день, как и сказал Саша, мы начали собирать виноград. Оказывается, Сашина бабушка еще и продает вино. Потапов на это смотрит скептически, но никогда не отказывается ей помогать. Вот и сейчас мы перебираем собранный виноград, отрывая его от веток. К моему удивлению, это оказалось весьма приятным занятием, по крайней мере, лучше, чем полоть грядки. — Алин, не налегай так на виноград, живот будет болеть. — Я еще чуть-чуть. Он такой вкусный, не то, что в магазине. Саша встает со скамейки и начинает давить виноград, нет, как Челентано мой медведь по нему не ходит, он берет какую-то кувалду и начинает ею работать. Господи, какие у него накаченные руки и вздутые вены. Смотреть одно удовольствие. И все ж мое! Сижу с синими пальцами от винограда, продолжая закидывать в рот вкусные ягоды и наблюдать за своим красавцем. Прелесть как хорошо, правда, смотря на Веньку, по нему так не скажешь. Белый мишка превратился в серого и вид у него такой типа «срочно заберите меня домой», про Грызлика вообще молчу, тот дальше комнатушки никуда не выходит. На мгновение Саша прерывается, подходит ко мне и забирает виноград. — Я же сказал хватит, потом на стену будешь лезть. Давай лучше помогай мне давить виноград. — Так точно. Как только Потапов закончил с вином, мы решили пойти на озеро. Правда я была против, все-таки сентябрь уже, ну если мужик хочет искупаться почему бы и нет. Взяли с собой Веньку, который несказанно обрадовался нашей прогулке. В который раз за сегодня Саша демонстрирует мне свою фигуру, оставшись только в одних плавках. — А ты чего стоишь? — интересуется Потапов. — А мне озеро не очень нравится, вы с Венькой купайтесь. Тем более я без купальника. — Еще чего, давай живо ко мне, озеро чистое, — Саша сам стягивает с меня сарафан, и я остаюсь в одном белье. — Красивое белье, кстати. Только на хрена надевать кружевное белье в деревне? — Чтобы чувствовать себя красивой и мало ли где ты меня зажмешь. — Ну это да. Саша берет меня за руку и ведет в воду. Не сопротивляюсь, хотя жутко не хочу. Вот мы уже по пояс в воде, Саша отплывает от меня на приличное расстояние, Венька же благоразумно плавает около меня. Не могу больше стоять в воде, решаю плыть к своему мишке, правда на середине пути Потапов подплывает ко мне сам, и мы возвращаемся на берег. Плескаемся и дурачимся как дети, ровно до тех пор, пока я не обнаруживаю в воде чьи-то какашки. — Потапов! Это называется чистое озеро? — Ну ладно, с кем не бывает, какой-нибудь ребенок не добежал. — Ага и обделался в озеро. — Я шучу. — Конечно, шутишь, судя по размеру лепешки, это был слон, а не ребенок. — Ой, все. Не ной, — Саша закидывает меня на плечи и выносит из воды. — Мы же полотенце не взяли. — Вытрешься моей майкой, — Саша ставит меня на траву. — Потапов, а где наша одежда? — Твою мать! — Я тебя просила не трогать мою мать! — Через пару дней я ее все равно трону во всех смыслах этого слова. Придется даже обнять и сделать вид, что она мне нравится. — Так где наша одежда? — Где, где, шпана какая-то украла. — Понятно. На озеро, блин, ему приспичило. — Знаешь, у нас странная собака, хозяев обворовывают, а он дальше в воде лежит. — Он просто интеллигентный пес и решил не связываться со шпаной. — Ага. И поэтому ты сейчас пойдешь дефилировать в кружевном белье по всей деревне. — Хорошо хоть белье без дырок. — И не говори. Ну хотя бы озеро в десяти минутах от дома, щеголять полуголой пришлось недолго. Дискомфортно, конечно, но попа прикрыта, и то ладно. За окном темно, мы лежим все на той же мини кровати с Потаповым. Сейчас мне уже ничего не поможет. Хотя аптека все-таки была бы кстати. Если бы знала, что со мной сделает виноград, утопилась бы сразу в какашкином озере. Я никогда не рожала, но ощущение, что в моем животе поселились сотни чертей и это даже хуже, чем роды. Кажется, у меня на лбу выступила испарина от невозможности хоть немного выпустить маленький пук. Кажется, я уже качаюсь в кровати как тот самый психический больной, но не могу ничего с собой поделать, меня так чертовски пучит, что в глазах уже рябит. Кто бы подсказал, что делать, иначе я сейчас сдохну. От ветра приоткрылась форточка и я поняла, что нужно срочно отсюда свалить куда подальше, иначе замужество меня так и не дождется, после некоторых громких звуков. Аккуратно перелезаю через полуспящего Потапова и выбегаю в одной сорочке на улицу с босыми ногами. Плевать, лишь бы куда подальше добежать. До сарая не добежала, живот этому воспротивился, стою около тех самых кустов помидоров и издаю феерию звуков, зато испарина, кажется, ушла и дышать стало легче. На лице улыбка до ушей, кто бы сказал, что такому буду рада, в жизни бы не поверила. Вот только улыбка пропадает, когда я слышу чьи-то шаги. Из-за угла появляется полуспящий Потапов в одних тапках. — Ты чего здесь делаешь, я тебя ищу везде. Думал ты все-таки провалилась в туалетную дырку. — Почти. Просто дышу свежим воздухом, душно что-то стало дома. — Надышалась? — Немножко не хватило надышаться. — Слушай, чего-то здесь канализацией воняет. — Ага. Я видела только что, как соседи какие-то ведра выносили, оттуда, наверное. — Наверное. Пойдем спать. — Пойдем, — Саша берет меня за руку и ведет в сторону дома. Мысленно договариваюсь со своим животом и пятой точкой о полной ночной тишине. И на удивление мои неотъемлемые части решили сжалиться надо мной и все-таки дать мне возможность дожить до свадьбы без каких- либо звуков. Да будет так. ГЛАВА 25 Приключения в деревне, или как мне хочется скорее помыться, завершились на пятый день. Всем грязным семейством мы отправились на пару дней к родителям. Я бы остановилась на одном дне, Потапов же настоял на двух. Еще двадцать минут Саша выбирал цветы в магазине, а я покупала торт. Никогда не думала, что буду так рада увидеть нашу пятиэтажку. И плевать, что там снаружи все обшарпанное, главное, что в квартире есть унитаз. Ой, как я скучала по фаянсовому другу… Первым из машины, как всегда выбегает белый мишка, который, как ни странно, вчера снова стал белым, после активного двухчасового намыливания. На лавке, как всегда сидят две старушенции. Судя по затишью, радар они настроили, как только на горизонте появился наш джип. — Алиночка, снова родителей навестить приехала? Умница какая. Ой, какая красивая собачка, а что это у тебя в руках? — Котик. Красивый, правда? Мне кажется, на вас очень похож, — в той же манере, как и старушка, отвечаю я. — Я бы так не сказала. А вы у нас кто, молодой человек? — бабка кивает в сторону Потапова. — Муж, — сам вещает Потапов. — Вы нас извините, но мы с дороги устали, мы пойдем, а вы и без нас перемоете нам косточки. Веня, пойдем! Саша берет меня под локоть и сам ведет в подъезд. Дверь нам открывает растрёпанная мама. — Ой, а я думала, вы приедете позже. У нас трубу прорвало, — ну твою дивизию, плакало мое мытье. — Вы проходите. Саша, вам очень идет загар. — Спасибо, Мария Александровна, деревенский загар самое то. Это вам, — Потапов протягивает маме цветы. — Какая интересная композиция, Саша, вы меня удивляете. Ну проходите, папа пока на работе. Подождите, а это что? — Кот. Собака, Мария Александровна. Более того, на ближайшие две недели Венц и Грызлик ваши. Кто как не любимые родственники приютят наших животных, да, Алинка? — Да. Готовься, мама, сначала на животных, потом уже внуков нянчить будешь, — правда, с Потаповым мы не договаривались насчет животных, но так даже лучше. — Ну если так, то я согласна, — мама уходит в сторону кухни, как ни странно, зовя с собой Венца. — Ты же понимаешь, что я не дам ей нянчить наших детей? — Но когда-то же их придется ей показать. — Конечно, придется, на их восемнадцатилетие. Здесь шумоизоляция плохая? — внезапно переводит тему он. — А что? — В душ хочу. С тобой, тугодумка. — Ну, во-первых, Сашуня, стены здесь на букву «Г», а во-вторых, трубу прорвало, душ нам пока не светит, даже по отдельности. — А мы из ковшика. — Ковшик и секс вообще не совместимы. — Согласен. К вечеру пришел папа и обстановка немного разрядилась. Как ни старался Потапов, мама все равно была чем-то недовольна, я так подозреваю вынужденным соседством с животными. Правда, Венька ей все же понравился, а вот с Грызликом отношения не сложились еще в прошлый раз. Пока мы с мамой готовили