Дано: неуязвимый сукин сын. Как прикончить неуязвимого сукина сына? Думай, Стэн, думай.

— Мистер… простите, как я могу к вам обращаться? Благодарю, мистер Паттерсон. Видите ли, боюсь, тут возникло некоторое недопонимание. Я не делаю ничего плохого. Наоборот, я хочу все исправить. Магия — это источник величайших возможностей. Думаю, мне не нужно вам ничего объяснять — вы же работаете в департаменте, сами все видели. Маги не умирают от гепатита и лейкемии, восстанавливаются после травм, которые убили бы обычного человека. У вас в семье кто-нибудь умирал?

— Да. Мать, от рака.

— Вот! Если бы маги не прятались, если бы силу использовали вне ограниченного круга людей, ваша мать была бы жива. Разве сложившаяся ситуация справедлива?

— Нет. Не справедлива, — согласился Стэн. Сейчас он согласился бы даже с тем, что небо зеленое, а в Гудзоне вместо воды пиво течет.

— Маги не могут узурпировать силу, которая способна изменить мир.

Вот только маги не узурпируют силу. Их всего восемьсот тысяч на восемь миллиардов людей. А значит, на одного мага придется несколько миллионов пациентов.

Если бы Скрытый город перестал прятаться… мама стала бы одной из безграничного океана людей — то есть, никем.

Стэн разговаривал об этом с Деллой. И Делле он верил больше, чем текучему негативу уебка.

— Согласен. Маги не должны узурпировать, — Стэн вытянул шею в попытке отыскать Деллу. Она наверняка очнулась. Это же просто удар, ничего страшного. Очнулась и отползла в сторону, все хорошо. Все в порядке. Надо только что-то придумать. Убрать этого гандона к хуям собачьим — и все будет хорошо. — Я тоже думал об этом. Да. Ты прав.

— Ты врешь, — странное прерывистое жужжание являлось, вероятно, смехом. — Но это неважно. Потому что я действительно прав. Магия должна принадлежать всем. Не жалкие огрызки знаний и практик, которыми оперируют зашоренные, ограниченные люди, которые даже ноутбуками пользоваться не умеют. Во всех этих заклинаниях, палочках, эликсирах нет никакого смысла. Это просто ритуалы, способы управлять слабыми потоками силы. Но зачем ручьи, когда есть океан?

— Точно. Зачем.

Стрелять бесполезно — да и нечем. Магия не работает. Но не может же он быть бессмертным! Значит, есть какой-то способ разъебать эту тварь. Обязательно есть.

— Я хочу сделать магию общедоступной. И я знаю, как это сделать. Вы наверняка в курсе, мистер Паттерсон: я был всего лишь бездарем. Но посмотрите на это! — Твардзик щелкнул пальцами, и пол вспучился. Из него пробился побег, стремительно расширился, взламывая и сокрушая доски, оброс жесткой корой и растопырился ветками. Зеленый, трепещущий листвой ясень рванулся к потолку, пробил его и взметнулся к небу. На пол посыпались кирпичи, дранка и обломки шифера, закачались оборванные силовые кабели. Стэн отступил и сплюнул на пол бетонную крошку.

— Вы, мистер Паттерсон, не маг. Но вы же хотели получить эту силу. Не говорите мне, что это не так — я не поверю. Возможность изменять мир, делать его лучше для себя и для других — разве не в этом смысл жизни человека?

— В этом. Я тоже так думаю, — закивал головой Стэн.

Говори. Говори, не останавливайся.

Магия не работает. Оружие не работает. Но дырки же в нем появляются! Да, зарастают — но пуля разрушает ту хрень, из которой слеплен Твардзик. Не просто проходит насквозь, как заклинание, а именно протыкает. И препятствия он обходит. Значит, Твардзик — материальный объект, он взаимодействует с окружающим миром. Просто он, сука, жидкий. Как сопли. Или как белок.

— Я хочу уничтожить Завесу. И я нашел поддержку с той стороны. В этот мир придет магия, она станет такой же естественной, как вода и воздух. Подумайте о миллионах людей, которые не будут голодать, о миллионах больных, которые выздоровеют. Ради такого можно пойти на жертвы.

— А. Так вот зачем тебе амулеты. Жертвы, — наконец-то сообразил Стэн. И сделал шаг назад.

— Да. Для начала этого достаточно. Мне нужно было аккумулировать силу. Как видите, процесс идет успешно, — Твардзик развел руки и повернулся, со всех сторон демонстрируя слепленную в человеческую фигуру колышущуюся массу. — Еще несколько дней, и я закончу. А потом… потом все изменится. Я уберу Завесу и принесу в наш мир магию.

— Это хорошо, — согласился Стэн. — Магия — это отлично.

И снова отступил.

— Да! Я знал, что вы поймете, мистер Паттерсон. С магами нет смысла разговаривать, они слишком привыкли к собственной исключительности. Но вы обычный человек, и вы понимаете, насколько важны подобные преобразования. Конечно, за них придется заплатить. Чем выше цель, тем выше цена — это правильно, так и должно быть. Но в мире столько людей, которые не должны существовать! О боги, наше общество одобряет смертную казнь — но порицает человеческие жертвоприношения. А в чем разница? Только в том, что во время казни человек просто умирает — а во время жертвоприношения его смерть служит великой цели. А войны? Сколько людей умирает в бою ради политических интересов, экономической выгоды, религии или права на бессмысленный клочок суши, на котором даже трава не растет! Они ложатся в землю без цели и смысла. Но эти же жизни, принесенные на жертвенный алтарь, станут спасением для миллионов.