Надо с полицией дело форсировать. Когда всё успевать?

С этими мыслями я направился к порту. Торговцев, то есть пузатых самоходных коммерческих судов стояло целых шесть, дельфины не показывали свои спины, хотя атаман говорил, что посмотреть на них под вечер ходит добрая половина поселения.

При мыслях о дельфинах я вспомнил про старика, которых ходил и разнюхивал про экзотических животных и настроение мгновенно испортилось. Не нравился мне старик.

Вспомнив о нём, я почти сразу же его заметил. Пока что Николай — это всё-таки пока ещё маленькая деревня. Он был на берегу, ходил вразвалочку, ведя разговор с одним из торговцев.

Остановившись вдалеке, достал мобилет и набрал полковника Шпренгера.

— Добрый день, Яков Лаврович!

— И тебе не хворать, Аркадий. Как там твоя война продвигается?

— Набираю силы для очистки долин от врага.

— Сообщаю тебе, что англичане перебрасывают две роты гренадёров.

— Вот пидрилы! Ладно, двести штыков — это не миллион, справимся. А скажите, Вы когда-нибудь слышали про профессора Никосия Гекторовича Крюзова?

— Какого профессора? С чего бы тебе профессорами интересоваться?

— Да появился тут в моём городе один старик, странный. Говорит, что учёный. Я во всех чужаках шпионов английских подозреваю.

— Твой город — это который?

— В каганате.

— Ну, мне о наших агентах никто не сообщал. Запишу, проверю.

Пока я отвлёкся, упоминаемый старик пропал с глаз и по ходу разговора я не мог понять, куда он делся.

— А как у дяди Миши дела?

— Они отошли в безопасные леса, так что за него и своего дражайшего монарха не переживай.

— Не буду.

В какой-то момент мне неосознанно захотелось обернуться, что я (поскольку интуиции своей доверяю) и сделал, и моментально столкнулся нос к носу с этим странным немолодым человеком, возле которого стояло трое рослых и несомненно, магически заряженных парня.

— Вы знаете, что делать, братья! — с грустью произнёс старик.

Я открыл, было рот, чтобы спросить, что они там намерены делать и что это вообще за младшие научные сотрудники, но не успел.

Один из парней поднял руки, в воздухе сверкнуло. Мою голову пробило множеством мелких молний, во всяком случае именно так я всё это увидел, а тело пронзила боль. Ноги подкосились и последнее, что увидел — это упавший рядом мобилет, из которого на пределе слышимости звучал голос Шпренгера:

— Ар… дий… Что… чилось?

Голова болела просто нестерпимо, как после жесточайшего перепоя в прежней жизни. Преодолевая боль, немного разлепил глаза. Хотелось рычать, но горло болезненно сжало.

Я лежал на боку, с руками, убранными за спину. Под голову любовно подложен колючий дерюжный мешок, да ещё и не совсем чистый, судя по лёгкому чувству пыли в носу.

Над головой был потолок или какая-то плоскость, которая мерно раскачивалась, усиливая и без того неприятные ощущения. Созерцая её какое-то время, пришёл к выводу, что это покачивается не потолок, а всё помещение.

В полутьме помещения не наблюдалось никого постороннего. Я кашлянул, ожидая реакции на свой звук, но мне никто не ответил. Если прислушаться, то слышен мерный гул.

Кисти рук сейчас за спиной, и они безбожно затекли, я подёргал руками и понял, что они скованы чем-то вроде верёвки или наручниками на запястьях. Игнорируя головную боль, подвигал плечами, руками, размял шею. Ноги на лодыжках связаны. А так — фиксирующих приспособлений вроде как нет.

Ладно. Очевидно, что я в плену или под арестом (на практике никакой разницы нет).

Шило не прощупывается, как и кольт. Ну, ремень снять забыли, а в нём у меня есть ещё ножичек, от которого, впрочем, сейчас мало толку. Руки-то сзади. Эх, были бы отмычки… Впрочем, я не умею пользоваться таковыми, как-то без надобности было.

На ногах туфли, я разулся, зацепив одной ногой о другую, обувь с грохотом упала на пол и вращательными движениями размял стопы.

Молодость — это круто. Молодое тело является гибким без всякой физкультуры. По мере взросления это свойство постепенно уходит, если, конечно не делать регулярные тренировки. В моей молодости в прошлом мире были популярны фильмы про кунг-фу, про Брюса Ли и шпионов.

Среди прочего там было показано много приёмов, которые я не был бы в силах повторить, но было кое-что не из единоборств доступное, хотя ни разу и не пригодилось.

Я поджал к подбородку колени свернувшись в «колобка» и выдохнул, одновременно протаскивая под стопами свои спутанные запястья таким образом, что мои руки оказались не за спиной, а направленными передо мной. Получилось. Руки уже не за спиной! В кино так делали детективы и шпионы, довелось и мне.

Согнул руки в локтях, посмотрел на запястья, скованные наручниками. К пережатым ранее кистям тут же хлынул поток крови по сосудам, от чего мне немедленно стало больно так, что на глазах сами собой выступили слёзы.