Делла, отплевываясь от щепок, встала.

– Держи.

Наклонившись, Стэн взял с ладони болт, как белка – орешек. Делла проводила взглядом его руку, покрытую прозрачной древесной пылью.

– А почему клевер?

– Что? – впал в ступор от смены темы Стэн.

– Я про татушку на запястье. Почему именно клевер?

– Дурак потому что, - задвинув в разъем болт, Стэн начал ввинчивать его ровными плавными движениями, чем-то напоминающими петтинг. – В десятом классе решили с пацанами татухи набить. Подростковый протест, все дела. Майки орла наколол на плече, моей храбрости только на четырехлистник хватило, а Билли вообще передумал. Правило сделал, между прочим. Но я тоже дешево отделался – потому что майков орел больше всего походил на беременную чайку с итальянским профилем.

– Многохромный четырехлистинк размером с ноготь. В десятом классе, - фыркнула Делла. – Охуеть ты протестная натура.

– Эй, леди, полегче! Я еще и уши проколол! – оскорбился Стэн, загоняя в дерево последний болт. – Я охрененно крутой чувак был!

– Да и сейчас ничего. Неплохо сохранился для своего возраста, - ухмыльнулась Делла, и Стэн швырнул в нее стружку. – Татухи больно бить?

– Смотря где. Но вообще-то да, неприятно. А тебе зачем?

– Да так. Думаю: может, шрамы на ребрах чем-нибудь красивым забить? А то хожу, как женская версия Франкенштейна.

– Долбанулась?
– поморщившись, Стэн уселся на подоконник и потер кулаком спину. – Ох, мать твою… Болит, сука.

– Почему долбанулась?

– Потому что нечего там забивать. Белые полосы и немного рельефа – через год само рассосется.

– Ты еще скажи, что тебе так больше нравится.

– И скажу! – спрыгнув на пол, Стэн подхватил Деллу на руки и посадил на согретое место. – Очень даже нравится.

Задрав футболку, он погладил тонкие белесые рубцы кончиками пальцев. Делла вздрогнула. Коротко ухмыльнувшись, Стэн наклонился и повторил маршрут кончиком языка.

– Так ты стигматофил? – Делла обхватила Стэна ногами за талию.

– Без понятия. Как называются люди, которые трахаются на подоконниках?

– Паттерсоны, - Делла подтянула Стэна поближе, прижавшись промежностью к бедрам. – Снимай, - она потянула присыпанную стружками футболку, и Стэн, пригнувшись, выскользнул из нее, горячий, жесткий и гибкий, как согретая солнцем плеть. Делла толкнула его пяткам на себя, ощущая, как стремительно твердеет под мягкой трикотажной тканью член.

– Как хорошо, что ты не носишь в доме эти ебучие жесткие джинсы, - она поерзала, притираясь поближе, качнулась вперед-назад, и Стэн тихо рыкнул, прикусив ее за шею. Упершись пятками в широкую резинку, Делла сдвинула ноги вниз, стаскивая со Стэна спортивные штаны. Возбужденный член уперся ей в бедро, пачкая кожу горячей липкой смазкой.

– Пошли на кровать, - низким, бархатным голосом выдохнул Стэн, накрывая грудь Деллы рукой. Зрачки у него расширились, затопив чернотой прозрачную голубую радужку, рот приоткрылся. Быстрым движением Стэн облизал губы, и Делла завороженно проследила за кончиком розового языка. – Пошли…

Делла снова качнулась, проехавшись промежностью по члену, и лизнула Стэна в шею, собирая языком соль и древесную пыль. Рот наполнился прозрачной хвойной горечью.

Стэн судорожно вскинул бедра навстречу, стиснул пальцами сосок – сильно, почти до боли.

– Делл, ну не здесь же…

– Что, зассал?

– Кто, я?! – вскинулся Стэн. – Я зассал?

– Ну не я же. Я ведь никуда не бегу.

– Это кто тут бежит!

Ухватив Деллу за бедра, Стэн приподнял ее, сдернул трусы и вставил. Делла застыла на секунду, наслаждаясь ощущением наполненности, сжала мышцы, и Стэн тихо, гортанно зарычал. Он стоял перед ней со спущенными до щиколоток штанами, широко расставив ноги и упираясь руками в раму. Стэн был неподвижен, но синяя жилка на шее билась так, словно он марафон пробежал.

– Нас все видят, - прошептала ему на ухо Делла. – Любой прохожий поднимет глаза и поймет, чем мы сейчас занимаемся.

– Плевать, - выдохнул Стэн, медленно толкаясь вперед. – Господи, как же мне сейчас плевать…

Он двигался, погружаясь и выходя до головки с расчетливой, мучительной неторопливостью, чувство предельной, восхитительно правильной наполненности сменялось голодной пустотой, и эти качели сводили с ума.

– Стэн, мать твою, ну что ты делаешь! – Делла уперлась ладонями в подоконник, подаваясь на самый край, и сцепила ноги в захват в бесплодной попытке зафиксировать поганца.

– А что я делаю? – невинно округлил глаза Стэн, вминая пальцы ей в бедра. – Что-то не так?

– Стэн! – взвыла Делла и цапнула его за мочку, поглаживая языком рельеф проколота. Стэн издал низкий, вибрирующий горловой звук, рванул ее на себя и вогнал до конца.

– Так?

– Да… Так.

Обхватив Стэна за шею, Делла прижалась к его груди так плотно, будто хотела влезть под кожу. Они раскачивались в ритме прибоя, и Деллу смывало, уносило все дальше и дальше, к пылающему закатанному солнцу. На подоконник запрыгнула Мелочь и боднула Деллу головой в бок.