ужин, папа уединился с Сашей, разговаривали они долго, не знаю о чем, но вышли вполне дружелюбными. — Мария Александровна, давайте я вам вина еще налью, чего вы такая недовольная? — Мне не поможет вино. Ваш кот, он… Он напал на мои ноги. — Прямо-таки напал? — Да! — Думаю, вы немного утрируете. Грызлик, вероятно, принял ваши ноги за мой шерстяной плед. Он часто приходит по вечерам и начинает с ним играться, видимо ваши ноги и принял за шерсть. — Вы намекаете на то, что у меня волосатые ноги?! — гневно шипит мама. — Господь с вами, я ваших голых ног не видел, просто, возможно, он принял ваш пушок за шерсть. — А давайте я принесу шерсть, тьфу торт! — неудачно вмешалась я. — А давайте, — поддержал меня папа. Пока шла за тортом, молилась, чтобы не было драки. Но как ни странно, когда вернулась, за столом была дружелюбная атмосфера. *** Ковшик, блин. Какое-то невезение, ей Богу. Скорее бы на настоящий отдых, уж там-то должно быть все в норме. Залезаю в ванную и начинаю разводить воду, пипец, блин, двадцать первый век. — Алина, — стук в дверь. — Открой. Мне срочно надо. — Потапов, туалет слева. — А мне ковшик нужен на минуту. Давай открывай, — нехотя вылезаю из ванны и открываю дверь. — Ты уже голенькая, отлично. — Ты чего? — Чего-чего, сексом будем заниматься. — Даже не думай, подождешь пару дней. — А мне приперло сейчас, давай живо в ванну. — У меня еще от сена все болит. — А мы стоя, Алинка сенофилка, — Потапов снимает с себя одежду в считанные секунды. — Давай живее, а то маман может проснуться, хотя я ей в чай подлил отвар из еловых шишек. — Саша! — Алина! Убери на хрен этот ковшик и тазик. Не ванна, а корыто какое-то. — Я вообще-то мыться собралась, а не трахаться. — Я тебя предупреждал? — Да, господин. — Рановато для ролевых игр. — А я представила, как буду омывать тебя из ковшика после плотских утех. — О, Боги, закрой рот. Саша сам закрывает мне рот поцелуем и прижимает к холодному кафелю. На секунду отрывается, поднимает меня, и я обхватываю своего медведя ногами. — Алина, вы там вдвоем? — Вот же неугомонная женщина, — шепотом произносит Потапов. — Да, мы тут вдвоем, Мария Александровна. — А что вы делаете? — у бедного Потапова уже, кажется, вены вылезли от злости. — Ванну моем, она у вас грязная оказалась. — Я вчера мыла, чистая была. — Плохо моете, мама. — Не забудьте экономить воду. Выключили, намылили ванну, включили. Ладно, давайте быстрее, мне кое-что обсудить с вами нужно. — Вот же ж, все испортила! Не так уж она и внуков хочет, — Саша ставит меня на пол. — А мы прям внуков собрались ей делать? — Ну пока не внуков, надо, чтобы у тебя там было все готово к детям. Сначала к члену нужно привыкать. — Потапов, ты знаешь размер младенца? Так вот, не льсти себе, к ребенку он готовит меня, тогда у тебя вместо члена должен быть реальный хобот. — Знаешь, ты любого мужика от секса отвадишь. — Что-то незаметно, твой хобот в меня тычет. — Не льсти себе, это он на ковшик с водой встал. А теперь закрой рот и давай мыться с помощью этого прекрасного ковшика. Помылись без происшествий, разве что заплескали всю ванную. Мама нам постелила в гостиной на диване, и принялась читать нотацию про свадьбу. Наверное, в этот момент мы с Потаповым мыслили одинаково, нам скорее хотелось отсюда свалить. Да, грубо, но в какой-то момент надо признаться самой себе, что родственники — это хорошо, но вдали от них лучше. Смотрю на бедного Веньку и уже становится жаль белого мишку. Хотя, с другой стороны, мама хоть и своеобразная мадам, но животных не обидит, так или иначе примет. После часовой маминой нотации мы все же легли спать, хотя Потаповские флюиды злости не давали мне сомкнуть глаз. Следующий день прошел быстро и все же, оставив своих четвероногих детей, вечером мы отправились с Сашей домой, а через два дня начался наш персональный рай. *** Ровно девять дней мы деградируем, точнее отдыхаем в своем маленьком раю. Каждый день проходит в одном и том же режиме: наедаемся как свиньи, греем свои бока на солнышке и купаемся в море. Вот из него мы вообще, кажется, не выходим. Ах да, забыла, каждодневный трехразовый трахомарафон, иначе это назвать не получается. Иногда мне казалось, что Потапов реально уже кого-то там делает, только загвоздка в том, что мы оба знали, что я еще на таблетках. Ну и ладно, хочется человеку посекситься на жизнь вперед, да и пожалуйста. Удивительно, но с Сашей мы не сорились совсем, мне порой хотелось, да повода не было. Через несколько часов у нас самолет и от этого грустно, начнутся трудовые будни, а к хорошей беззаботной жизни привыкаешь очень быстро. — Алин, тебе что принести? Виноград будешь? — Все что угодно, только не виноград. Давай что-нибудь экзотическое, что мы не пробовали. — Окей. Знала бы я тогда, что этот экзотический фрукт сначала угробит меня, а потом спасет… Черт, вроде бизнес-класс, а немытых храпунов хватает и тут. Неужели не помыться, когда у тебя есть деньги на билет в бизнес- класс? Вот Потапову хоть бы хны, он и так себе сладко спит, а мне воняет и все тут! Терпеть не могу посещать туалет в самолетах, ну тут сам Бог велел освежиться. Прохожу мимо храпуна- вонючки и направляюсь в туалет. Благо, дверь оказалась открытой, ибо у меня с этим проблемы, так и не научилась понимать эту картинку, как открывать дверь. Сделала свои мокрые дела и решила-таки освежиться. Чертов кран, как и дверь, видимо, сделаны в одной стране, никак не захотел мне поддаваться, кое-как все же включила, сама не поняла как. Стою, красавишна, обмываю лицо и шею водой. А вообще-то я и вправду стала красивой, и загар мне к лицу, и лицо стало выразительнее. Красота, одним словом. Вот только в раковине оказалось не совсем красота. Воды набралось уже полраковины и сволочь сливается по ходу мелкой струйкой, выключаю кран, а никак! Я его и так и этак, а вот фигушки. Начала уже конкретно паниковать, когда случайно оторвала верх крана. — Твою мать! Черт, в таких ситуациях я становлюсь реально дурой, и никакая извилина не работает. Кое-как вставляю штуку от крана обратно и в панике пытаюсь открыть дверь. И как в худшем кино, у меня это не получается. Что я там говорила, красивой я стала? Сейчас я вряд ли на нее похожа. Глаза на выкате, морда красная, черт, я еще и в замкнутом малюсеньком помещении. Это что получается, сейчас меня здесь затопит, а потом и самолет? Нет, вода течет медленно, еще даже не вытекает из раковины, лететь нам еще три часа, она просто не успеет так быстро набежать. Но вот на первую полосу в новостях я попаду точно. Так и вижу эти интернетовские заголовки «Женщина, застрявшая в туалете, затопила туалет самолета. К сожалению, от испытываемого позора ее не удалось спасти. У скончавшейся остался белый пес, голый кот и медведь». Когда я уже мысленно представила эту картину, кран выключился. Сам, сука! Ой, какое я испытала облегчение, это даже лучше, чем феерия звуков на даче. Как камень с души упал, ей Богу. Когда поток паники прошел, я все же собрала волю в кулак и попыталась открыть дверь, как нарисовано на картинке. И кто-то все-таки на верху мне помог, ибо дверь мне-таки поддалась. Кажется, такой счастливой из туалета я не выходила никогда. Плюхаюсь на сиденье рядом с Потаповым. Смотрю на своего медведя и понимаю, что далеко мне от него отходить нельзя. С появлением Саши в моей жизни появилось то самое, женское счастье, но и проблемной я стала донельзя. *** Прошло всего пять дней после отпуска, а Алину как подменили. Иногда мне хотелось ее придушить, но проблема в том, что дома ее почти не было. Появлялась моя невестушка ближе к вечеру. Конечно, можно было подумать, что у дендрофилки кто-то появился, но дело в том, что она действительно была только на работе. Мой охранник бдил ее по часам. А больше всего меня бесило то, что как только она появлялась дома, эта маленькая сучка меня тупо избегала. Кажется, у меня начался нервный тик. Девять вечера, моя красавица вышла из ванной и начинается мазать свое лицо какой-то хренью. А закуталась опять, блин, как будто в Антарктиду собралась. Какая-то уродская бабкина пижама, даже Венц на нее подозрительно косится. — Алин, может, ты снимешь это уродство, и мы наконец займемся сексом? — Мне нравится эта пижама и я не в настроении, прости. — А когда будешь в