– Блядь, - тихо выругался Стэн и снова остановил машину. – Тайм-аут. Мне нужен тайм-аут.

Стэн сидел ровно, будто лом проглотил, и неподвижно таращился перед собой широко раскрытыми глазами. Рот у него нервно подергивался

– Конечно, - растерялась Делла. – Как скажешь.

Весь опыт общения с выходцами из Большого города говорил Делле, что Стэн должен быть счастлив. Поражен. Увлечен и очарован. Об этом рассказывали все маги, выросшие за пределами Скрытого города. Они вступали в мир чародейства, преисполненные восторга и счастливого трепета. Делла помнила, как впервые увидела ребенка, выросшего в Большом городе. Мальчик завороженно таращился на ворота школы. Змейка на кованном гербе тонко пыхала дымом, между чешуйками у нее проскакивали язычки пламени – и у ребенка было такое лицо, словно ему подарили миллион долларов и собственного дракона в придачу. А Стэн выглядел так, будто сел задницей на гвоздь.

И это было нихуя не правильно.

– Если хочешь, подожди меня здесь. Или с той стороны. Выезжай отсюда, припаркуйся и передохни, пока я все осмотрю, - попыталась исправить ситуацию Делла.

Стэн медленно покачал головой.

– Нет, все нормально. Мне просто надо привыкнуть.

– Ладно.

Делла молча откинулась на спинку кресла. Рядовой Паттерсон пережил четыре года войны в Афгане – и это как-нибудь переживет.

И вообще, дистресс или эустресс – вот в чем вопрос. Делла мысленно поставила на второй вариант и скрестила пальцы на удачу.

Минут через пять двигатель тойоты ожил.

– Куда едем? И как? Правила здесь такие же?

Делла обернулась. Стэн больше не выглядел как человек, который удерживает сознание от коллапса исключительно усилием воли. Счастья на лице, правда, тоже не было – но когда оно было? В конкурсе на хмурую рожу Стэн был бы членом жюри.

– Все то же самое, один в один. Сейчас позжай вперед, на третьем перекрестке повернешь налево и остановишься возле дома с горгульями. Это такие крылатые…

– Я знаю, что такое горгульи.

Стэн тронулся с места. Он ехал медленно, настороженно оглядываясь по сторонам, словно каждую секунду ожидал атаки. Делла молчала. Машина медленно катилась по брусчатке вдоль трехэтажных кирпичных домов, украшенных колоннами, барельефами и статуями. С фантазийных балкончиков стекали гирлянды цветов, защищенные от ноябрьского мороза стабилизированным Таапа. На крылечках мерцали радужным огнями фонари, а на крышах медленно поворачивались петушки-флюгеры.

Среди идиллической гармонии Цветочной улицы дом Дирка Цибулоффски был оскорблением для глаз. Стены из черного гранита, увенчанные острейшими пиками решетки на окнах и горгульи, с громовым грохотом расправляющие крылья, – каждой своей деталью дом вопил о том, что внутри вершится самая темная магия.

– Вот сюда, правильно? – уточнил Стэн, уже подгоняя тойоту к тротуару.

– Именно. Я же говорила: ты сразу поймешь.

Стэн, наклонившись, еще раз обозрел дом через боковое стекло.

– Охренеть. Как в кино! У вас часто так строят?

– Нет. Цибулоффски был мелким эгоистичным мудаком, выпендрежником и позером. А еще он был лучшим некромантом в западном полушарии, поэтому мог себе позволить некоторые чудачества. Например, отгрохать вместо дома креативный склеп.

Делла вылезла из машины и решительно направилась к двери. Сидящая на карнизе горгулья встрепенулась, отслеживая перемещение вероятного противника. Повела клювастой головой, угрожающе расправила крылья. И заорала. Широко распахнув орлиный клюв, горгулья верещала дурным голосом, перемежая рев, пронзительный вой и что-то вроде тирольского йодля.

– Да заткнись ты, Азатот тебя забери! – донесся откуда-то сверху пронзительный женский вопль. В доме напротив распахнулось окно, из него вылетела банка майонеза и со звоном врезалась в горгулью, заляпав стену жирными пятнами. Статуя, икнув от неожиданности, заткнулась и начала облизываться каменным языком. Душераздирающие вопли сменились не менее душераздирающим скрежетом.

Стэн медленно, с видимым усилием убрал руку от кобуры. Глаза у него были дикие.

– Может, в дом зайдем? – неуверенно предложила Делла. – Пока она опять не заорала.

Надежды на преобладающий эустресс таяли, как масло на горячем тосте.

В огромном холле было сумрачно и пусто. Расставленные в нишах чучела застыли в напряженных позах, словно изготовились к броску. В тусклых глазах поблескивали искры отраженного света. Среди причудливого паноптикума Делла уверенно опознала стандартные транс-образцы: кентавр, гарпия, русалка, и маленький, размером с кошку дракон. Цибулоффски работал с биотрансформациями, последовательно воссоздавая классические формулы модификаций: соединял тела людей и животных, изменял размеры и пропорции. Но потом Цибулоффски стало скучно повторять чужие наработки – и он начал конструировать собственные транс-схемы. На туловище быка красовалась голова крокодила, лев распахнул огромные графитово-серые крылья, а классическая русалка, утратив рыбий хвост, обзавелась изумрудно-зеленым змеиным. Даже на расстоянии пары футов Делла не могла обнаружить следы заклинаний, скрепляющих чужеродные части тел.