— А вот это ты зря. Идиотизм — это самая глубокая степень олигофрении. Лучше скажи, что я страдаю дебилизмом, вот это самая слабая степень умственной отсталости. Мне она больше подходит, хотя…

— Просто дура подойдет?

— Подойдет, если ты просто козел.

— Тогда остановимся на наших паспортных именах, — Саша наклоняется ко мне и проводит пальцами по скуле. — В одной статье я читал, что скрытая мечта всех женщин — это быть привязанной к кровати, а потом долгий изощренный жесткий секс, что-то на грани изнасилования. Ты как к этому относишься?

— Ну, как тебе сказать, я вряд ли среди этих женщин. Это же все типа внезапно, мало ли какие на мне трусы, чистая ли я, а еще руки, от веревок потом следы остаются, а у меня нежная кожа. Да и вот захочу я в туалет и дальше что, под себя, что ли, ходить? Фу, лежать в собственной луже. Я помню, что ты отрежешь мне язык, но так я реально умру. Судя по деревьям за окном и пению птиц, мы загородом, а скорая приедет не скоро. Ты бы мог меня отвезти в больницу после обрезания моего языка сам, но тогда начнутся вопросы и тебя обвинят в этом преступлении.

— Ты удивишься, Алиночка, но я скучал по твоему словесному поносу.

— Если ты так скучал, чего раньше не сказал?

— А ты?

— Это что за детский сад? Я девочка, а ты мужик. Ты должен извиняться и ползать в ногах.

— А ты нанимать пидараса и заказывать компанию «умри, но помирись»? Ты уверена, что не страдаешь дебилизмом?

— Я хотя бы наняла этого самого пидараса, чтобы что-то сделать, а ты что? Один раз приперся в кафе, схватил за руку и как абориген завалил в машину? Так кто из нас страдает дебильностью?

— Ты права. Оба. Но так у нас диалога не получится. Учти, пока все не обговорим, руки я тебе не развяжу.

— Нет, Саша. С прискорбием сообщаю, что я не выдержу. Мне нужно освободить свой везика уринария от соломенно-прозрачной жидкости.

— Чего?!

— Мне нужно пописать, Саша. Прости, что тебе приходится узнавать такую постыдную тайну, но я из тех ужасных женщин, которые ходят в туалет и не только мочиться.

— Ну как так, Терентьева? Потерпеть полчаса не можешь?

— Почему пол? Сначала разговоры, а потом примирительный секс, разве нет? В полчаса не уложимся, так что развязывай мне руки, потом можешь снова привязать.

— Нет, ты точно чокнутая.

Саша развязывает мне руки, и я грациозно встаю с кровати. Ну как грациозно, как могу.

— Алина, ванная прямо, а не там, куда ты пошла.

— Я туда и шла.

— У тебя точно косоглазие.

Захожу в ванную, быстро делаю свои дела и заглядываю в зеркало. В принципе не все так плохо, жаль, правда, что глаза не подкрашены. Но сорочка симпатичная, трусы благо тоже в норме. Зубы! Точно. Новой щетки у Потапова не оказалось, пришлось в ход пустить палец и запить все ополаскивателем. Поправляю волосы на одну сторону и томно открываю рот. Нет, в зеркале на меня смотрит реально дебилка. Открытый рот не для меня.

— У тебя там понос? Чего так долго?

— Нет, месячные начались. Живот болит и домой надо, — выхожу из ванной и смотрю на Потапова, который прямо белеет от расстройства. — Саша, я пошутила. А вообще я тебе только для секса значит нужна?

— Заметь, об этом говорила только ты. Иди сюда, — Саша берет меня за руку и ведет в спальню.

— Кстати, мне нравится интерьер спальни и ванная комната тоже ничего, не то, что твоя квартира. Ты снял этот дом?

— Нет. Купил. Неделю назад здесь закончил ремонт.

— Ясно.

— Что тебе ясно?

— Значит меня все-таки в планах о женитьбе не было, раз сделал все сам.

— Железная тупая женская логика. Сядь на кровать.

— Только после тебя.

— Сейчас ты ведешь себя реально как ребенок. Не перебарщивай. Знаешь во что не должна вмешиваться женщина?

— Во что?

— Во все. А если серьезно, то почти во все. Иди сюда, — Саша тянет руку, и я присаживаюсь рядом с ним. — Если бы я тебе сказал, что собираюсь купить дом в пятидесяти километрах от города, то было бы примерно так «Потапов, я не собираюсь жить загородом, у меня работа и стоять в утренних пробках два часа я не намерена» и это только начало, остальное можно не продолжать.

— Не умничай.

— Ты тоже. Я сделал этот дом полностью по-твоему вкусу — светлые тона, большие панорамные окна, кухня с огромной стойкой. Все, как ты когда-то говорила.

— Я хочу посмотреть!

— Позже.

— Ладно, ты прав, я действительно дура. Причем во многом, но ты тоже не далеко от меня отошел.

— Недалеко. Поговорим серьезно?

— Начинай.

ГЛАВА 18

— Саша, ты это слышишь?

— Это Венц скребется в дверь.

— Так открой, я соскучилась по белому мишке.