настроении? — Саш, отстань, а? Я много работаю и хочу спать, — закутанное чудо ложится в кровать и выключает ночник. — Ты серьезно? — Да. И, кстати, убери своего охранника, мне это надоело. Я не всемирная личность, чтобы меня охранять. Без шуток, чтобы завтра его не было. Спокойной ночи. Как там говорят, надо дышать глубже? Окей, буду дышать. Не хочешь охрану, ну и пошла ты в… Антарктиду. Утро следующего дня не заладилось с самого начала. Сначала поставщики, а потом снова Алина, а точнее ее отсутствие. Отпустил, блин, охрану. Наконец, на девятый звонок кое-кто соизволил ответить. — Ты где, мать твою? — Привет, Сашок. С женщинами надо быть терпеливее. Я пока не могу сказать где твоя лапочка, но с тобой мы встретимся через полчасика у меня в клубе. — Сука. — Я или она? Хотя, это риторический вопрос, можешь не отвечать. И да, приходи один. ГЛАВА 26 Сижу за решеткой в темнице сырой… Ладно, ну не совсем решетка, да и не темница, так, малюсенькая комната с одним диваном и маленьким столиком. Про окошко забыла. Оно тут тоже имеется, такое же как в подвалах — малюсенькое, но вот тут как раз есть мини-решетка. На диван сесть не могу, ибо от него воняет, наверняка, и клопы завелись. На столик тоже присесть не могу, там пепел и окурки. Вот и хожу туда-сюда уже, наверное, как часа три. А еще меня дико волнует вопрос туалета, ну как бы я из тех девочек, которые так или иначе ходят в туалет, и вот теми самыми бабочками я не умею испражняться. А тут даже ведро не поставили. Уроды, ну ничего, нагажу вам на диван. Вышла называется подышать свежим воздухом. Кой черт меня вообще дернул это сделать, ведь не курю же, чего на работе не сиделось? Ладно, это риторический вопрос, уже есть то, что есть. Я, конечно, та еще дура, но не на столько, чтобы не понять реальную ситуацию. Свистнули меня, по всей видимости, Потаповские недруги, и это очень нехорошо. И судя по кровавым подтекам на обшарпанных обоях, я реально попала. А хуже всего, если я здесь помру, Саша даже не узнает, где валяется мое расчёсанное донельзя тело. А все этот экзотический, мать его, фрукт. Зачем я вообще его съела? Тоже риторический вопрос, Потапов здесь не виноват, в конце концов, я могла сожрать что угодно и меня высыпало бы не меньшей аллергией. Хотя, тут я вру. Такую аллергию еще нужно попытаться заработать, что, впрочем, у меня с успехом и получилось. Измеряя шагами все ту же комнату, я вдруг отчетливо поняла: все реально хреново. Потапов на меня обижен, я бы вообще на его месте меня убила, с какой стати ему меня искать, если последние пять дней я не обращаю на него внимания? Я даже боюсь представить, что мог подумать Саша о моем пятидневном закутанном теле… — Тебе не надоело ходить туда-сюда? Какая ты неугомонная баба все-таки, — как и предполагалось, в комнату, если ее так можно назвать, вошел кокосник. — А куда мне еще деться, здесь выбор не велик. — Для разнообразия присядь на диван. — Он у вас воняет. — Я сказал села на диван, живо, — наверное, я бы послала его лесом, если бы это был тот самый, как бы милый кокосник, но видимо он снял свою кокосную шкурку и предстал во всей красе. Присаживаюсь на вонючку и жду. — Если честно, всегда мечтал трахнуть бабу в белом халатике. — Я могу подсказать адрес, где продаются такие халаты. У меня даже есть скидка, и не какой-то там один процент, а все десять. — Если честно, я в сомнениях, ты точно ничего не нюхаешь? — Только если нюхательные соли. — Ясно. В принципе, мне плевать, что у тебя там в башке. Мордашка симпатичная, тело, судя по всему, тоже хорошенькое, — а это вы зря, батенька, про мое тело. — Да и всегда мечтал трахнуть реальную врачиху, а не подставную шлюху. А уж как будет приятно поиметь Потаповскую врачиху. Через часик Сашок сделает все, о чем мы с ним договорились, нам ведь хватит столько времени? Будешь хорошей девочкой, я Потапову ничего не расскажу, останешься в его глазах чистой лапочкой. — После вашего вонючего дивана, я вряд ли буду чистой. Ну да ладно, можно сначала немного поговорить? — Я не люблю болтливых женщин. — Ну мало ли чего вы не любите. Просто пару вопросов, а что для вас должен сделать Саша? — Отдать два клуба, которые и так должны принадлежать мне. — То есть, это все из-за клубов? — Это все из-за денег, дорогая моя. Клубы приносят доход, а клуб в хорошем месте приносит большой доход. А вот твой дорогой Саша занял то, что ему не должно принадлежать. Ладно, мне надоело это, давай раздевайся. — Нет. — Ну нет, так нет. Я сам, так даже лучше. Мерзкий кокосник тянет ко мне свои руки и начинает расстегивать пуговицы халата. В любом другом случае я бы попыталась что-то сделать, но тут сам Бог велел не сопротивляться, а расслабиться и показать свое «красивое тело». Вот кокосник дошел до последней пуговицы и сдирает с меня халат, но тут же отскакивает в сторону. — Матерь Божья, что это?!! — Сифилис. — Что?! — Вторичный сифилис. Характеризуется появлением сыпных элементов, появление которых связано с гематомной диссеминацией трипонемы паллидум в различные части тела. — Ты что, мать твою, больная?! — Да. Я же сказала сифилис. Вторичный. — Заткнись. Что ты мне тут втираешь, какой к черту сифилис? — Вторичный! Ты глухой, что ли? — И как же ты им заразилась? — От пациентки. Нет, нет, я с ней не спала, всего лишь стандартный осмотр, видимо, перчатка порвалась как-то. Я даже от Потапова скрываю свое тело, я не вру, реально можешь загуглить про сифилис. Кстати, сыпь заразна, между прочим. А она у меня не только на животе и груди, но и в важном стратегическом месте. — Вот же сука! Ну ничего, я для тебя сейчас подберу двух ушлепков, один поимеет в задницу, второй в рот. — На попе у меня тоже сыпь, даже с расчесами, а во рту гнойный пародонтит. — Ты точно больная, у тебя мозг поражен. — Нет. Кора головного мозга поражается при третичном сифилисе, а у меня вторичный, так что с головой еще все в порядке. — Ты ненормальная на всю голову, мне даже уже жаль Потапова. Себя пожалей, хотелось крикнуть кокоснику, но язык я все же попридержала. Дверь закрыли на ключ, и я вновь осталась одна. Быстро застегнула халат, но с дивана все же не встала. Шутки шутками, а ведь он может кого-то привести, и никакая сыпь никого не остановит, к тому же моя пятая точка чиста как попа младенца. Это что же получается, с чего начали, тем и закончим? Ладно, кота я все-таки завела, мужа почти, но детей-то нет и заявление против вскрытия моего трупа Потапов уничтожил. Пипец, мало того, что меня вскроют, так еще и похоронят с такой сыпью. И Потапову так и не сказала нормальное люблю, все какие-то шутки гребаные. Дура! Через несколько минут дверь снова открывается и кокосник реально приглашает двух громил с открытыми ртами. Да уж, этим дебилам все будет нипочем, какая тут к черту сыпь и сифилис, они слова-то такого не знают. ?— Можете делать с ней что хотите, но оставить живой. Мой вам совет, ее особо лучше не раздевать. У вас на все полчаса. Дверь снова закрывается, а я прикрываю глаза, зажимаю уши руками и начинаю со всей дури, нет, не орать, пищать. Сама уже ничего не чувствую и не слышу от собственной сирены в ушах. Долго не подходят, хоть одно радует. Вот кто-то уже хватает меня за руки и пытается отцепить ладони. Не знаю откуда у меня берутся силы, но держусь я из последних сил, глаза не открываю, иначе от страха сразу умру, правда вою уже не так, еще чуть-чуть и голос совсем сядет. А потом мне кто-то ударяет по носу. И тут я мгновенно открываю глаза. — Ну наконец-то, давай уже приходи в себя, Алинка крикофилка. — Саша? — Тот самый Потапов. Все, давай ко мне на ручки. Только, пожалуйста, больше так не пищи, договорились? — киваю на Сашин вопрос. Потапов берет меня на руки и несёт к выходу. Около двери валяются двое громил, рядом еще возятся какие-то мужчины, но это не менты. Точнее, формы на них нет. Я только сейчас осознаю, что меня несет мой Потапов, что никакие громилы ко мне даже не успели притронуться. До сих пор не могу поверить своему счастью: живая и нетронутая ни кем. — Саш, поставь меня, я сама пойду. Я пока не разучилась это делать. Только Потапов меня как будто не слышит, несет, как оказалось, по помещению клуба, в сторону выхода. Вот и Сашин джип. Мой медведь открывает дверь и опускает меня на заднее сиденье. Сам же обходит с другой стороны и садится рядом со мной. — Поехали. Ты как? — обращается ко мне Потапов. — Нормально, только, кажется, голос охрип. — Во всем есть положительные стороны, в ближайшее время будешь мало болтать. — Не смешно, Потапов. — Знаю, прости. До сих пор в шоке, как человек может так орать, тебе нужно было в оперные певицы подаваться. — Они там все жирные, это что опять намек, что я толстая? — Твою мать, ну как ты это делаешь? — Никак. Давай поговорим дома, тут все-таки человек посторонний. — А я хочу сейчас. Может, пить хочешь? — Нет. — А что хочешь? — Писать. — Тогда потерпи немного, хотя если хочешь делай это здесь, в автосалоне все отстирают. — Дурак! — бью Потапова в бок со всей силы. — Да я шучу, иди сюда, — он прижимает меня к себе и начинает гладить по голове. — Рокотов или кто-нибудь другой тебе ничего не сделал? — шепчет на ухо. — Если бы ты не появился, эти амбалы вероятнее всего сделали бы, а так нет. Ты меня спас, Потапов, как в сопливом кино. — Вот зачем ты добавила эту фразу? — Я была бы не я, если бы ее не сказала. — Твоя правда. — Как ты меня нашел? — Сначала посмотрели запись с клиники, ну а дальше дело техники и профессионалов. — Ясно. Я устала и очень хочу в душ, там знаешь какой диван был вонючий. — Все-таки сиденье придется отмывать в автосалоне. — Потапов, я тебе сейчас нос откушу. Ты, кстати, зачем мне по носу ударил? — Ты не приходила в себя, что я еще мог придумать? — Поцеловать меня. — Тогда ты бы мне откусила язык. — Вполне вероятно. — Приехали, — доносится голос водителя. Открываем двери и выходим вместе из машины, Потапов берет меня за руку и ведет в сторону подъезда. *** — Саш, ты куда? — В душ. — Я одна хочу. — Еще чего, давай живо. — Ну ладно, сам напросился, — Саша быстро раздевается и принимается за мой халат. — Пока ты не снял его полностью, я хочу тебе кое-что сказать. Я тебя люблю, вот без приколов, как есть говорю, — Саша перестает расстегивать халат и скептически на меня смотрит. — Они что-то сделали тебе? — Да нет же. Просто я никогда тебе это не говорила нормально. Вот так, как надо. — Да я и так это знаю, я тебя тоже люблю, хотя я это говорил тебе много раз, но ты почему-то всегда в это время делаешь пху-пху-пху. — Скажи спасибо, что не хрю-хрю. В общем, ты… я… блин! Я вела себя немножко неадекватно после поездки, потому что после съеденного экзотического фрукта со странным названием, которого я не помню, у меня кое-что случилось. — Что? — Небольшая аллергическая реакция. — И? — И… я не хотела, чтобы ты видел на мне эту реакцию, поэтому и куталась в этот ужас и не давала себя трогать. Вот, — Потапов тут же распахивает халат. — Твою мать! — Я же просила не трогать мою маму. — Алина, ну как так? Почему мне не сказала? — Потому что я ужасна! Вот почему. — Ну ты чего, плакать собралась? — А что, всем бабам можно, а мне нет?! — Ну все, пойдем в душ, малыш. А тебе это точно мочить можно? — Вообще нет, но я немного. — А может не надо. — Надо! ГЛАВА 27 — Тебе точно не больно? Вытираю свою пострадавшую девчонку махровым полотенцем. — Саш, не будь нытиком, это всего лишь аллергия. Это пройдет, просто чешется по ночам, а ночью моя рука мне не владыка. — Хочешь я прикую тебя наручниками к кровати? — У этой кровати нет нужного изголовья. — Кстати, о кровати, — беру на руки Алину и несу в спальню. — Мы через неделю переезжаем загород. На то, чтобы перевезти свою одежду и прочую фигню времени тебе хватит. Завтра мы выплачиваем до конца твою ипотеку и закрываем этот вопрос. И чтобы ты не говорила и как бы не возникала, будет так. — Вообще-то я не против, — скептически смотрю на Алину и не верю своим ушам. — Что ты на меня так смотришь? — Странно, что ты не вопишь. — Говорят, мужчина должен решать все проблемы, вот и решай. Я тебе доверяю, Саша. Оплачивай мою ипотеку, перевози мою тушу загород, только работать я останусь там же. — И ездить с водителем. — Договорились. — С тобой точно ничего не сделали там? — Точно. Просто чего тянуть? Я в том подвале пробыла всего несколько часов и если с твоим кокосником я еще справилась, то вот с теми мордоворотами уже бы нет. Я когда их увидела, поняла, что это конец, реальный хреновый конец, и уж точно не надеялась, что появишься ты. А ты появился, как в кино, в последний момент. Потапов, ты мой герой. — Ой, тебе точно по голове чем-то ударили. — Дурак, — Алина встает с кровати и забирается мне на колени. — Саш, а что будет с кокосником? Ты только, пожалуйста, не убивай его. — Я не собираюсь его убивать. Зачем мне об него руки марать? Тебе может сложно в это поверить, но я не занимаюсь мокрухой. Еще давно дал себе установку, пускать в ход силу только тогда, когда стоит выбор между жизнью и смертью. Рокотову хватило пары ударов в морду, зачем мне его добивать? Он же слабак по сути. Мало того, умом не блещет. — И что с ним будет? — Этим уже занимаются менты. Но вероятно срок, и немаленький. — Так, наверное, даже лучше. — Да ладно? — Да, — Алина зарывается в мои волосы и впивается в губы. — А ты меня совсем не хочешь? Очень страшная, да? — Конечно, нет, я тебя просто попой к верху уложу, попа не в сыпи, я проверил. — Хорошо, Потапов, укладывай. *** Полтора месяца относительного спокойствия и обычного счастья. Терентьева даже утихомирила свой пыл, хотя язык по-прежнему в ходу. Только иногда всплывали воспоминания, как малинку похитил этот ушлепок и все ради сраных клубов, вот нет у некоторых людей никаких ценностей, только бы денег грести, еще и на наркоте зарабатывая. Как же он меня тогда взбесил, я даже не успел поначалу особо испугаться за Алину, сразу связался с Озеровым, а он по своим связям нашел, куда спрятали мою болтушку. Но вот, когда ехал в клуб, тогда пришло осознание того, что убить-то ее — не убьют. А вот попортить ей психику или еще хуже изнасиловать — могут, ведь я замечал, как кокосник на нее смотрит. Тут меня передернуло, но была надежда на то, что Алинкин язык без костей сделает свое дело и не даст к ней прикоснуться. Какого было мое облегчение, когда я увидел этого урода не с Алиной, и с каким удовольствием зарядил ему пару раз. А Терентьева не подвела, вопила, как тысяча рябчиков, когда я к ней ворвался. Моя девочка. А сейчас, наверное, я виноват сам, если бы настоял, она бы никуда не пошла. И вот теперь я пожинаю плоды собственной глупости. Нет, я правда ей доверяю, но, сука, как же тяжко осознавать, что она вот уже три часа сидит со своим бывшим ушлепком. И плевать, что они никогда не встречались как пара, все равно это дико злит и гложет. Все, что надо я о нем узнал, да что там, даже больше, чем надо и реально ничего плохого не нашел. Вот только был один нюанс. Наш дружочек Артемка был донельзя хорош. На таких мужиков бабы липнут на раз-два. Сам себе не могу объяснить, чего боюсь, только вот факт, чего-то, да боюсь. Я даже в клубе так не волновался, через считанные минуты знал, что, где и как. Там надо было только быстро среагировать, что собственно я и сделал. А здесь сам не знаю чего мне ждать, и хуже всего, что от меня здесь ничего не зависит. На часах одиннадцать вечера и это ой, как меня не радует, не хочу ей названивать и ссориться, она сама должна приехать, без моих напоминаний, вот только сказать самому себе проще, чем сделать. Измеряю шагами гостиную и тихо бешусь. Только один Венц на меня смотрит снисходительно, мол сядь хозяин, придет твоя балаболка в целости и сохранности. Наконец-то, пока еще Терентьева, шлет мне смс, что отправляется в путь. Это я и так знаю, бестолочь. После Рокотова эта особа никуда одна не выходит, как и сейчас мой водитель, а по совместительству Алинкин надзиратель, мне все это заранее и сообщил. Договариваюсь с собственным Я не злиться и вести себя нормально, но как только Алина заходит в дом, остатки разума машут мне ручкой. Терентьева сто процентов пьяна. Вот же маленькая сучка, при мне ни разу не напивалась, а тут… — Сашуня, — скидывает с себя сапоги, шубу и с улыбкой до ушей идет в мою сторону. — Привет, ты меня ждал? — Разве мы договаривались о том, что ты будешь пить? — Прости, как-то само получилось, но я немного. Наверное… Просто не пила давно, только не злись, пожалуйста. Я честно-честно не делала ничего плохого, клянусь своей жизнью. — Что ты несешь?! — Ну, я же вижу, ты злишься, но у меня не было ничего с Артемом, мы только болтали и все, он, конечно, думал, что между нами будет секс, но потом я все рассказала о тебе и… — И? — И он все понял, кстати, он сам, кажется, в кого-то влюблен, так что не думай, он во мне не видит женщину, а я в нем мужчину. У меня же есть только ты, Сашуня. Знаешь, я тебе этого никогда не говорила, но мне так повезло с тобой. Наверное, все женщины надеются встретить, если уж не хорошего мужика, то хотя бы нормального, а я правда не надеялась. Вот нисколечко! Честно. А тут ты появился. Я как тебя увидела на той дороге, чуть со страха в штаны не наделала, а потом как-то комфортно, что ли, стало, несмотря на твой внушительный и грозный вид. Я тебя даже не боялась, а, наверное, надо было? — это прям не речь, а услада для моих ушей, может и надо ей иногда напиваться. ?— Может и надо было бояться, но уже поздно об этом думать. — В общем, Потапов, мне кроме тебя никто не нужен. Ты сделал из меня рохлю и… женщину. — Женщина, пойдем спать. Мои претензии ты выслушаешь завтра, когда протрезвеешь. — Нет, говори сейчас! — топая босой ногой, кричит Алина. — Что не так? Я тебе тут, можно сказать, душу вывернула, а ты… ты гад, Саша, — беру Алину за руку и веду в спальню. — Ну, скажи, что не так! — Уложу в кровать и скажу. Снимаю с нее одежду и веду в душ. Через несколько минут Алина выходит в какой-то развратной ночнушке. — Нравится? Это я для тебя купила. — Если честно в обычной сорочке тебе лучше. Давай в кровать. — А поговорить? — Залезай и поговорим. — Но ты злишься я же чувствую! Что я сделала не так? — Зачем ты пила? А если ты беременна, мы же вчера не предохранялись! — Ты поэтому злишься? Вот дурачок. Я же правда немного пила, просто меня конкретно развезло, и я не беременна, Саша. Я просто больше не пью свои таблетки, но вчера можно было без всего. Мы начнем делать малыша не раньше, чем через месяц. Кстати, через недельку тебе придется натянуть на хобот резиновую штучку. И давай без этих: я аккуратно и бла бла. — А без этого никак? — Конечно, как. Половое воздержание. — Посмотрим. Ты что-то еще мне хотела сказать или мне кажется? — Хотела. Я тебя очень, очень люблю, Потапов. — Ладно, ты прощена. Так уж и быть, я тебя тоже. — Я тебе за такое признание сейчас хобот оторву. — И останешься без детей и члена. Спи. — Только, пожалуйста, не храпи так сильно, как вчера. — Если ты не будешь делать пху-пху-пху, я тоже не буду храпеть. — Тогда до встречи, храпун. *** — Алина, живо втяни в себя живот. Посмотри, как выпирает, ты невеста или бегемот? — У меня месячные, мама, я не смогу его убрать. — Мама дорогая, ну кто же планирует свадьбу в месячные? С ума сойти, дырявая голова. — Оно само как-то, от нервов. — Неважно. Хотя бы втяни его, когда будут фотографировать. Ужас какой, бедный Саша. — Мама, хватит. Этот живот видишь только ты! Можешь хотя бы в день свадьбы меня не донимать?! — Прости, я просто хочу, чтобы ты была самой красивой. — Достаточно того, что я буду счастливой! Как же ты меня достала, слов не найти. — Все, прости, больше не буду. Поправляю прическу, а сама думаю только о том, как мне хочется придушить собственную маму. Ладно, спокойно, Алина, тебе нельзя нервничать. Представляю, что бы было, если бы моя мать узнала, что я уже беременна. Это был бы полный крах, она бы точно поселилась в нашем доме и указывала, что делать. А так, фигушки, мамуля, скажу, когда рожу, надеюсь, она меня простит. Хотя она всегда найдет повод для обиды. — Пойдем. Нас машины уже ждут. Свадьба у нас получилось не многолюдной, но масштабной. Из родственников только мои родители и несколько нахлебников, которых я знать не знаю, но с мамой лучше не спорить, так проще. Сашина бабушка наотрез отказалась ехать, не смогла бросить свое большое хозяйство. И я понимаю бабульку, я бы тоже не поехала. Из друзей пришел только Сережа, парочка знакомых с работы и семейство Озеровых. Артем же мило отказался, сославшись на важные дела. Хотя, думаю проблема в том, что после того, как он заявился не совсем трезвый на мое тридцатитрехлетие, он просто побаивается грозного Потапова. Ну и ладно, меньше народа, больше кислорода. Саша постарался на славу, выездная регистрация подальше от городской суеты, катание на санях, запряжённых лошадьми, салют в нашу честь. Даже мама не смогла ни к чему придраться, ну кроме меня, конечно. Хотя мой Потапов и ее старался приструнить, он вообще буквально сдувал с меня пылинки. — Алинка-малинка, еще раз выйдешь на улицу без шубки, я тебя придушу. — Нерационально, Потапов. Ты обо мне заботишься, а потом придушишь? — Саша накидывает на меня свадебную шубку. — Госпожа Потапова, не зли меня. — Ладно, но здесь тепло, к тому же закаливание полезно для организма, я же на минуточку. — Иди сюда, — он обнимает меня сзади и прижимает к себе. — Ты такая красивая. Я раньше так мечтал повалить тебя в снег в свадебном платье и… — И? Давай сбежим от этой маленькой компании, и ты повалишь меня в снег и не только. — С ума сошла? Ты же беременная! — поворачиваюсь к Саше и удивленно на него смотрю. — Откуда ты знаешь?! — Тест видел. — Ты еще по мусорным бакам лазишь? — Только по одной мусорной корзине, и она наша. — Вообще-то, я просила тебя попридержать свой хобот. — Зачем? Все ладненько получилось, чего тебе не нравится? У нас там уже маленький Потапов живет. Классно же. Я все посчитал, в августе сына родим, это ж так здорово, тепло будет и хорошо. — Рожу тебе дочку на месяц раньше. — Сына и в августе, вот увидишь. — Ты сумасшедший, Потапов. — Ты забыла, мы в одной психушке сидели? — Ну да, точно. *** Медовый месяц мы провели с Сашей на райских Мальдивах. Без происшествий, в полной гармонии и без единой ссоры. Несмотря на все мои трудности, беременность протекала без особых проблем. Как и сказал Саша, сделали мы сына. Всю беременность Потапов остается идеальным мужем, надеюсь, после родов ничего не изменится. Терпеть мои закидоны — дорогого стоит, но мой медведь держится весьма крепко. И чем ближе время родов, тем более дёрганной я становлюсь. — Саш, что ты делаешь? — Не пугайся. Просто разговариваю с нашим сыном. — Это очень мило, но я хочу спать. — Спи, я же шепотом. — Но ты гладишь мой живот, меня это несколько будит. — Прости. Но когда появится еще такой шанс? Скоро мы родим, и ребенок больше не будет таким спокойным, будет орать по ночам, донимать нас коликами в животе, потом будут резаться зубки, потом еще всякая фигня. Я уже почти прочитал всю книгу про мелких. Даже там пишут, что это лучшее время для супругов. Ребенок как бы есть, но он еще ничего не требует. — Я бы так не сказала, вот сейчас твой сын видимо пукнул во мне и требует выпустить это наружу. И вот если бы ты спал, я бы это сделала с легкостью, но ты решил гладить мой живот. Твой сын тебе не благодарен. Он просто требует, чтобы ты лег спать и не мешал его матери. — Ты что серьезно? Я читал, что они только писают в животе. А если так, то не терпи. — Саша, это была шутка. Ребенок не делает это в животе, он терпит целых девять долгих месяцев, а потом оторвется за все неиспользованное время. — Алинка, чего ты такая противная? — Саш, ну не обижайся. Я правда спать хочу. — Ладно, ты только не терпи, если сама хочешь. — Потапов, я сказала это, чтобы ты от меня просто отстал. И не бойся, я терпеть не буду. Что мы блин вообще обсуждаем? — Жизненно-необходимые нужды. Все, больше не буду мешать. — Ты не обижаешься? — Не обижаюсь, спи, малыш. — Не обижайся, я тебя люблю. — И я тебя, — целует меня в губы и отворачивается на бок. Десять минут, двадцать минут, час… и все, сна ни в одном глазу, ну вот же Потапов! Ладно бы просто заснул, так нет же, перевернулся на спину и храпит так, как будто передо мной лежит рота жирных солдат. Легонько касаюсь Сашиного плеча, но бесперспективно. Мой муж спит сном храпящего младенца. Изо всех сил стараюсь заснуть, но ничего не получается. Снова тычу Потапова в плечо, только уже более весомо, но снова никакой реакции. Не выдерживаю и бью кулаком в многострадальную руку, но ее перехватывает Потаповская ладонь. — Если бы ты не была глубоко беременная, я бы поставил тебя в коленно-локтевую позу и так бы отхлестал, что кое-что болело бы. — Ну прости. Ты очень сильно храпел, а меня это бесит. И к тому же… — Что? — Я хочу выбрать имя для нашего сына, — Саша тут же приподнимается, садится на кровать и включает ночник. — Давай, это даже интересно. Мне нравится Григорий. — Ты в своем уме? Это Гриша вообще-то. — И что? — Ничего, это просто не обсуждается, давай дальше. — Тарас? — По жопе хлясь. — Павел? — Пашка-какашка. — Коля? — Обосрался в поле. — Борис? — В попе кипарис. А вообще Боря — помоги-ка лучше Коле. — Знаешь что, Алина-пингвина, ложись спать. — Это что, снова намек на то, что я толстая? — Нет, Алина-свинина. Это просто рифма. — Спокойной ночи, Сашка-пердуняшка. И, кстати, нашего сына будут звать Сережа. — Стоило ли спрашивать. — Ну я же должна была сделать вид, что это наше общее решение. — Действительно. *** Ровно через месяц случилось то, чего я очень боялся и ждал одновременно — родился наш Сережка. Жутко боялся за свою балаболку, но все прошло идеально, что даже меня удивило. Сколько Алинка ныла по поводу того, что врачи самые плохие пациентки и рожать ей будет тяжело, не передать словами. Но к счастью, ничего из словесного поноса бывшей Терентьевой не сбылось. На самих родах я не присутствовал, Алина строго запретила. Смотрю на своего сына и не верю, что наконец-то я отец. Слово-то какое громкое, а приятно как, словами не передать. Не знаю на кого он похож, наверное, пока просто на себя, но, надеюсь, потом будет на меня. Следующая будет дочка, вот малая будет похожа на Алинку. — Спасибо за сына, Алинка-малинка. Следующая дочка? — Конечно, и родишь ее ты. — Какая ж ты поганка все-таки. — Вот именно, куда нам дочка? В меня же пойдет. — Возможно. Но дочку я все равно хочу через пару лет. — Может быть. Беру сына из люльки и несу к нам на кровать. Щекастику всего десять дней, он получился очень спокойным ребенком, иногда меня это даже пугает и удивляет одновременно. — В кого он такой спокойный? — В меня. В детстве я была очень спокойной. — Да не дай Боже, я лучше сразу отрежу ему язык. — Ты даже не сможешь высунуть ему язык. Детям вообще очень сложно открыть рот, сначала надо… — Молчать! Лучше покорми Сережку. — Он не хочет есть. — Откуда ты знаешь? — Ребенок молчит. Точнее спал и молчал. Зачем ты вообще достал его из кроватки?! — Хочу, чтобы ты его покормила. Мне так нравится твоя новая грудь. Скорее бы ее пожамкать, она же не уменьшится потом? — Нет. Только обвиснет через несколько лет. — Все-таки я тебе отрежу язык. — Ты только обещаешь, Потапов. — Все, я несу нож. — Лучше секатор. — Договорились. ЭПИЛОГ Смотрю на свои руки и понимаю, что надо скорее брать отпуск. Просто отсидеться дома, отмокнуть, сходить в СПА и что-нибудь еще, чтобы ручки стали аки попа младенца. Кстати, о младенцах, ставлю чашку на стол и иду проверять очередную будущую маму. Все это отработано уже миллионы раз, но, когда на пороге клиники появляется кто-то из знакомых, все происходит не совсем в обычном режиме. А если эта самая знакомая еще и дочка твоего босса и по совместительству друга, то жизнь играет новыми красками, тут нужно держать ухо востро. — Стоять, — эх, не успела ретироваться от беспокойного папаши. — Как она? — всегда умиляли мужики, которые пекутся о своих девочках, будь то жена или дочка. — Как и другая вагина в твоем доме. — В смысле? — В смысле, очередная беременная в твоей семье. Но ты не беспокойся, по моим расчетам, папой ты станешь раньше, чем дедушкой. — Убью! — Я надеюсь, это ты говоришь не о дочке, а о своем будущем зяте. Теперь слушай внимательно и огорчай будущего папашу. Беременность нам удалось сохранить, но процент выкидыша очень велик. Поэтому покой ближайшие семь месяцев. Передай, что дружок твоего зятя тоже отдыхает, в штанах или в руке это он сам решит где, но точно не в твоей дочке. Сереж, не расстраивайся, все с ней будет хорошо, но при условии, что вести себя будет, как надо. — Ну какие дети, она сама еще ребенок! — Ну не скажи. Присядь, не ходи такой дерганный к ней, она и так переживает. Зато прикинь, сколько у тебя в семье будет детей. А вдруг дочка и внучка, а? — Это ты сейчас намекнула на то, что и там, и там будут девки? — Нет, просто предположила. Это же так здорово, будешь в гареме. — На кой хрен мне этот гарем? С девчонками одни проблемы, ты посмотри на них. Я поседел раньше времени только из-за них. Хоть тебе повезло, одни пацаны. — Повезло? Я вообще-то согласилась на третью беременность только, чтобы родить дочку. — На кой тебе вообще эта беременность в сорок три? — Просто по Фэн-Шую цифра четыре — число смерти, а нас четверо, поэтому мне нужен пятый член семьи и, конечно же, я хочу дочку. — Ты чокнутая. — Кто бы говорил. Сам-то зачем жену обрюхатил в сорок четыре? — Мне можно, я мужик, тем более у меня были на то свои причины. — Какие, позволь узнать? — Кое-кому приспичило сдавать на права. — И? — И я не хочу становиться вдовцом. Пока будет беременной, забудет о правах, после рождения ребенка еще забудет на пару лет, ну а там что-нибудь придумаю. — И ты меня называешь чокнутой?! Ты обрюхатил жену, чтобы она не сдавала на права! Стрельников, ты придурок. — Это рациональное и взвешенное решение, к тому же, я не против еще одного ребенка, мальчика, конечно. Вот этого женского добра мне и так хватает. И ты иди помолись, чтобы снова мальчик. — Нет. Я хочу дочку и точка. У меня даже животные мужского пола, надоело. В этот раз специально пол не узнаю, хочу иметь надежду. — Ты меня, конечно, извини, но тебе лучше остаться единственной женщиной в своей семье. Просто без обид, девочка у вас общая будет… как бы сказать… огромной. — В смысле? — В прямом. Пацаны у тебя в Потапова — огромные, у них плечи больше, чем у качка подростка. Вот и представь какая родится девочка? — Огромная кобыла? — Вот именно. — Какой же ты гад, Стрельников! Всю малину мне испортил. Дочь кобыла… — Ну ладно, не нервничай, тебе нельзя. Ты когда в декрет, кстати? — Еще не скоро. Через четыре месяца. Кстати, я скоро в отпуск на две недели. Мне надо, организм очень требует море. — Ну раз требует — шуруй. — Пойдем к будущей маме. Только, пожалуйста, закрой рот и сделай добродушный вид. — Я постараюсь. *** Выхожу на улицу и сажусь в машину. Последний месяц с работы меня забирает исключительно Потапов, чему я несказанно рада. Мой большой, нет, огромный муж, по-прежнему контролирует все в моей жизни, кстати, если уж быть честной, о третьей беременности больше всего мечтал именно он. Ну мечтает он, конечно, не о самой беременности, а о дочке. Черт, как вспомню так вздрогну — дочь кобыла… — Стой, давай заедем в детский мир, — Потапов останавливается, но косится на меня недружелюбно. — Зачем, это плохая примета. Не буду я ничего раньше времени покупать. — Потапов, это не для нашего будущего ребенка. — А для кого? В гости я тоже не пойду, задрали уже все. — Ты помнишь, что будет через две недели? — Будем купаться в чистейшей морской водичке и загорать на солнышке. — А с кем будут Сережа с Даней? — С твоими родителями. Точнее с твоей мамой. Твою мать… Бедные мои дети. — И? — Конечно, пошли покупать подарки, надо же как-то подсластить их десятидневное существование в аду. — Не преувеличивай. Она не так уж и плоха. — В прошлый раз Данька отходил от нее месяц. — Зато сейчас она может начать подготавливать его к школе, и нам будет легче. — Твоя правда. Закупились мы на славу. Даже распределили, когда дарить те самые подарки. Если Сережа к визиту бабушки с дедушкой привык, то Данька пока нет. Нет, он у нас не плакса, но все-таки я считаю его еще маленьким. Вот и сейчас зачем-то заранее его подкупаю подарком. — Класс, мама, спасибо. — Ты же поделишься с Сережей? — Поделюсь, — Данька берет новую игрушку и начинает играть. — Я просил тебя не сюсюкаться с ним? — шепчет мне на ухо Потапов. — Ну что такого? Скоро он останется со злобной королевой. На самом деле Потапов лукавит. При мне он, конечно, старается быть строгим отцом и все такое, только вот с Данькой он так же иногда сюсюкается, правда, когда меня нет рядом, но проблема в том, что я в это время рядом, просто подслушиваю и подсматриваю. Нет, наши дети не избалованы, но так уж получилось, что младшенького мне постоянно хочется тискать, может, проблема в том, что ему только пять. Не знаю, но в любом случае годик пожамкать его еще можно. — Все, Даня, живо чистить зубы и в кровать. Через десять минут проверю, -грозным голосом произносит Потапов. — Ну, папа, еще рано. — Остается девять минут, — Данька нехотя уходит, а Саша ведет меня в спальню. — А зачем ты меня ведешь в спальню? — Потому что сейчас десять часов, я хочу понежиться в кровати, ну и, конечно, пока позволяет живот… — Потешить свой хобот? — Что-то типа того. — Сашенька, нам еще рано идти в спальню. — С чего бы это? — А ты еще зубы не почистил. — Мне секатор уже нести? — Сначала возьми меня на ручки, сделай мне массаж, займись со мной сексом, а потом можешь нести секатор. — Мне потом уже не захочется его нести. — Вот именно. — Ладно, на ручки так на ручки. Мой заботливый муж берет меня на руки, несет наверх в спальню и закрывает дверь. Опускает мое почти изящное тело на кровать и в считанные секунды снимает с себя одежду. Начинает развязывать полы моего халата, а я тут же одергиваю его руку. — Ты чего? — А поговорить? — Давай после. — Нет, до. У меня серьезный разговор и вообще я очень опечалена, — Потапов тут же напрягается и садится на кровать. — Что-то с ребенком? — Да. Точнее нет, в общем… Я тут поговорила со Стрельниковым, и он меня навел на мысль, что нам не нужна дочка. — В смысле? — Надо, чтобы снова был мальчик, просто если будет девочка, то она будет похожа на тебя, то есть двухметровая плечистая кобыла. — Кобыла?! — Ну сам подумай, мальчики у нас крупные в тебя, а если будет такая дочка? Да ее же засмеют! Кому она такая будет нужна? — Во-первых, она может пойти в тебя. А даже если в меня, ничего страшного. Подумаешь, большие плечи? Отдадим ее в пловчихи или теннисистки. Станет знаменитой. — Знаменитой кобылой? — Знаменитой пловчихой! Убью твоего дружка! — Ладно, ладно, может, она действительно пойдет в меня, миниатюрная красавица шатенка? — Конечно, в тебя. Да, моя малышка? — Саша наклоняется и гладит мой пока еще маленький живот. — Ну, еще же остается шанс, что будет мальчик? — Нет, у нас будет дочка. — Ты не можешь знать наверняка, на Даньку ты тоже говорил дочка. — Поэтому я исправил свою ошибку и узнал наверняка у твоего врача. — Ну ты и свинья! — От Алины-свинины и слышу. — Ну, Саша! — Смирись, Алинка-малинка, у нас будет лапочка дочка. С маленькими плечами, красивым личиком и покладистым характером. — Ладно, договорились. Потапов… — Ммм… — Ты зубы все-таки не почистил. — Ну все, я несу секатор. P.S. Про дочку наших героев будет отдельная история:) А пока повзрослевшую дочу и ее суженого мы можем встретить в романе "Удиви меня". БОНУС Кусок бекона тупо застревает в горле, когда я ощущаю, как на меня смотрит любимая теща. А уж, когда я отрезаю кусок от сосиски и подношу его ко рту, стерва не выдерживает. – Саша, а ты знаешь, сколько холестерина в желтке, беконе и сосисках? Ты хочешь оставить мою дочь вдовой? – Вам на радость? Нет уж, и не надейтесь. Ешьте овсянку и не болтайте, а то еще ненароком подавитесь. – Саша, – тут же получаю тычок в плечо от Алины. – Мам, не приставай. Сами разберемся, что поесть. – Да просто Мария, как вас забыл по батюшке, тоже хочет навернуть бекона с сосисками, но приходится мучиться овсянкой на воде. Зависть – разрушающее чувство, дорогая теща. Поешьте от души не только на праздник. – Да ты весь в бляшках поди. Куда тебе бекон? – В рот. А вам надо его закрыть и есть молча. Еще несколько минут я терплю эту наглую бабку за столом. Демонстративно отправляю в рот пирог с абрикосом и на этом моменте она выдерживает и встает из-за стола. – А еще спрашиваешь в кого Сережа. Да в тебя. Тоже не фильтрует речь рядом с мамой. Нельзя просто промолчать? – высказывает с недовольством Алина. – Можно, но не нужно. Мой дом – мои правила. Если ей не нравится, пусть чешет в свою квартиру. На черта она здесь ошивается? – Она плохо себя чувствует. – Алин, она симулирует. – Нет. Она аггравирует. – Чего? – Преувеличивает имеющиеся симптомы. – Не вижу разницы. Она вполне себе живая бабка. – Саш, ну она старенькая. Ей надо уступить. – Я тоже уже старый и что? – Все, не буянь. А бекона правда много. Зачем тебе был пятый ломтик? – Потому что кто-то мне талдычил, что четыре – число смерти. От того и пять. – Можно было остановиться на трех. – Можно было, но я хочу пять. Жить как твоя мать до ста лет на овсянке я не собираюсь. Живем один раз. Сколько положено, столько и будет. – А не ты ли говорил, что хочешь дождаться внуков? – Дождешься тут, бляха муха. И до моих ста лет не разродятся. Ну ладно Алиска, куда в ее годы рожать? Даня тоже еще куда ни шло, но старший-то откуда такой взялся? Говорил я тебе, не надо было называть ребенка Сергей. Вот концовочка-то его и вышла соответствующая. – Господи, Саша. Сколько раз тебе сказать, что Сережа натурал? – Да хоть двести. Пока не увижу рядом с ним хоть какую-нибудь девушку, не поверю. – Слушай, когда мы с тобой встретились, мне было больше, чем Сереже. Тебе и подавно. У него еще есть как минимум год для того, чтобы сравняться со мной. Чего ты переживаешь? – Да действительно, чего мне переживать, когда ни у одного из троих детей не устроена личная жизнь. – Это проблема большинства родителей. Смысл на этом зацикливаться? – Большинства? Да что-то твой дружочек Стрельников уже имеет трех внуков и еще один на подходе. – Ну так там дочери рожают. Но, если тебе станет легче, напророчу: мне кажется, скоро мы станем бабушкой и дедушкой. – Даня? – Не думаю. Он только трахает все, что движется. Слава Богу, с умом. Внучку или внука нам подарит Алиса. – Ты белены объелась? Она вообще-то девочка. – Хоть она и молчит, но думаю, уже нет. – Кто? – Саш, ну ты слепой, что ли? Кто недавно вернулся? Епрст, только не поваренок… – Только не говори, что это потаскун Стрельников. – Говорю. – Только этого не хватало. Неужели нормального парня не могла найти?! – А Дима очень даже нормальный. Из бабников, кстати, выходят лучшие мужья. И я даже очень рада, что наши семьи породнятся. – Надеюсь, что тебе померещилось. – У меня хорошее зрение. Кстати, тебе что-нибудь хорошее снилось? Сегодня ночь была особая. Говорят, сны сбываются. – Ну, спасибо. Мне приснился кошмар: Сережа женился. – И что кошмарного? Ты же об этом мечтаешь. – Я хочу увидеть рядом с ним девушку. И желательно, чтобы женился он на ней, пусть даже на страшненькой, а не на мужике, как в моем сне. – Господи, Саша, бедняжка мой. Ты поэтому был такой потный, когда проснулся? Забудь эту каку. Фу, фу. Да и сколько раз тебе говорить, что наш сын не по мальчикам? Он одинаково не любит оба пола. – Вот утешила, так утешила. Где мы так опростоволосились? – Нигде. Просто он карьерист. Смирись. Пока не станет хотя бы заведующим, ни о каком браке точно речи не пойдет. Ну ладно, а хорошее-то что-нибудь приснилось? – Да. Теща умерла, – с удовольствием произношу я, отпивая кофе. – Прекрати. – Не собираюсь. Эта карга меня бесит. Ты в туалет после нее заходила? Она не смывает за собой из-за экономии. Ночью зашел на кухню, а она сидит за столом и попивает воду. – Ну а здесь-то, что не так? – Света при этом не было. Я как включил, так чуть не обделался от страха. Экономит, но при этом пьет по пять литров воды. Ничего не хочешь мне сказать? – А не надо жрать по ночам, Саша, тогда и не обделаешься. – Ты меня вообще слышишь? Я попить хотел, а не жрать. – Ага-угу. Я не могу ее выгнать, пока она болеет. – Господи, где она болеет? Вообще знаешь что, столько жить неприлично, тебе не кажется? С меня уже самого порох сыпется, а с нее все никак. В твоем роду были долгожители? – Нет. На маме началось. – Хорошо бы на тебе продолжилось. – Ммм… это так мило. – Ты хотела сказать, я милый? – Ага, – переводит взгляд на салфетку с таблетками. – Ах ты, паскуда такая. – Что опять? – Ты опять не выпил ночные таблетки, вот что! – Забыл. – А на кухню пожрать ночью сходить не забыл. – Я пить шел. – Быстро принимай сейчас. – Они же ночные. Да и какая уже разница? У меня нормальный холестерин, сахар и давление. – Это потому что я даю тебе таблетки. Вот как можно оставить тебя одного хотя бы на день? – А зачем меня оставлять хоть на день? – Мама попросила съездить с ней в санаторий. Она боится одна. – И все-таки сны сбываются. – Причем тут сон? – При том, что сегодня я случайно столкну ее с лестницы. – Прекрати. – Не прекращу. Или я еду с тобой в санаторий или ты никуда не едешь. – Вы опять будете ругаться. – Я сказал. Это не обсуждается. И номера отдельные. – Ладно. *** Единственное с чем нам повезло: так это с погодой. Сентябрь выдался аномально теплым. На этом плюсы заканчиваются. Там, где эти двое вместе – покоя нет. Если не сцепятся – это будет невероятной удачей. Хотя, вероятнее всего, Потапов просто утопит мою мать в бассейне. Так и вижу, как он хочет опустить ее голову под воду. Скорее всего, его останавливает только наличие свидетелей в бассейне и инструктор. Наконец, занятие заканчивается, и мы выбираемся из бассейна. – Мария, под вами песок уже сыпется. Вам бы, голубушка, дома сидеть. Желательно, в своей квартире. А не на процедуры ходить. – Не переживай, раньше тебя не умру. – Типун вам на язык. Нет, десять типунов. Начинается, блин! – А вы знаете, что типун – это небольшой бугорок на кончике языка у птиц, который помогает им склевывать пищу. Разрастание такого бугорка может быть признаком болезни, – с умным видом произношу я, помогая маме надевать халат. – Ой, Алина, ты как что-нибудь ляпнешь, – ворчливо произносит мама. – Лучше ляпать мне, чем вам собачиться. – Да просто не надо было брать его в санаторий с нами. Что у нас там дальше, в час дня ароматерапия? – У вас, дорогая теща, да, а у нас с Алиной другие планы. – Какие еще планы? – действительно, какие? – Тут прекрасный лес. Мы пойдём собирать грибы. – Какие еще грибы? Где вы их жарить собрались? – Конечно же, мухоморы. Для вас. Жарить их не надо, сделаем из них настойку. Очень полезная. – Алина! Тебе вообще не стыдно? Он открыто говорит, что хочет меня отравить, а ты стоишь и молчишь? – Почему отравить? Настойка из мухоморов – это очень полезная штука. Дело в дозировке. В них знаешь сколько всего содержится. Например, мускарин, мускаруфин. И внутрь можно принимать, и втирать, например, в больные суставы. – Я иду в лес с вами. – Мария, как вас там по батюшке, у вас больная спина и ноги. Вам лес противопоказан. – Алина? – мама переводит на меня взгляд. – Да, мам, мы одни соберем грибы и вернемся после обеда. Если не хочешь, то не ходи без нас на процедуры. Но пообедать спускайся. Все, мамочка, грибы сами себя не соберут. Хватаю Сашу за руку и чуть ли не подплясывая веду в номер. – И куда мы на самом деле направимся? Отлежимся здесь? – В лес, – как ни в чем не бывало бросает Потапов. – Устроим себе пикничок. Я все уже прикупил. – Типа романтика по-стариковски? А шампанское будет? – Ну какое шампанское? Чтобы меня от него пучило, а ты мучилась отрыжкой? – Вот умеешь ты всю романтику испортить. – Это ты зря. Тут реально набор романтичный. И внутри тебя ждет кольцо. – Серьезно? – А то. Саша достает большую корзину, открывает ее и демонстрирует мне две бутылки вина, упаковку пармезана, мясную нарезку, кольцо колбасы и багет. – Да ты реально романтик. Только сладенького не хватает. – Обижаешь. Это все в пакете вместе с пледом. – Стоп. А где обещанное кольцо? – И ты говоришь, что у тебя хорошее зрение, когда не видишь кольцо домашней подкопчённой колбасы? – Вот знаешь, наши сыновья все же похожи на тебя. – Ну, разве что только красотой. – Не только. Хитрожопость у вас общая. – Так себе комплимент. Собирайся, женщина. Поиск подходящего места затянулся на целый час. В нашем возрасте столько ходить по лесу – чревато наутро больными ногами и поясницей. Однако, упертому Потапову это не объяснить. – Кажется, мы тут не одни, – указываю взглядом на палатку, рядом с которой стоит мангал. – Конечно, не только я хитрожопый и выбираю хорошее место. Еще немного пройдемся и там такой вид откроется на озеро, охренеешь. – А вот у них шампанское, между прочим. – Зато нас не будет пучить. За мной. – А знаешь, что я сейчас вспомнила? – Знаю. Чур в этот раз, если увидим собаку, на дерево не залезай. Я тебя уже поймать не смогу, спина не та. – А ты думаешь, я на него залезу? Ха. – Зная твою любовь к деревьям, думаю, что сможешь, Алинка-дендрофилка. – Нет, дорогой. Увы, не смогу. Долго мы еще будем идти? Я устала. – Еще немного. К счастью, не соврал. Пару минут и перед нами открывается прекрасное место. И все-таки я испытываю стойкое ощущение дежавю, когда Саша подводит меня к краю, где перед нами открывается красивый вид на озеро. – Лепота. Можем даже искупаться, – предлагаю я. – Можно даже голышом. – Давай не будем пугать нашими голыми телами птиц. – А давай будем. Сначала искупаемся голышом, а потом вино с колбасой. – Ну давай. – Извините, а вы не могли бы раздеться в другом месте. Я могла бы подумать, что у меня слуховая галлюцинация, но, чтобы нам обоим показалось – нет. Синхронно переводим взгляд назад. А затем выше. На дереве, причем на приличной высоте, находится… девушка. Почти голая. Как когда-то я, в трусах и без лифчика. Чувство дежавю еще никогда не было настолько ярким. – Э-э-э, девушка, может, вам помощь нужна? – первым не выдерживает Потапов. – Нет, спасибо. Я надеюсь, я ее и так скоро получу. – Вы боитесь слезть с дерева? – осторожно интересуюсь, уже зная ответ. – Очень. – А помощи вы какой ждете? – Жду пока придет мой мч с лестницей. – МЧС ждете? – скептически интересуется Саша. – Мч, глухня, – толкаю его в бок. – Это что еще такое? – Молодой человек. – Господи, понапридумывают названий. – Ой, молчи. Девушка, – вновь перевожу взгляд на дерево. – А где он лестницу возьмет? – Я послала его в ближайший дом на горе. Он скоро должен вернуться. – И как давно вы на дереве? – Кажется, пару суток. А на деле минут пятнадцать. Но все гуд. Люблю смотреть на всех свысока. В смысле, деревья люблю. – Девушка, – не унимаюсь я. – А вы уверены, что ваш парень вас не кинул? – Нет. Он, конечно, та еще скотина, но не полный мудак. Он вернется. Не волнуйтесь. Идите куда-нибудь правее или левее. Но не голышом. О, а вот и он. Не знаю, кто больше обалдел «та еще скотина, но не полный мудак» или мы с Сашей. Но, судя по тому, что у нашего сына глазные яблоки хотят вылезти из орбиты, все же он больше. – Вы что тут делаете? – первый не выдерживает Сережа. – И тебе привет, сыночка. А мы в санаторий приехали. Вот по лесу гуляем, вино будем сейчас пить. – Матерь Божья, не гей! – чуть ли не хлопая в ладоши, радостно произносит Потапов. – Саша! – в очередной раз толкаю его в бок. – Капец, – синхронно переводим взгляд на дерево. – Где, блин, лестница? – Дом закрыт. Стало быть, хрен, а не лестница. Давай отцепляйся от дерева и прыгай. Я тебя поймаю. – Нет! Не могу! – чуть ли не плача произносит девчонка, кажется, еще крепче вжимаясь в дерево. – Эля, мать твою. Прыгай! Сказал, поймаю, значит, поймаю. Не бойся. – Ты так же говорил про насекомых, когда ставил палатку. А в итоге у меня кто-то оказался в трусах. Ты так же говорил, что здесь нет людей, а я полуголая перед твоими родителями. Я тебя убью. – Ты сначала с дерева слезь. Прыгай! – Девушка, сто лет назад я была в таком же, как вы положении. Примерно на такой же высоте без лифчика и в рваных трусах, когда убегала от собаки. У вас хоть трусы без дырок. Не переживайте. Вы главное прыгайте не как я в позе звезды. А то спину Сереже повредите. А мы отвернемся и смотреть не будем. Все нормально. – Да прям щас я отвернусь, – возмущенно произносит Саша. – Ну уж нет, я ему не доверяю. Специально возьмёт сейчас и не поймает ее, чтобы нас не знакомить. – Дурдом! – зло бросает Сережа. – Мама, хоть ты отверни его. – Все, все, не переживай. Саша, – хватаю за руку Потапова и притягиваю его к себе. У меня обзор отличный, в отличие от Саши, который теперь повернут к дереву спиной. Судя по тому, как собралась прыгать девчонка, навредить она хочет не только Сережиной спине, но и голове. – В коре дерева живет, так называемый, короед-волосевик. Он поедает не только кору, но и волосы. Въедается в волосяные луковицы, – вот же звездобол. – Если не прыгнешь в ближайшее время, со временем останешься лысой. Раз, два, три, четыре… на пять девчонка прыгает аккурат как я тридцать один год назад. К счастью, все целы. И о чудо, наш сын догадывается снять с себя футболку и передать девушке. – Теперь можешь повернуться, – разрешаю Саше, когда девчонка оказывается одетой. – Ну что ж, теперь за знакомство можно и шампанского. И похрен на газы! – радостно произносит Потапов, потирая руки. Конец