Стэн неуверенно пожал плечами. Потому что добропорядочный дом – это не гарантия. И добропорядочный человек – это не гарантия. И вообще, ничто не гарантия, кроме пули в голову.

Но это же не Афган. Это США, Нью-Йорк. Гребаный Кони-мать его-Айленд.

Делла сказала, что отлично справится сама. А Деккер очень просил приехать…

– Хорошо. Как скажешь.

Он сел в машину, растирая прихваченные морозом уши. Делла поднялась по лестнице, пару раз дернула за бронзовый молоток, отполированный до сытого золоченого блеска, и дверь открылась. Стэн пригнулся, склонившись к пассажирской двери, но разглядел только кожаные ботинки и строгие черные брюки. Судя по нижним конечностям, наследник мадам Лангфранк был человеком серьезным. А в верхних конечностях он мог держать «Дезерт игл».

Делла вошла. Дверь закрылась.

И тут на Стэна накатило. Густая, физически осязаемая волна предчувствия нахлынула, поднимая дыбом волосы на загривке. Сейчас оно случится. Что-то плохое. За дверью. Прямо сейчас.

Удар. Выстрел. Взрыв. ЛОВУШКА.

Стэн вцепился в руль, медленно выдыхая через зубы.

Ничего не произойдет. Это просто дом. Просто дверь. Просто беседа.

Все. Нормально.

Даже сейчас, погружаясь в бушующий адреналиновый океан, Стэн понимал: настоящей опасности нет. Если бы проблема была реальной, он не скатился бы в позорную панику. Наоборот. В случае объективной угрозы Стэн становился спокойным и расчетливым, действовал с рациональной уверенностью автомата – ну, до того момента, пока у автомата не выбивало пробки. Такая вот нелепая девчачья истерика означает, что на самом деле все в порядке. Просто кретинские выверты мозга, с которыми Стэн никак не мог справиться. Внезапное предчувствие катастрофы накрывало Стэна в самых безобидных ситуациях: на эскалаторе в супермаркете, в лифте, в темном зале кинотеатра… Когда танк, развернув на зрителей здоровенную пушку, дал залп, Стэн чуть не вывалился из кресла, а не заорал только потому, что рот был попкорном забит. Зато закашлялся и долго потом отпаивал себя колой, лязгая зубами о стекло.

Стэн ненавидел эту хуйню – и очень надеялся, что подобного дерьма больше не будет. Потому что бальзам. Умиротворяющий. Магия, блядь. Но нет – вот оно, родимое, тут как тут. Нежно скребет когтями по затылку.

Это. Просто. Дом. Это. Просто. Беседа.

Все нормально.

Дрожащими пальцами Стэн повернул ключ, и мотор тойоты отозвался тихим урчанием. Сдать назад, разворот, первая передача.

Хватит на сегодня этого дерьма. Поехали.

Когда Стэн добрался к зданию суда, митинг уже начался. Десятка три среднего возраста мужчин с характерными короткими стрижками топтались на площади перед ступенями. В руках у них были бумажные плакаты и самодельные растяжки. «У нас есть право на самозащиту». «Дайте ему медаль!». «Вооруженная нация – свободная нация». «Сажайте преступников, а не тех, кто очищает улицы от мусора».

Над митингом витал дух суровой маскулинности, негодования и безнадежности. Стэн вышел из машины и неспешно подошел к толпе. Откуда-то из глубины сразу же вывинтился О’Деккер. Огромный, широкий, с ярким морозным румянцем, он походил на гладко выбритого Санта Клауса, сменившего красный полушубок на армейскую «цифру».

А на Рождество он дарит плохим мальчика гранаты. Хорошим – тоже гранаты. Но с чекой.

– Ты все-таки приехал! Рад тебя видеть! – Деккер так энергично хлопнул Стэна по плечу, что того смело с курса. – Ты взял выходной или сбежал?

– Просто договорился с напарником, - не стал вдаваться в подробности Стэн.

Они встали рядом с высоким чернокожим парнем, энергично скандирующим «Сво-бо-ду! Сво-бо-ду! Сво-бо-ду!». Потянув носом, Стэн уловил отчетливое алкогольное амбре и раздраженно поморщился. Из-за таких вот мудаков все уверены, что ветераны – это вечно похмельные агрессивные неудачники.

Хочешь бухать – дома бухай!

Уловив его настроение, Деккер тут же оттащил Стэна подальше и протянул ему термос.

– Держи, согрейся.

Стэн сделал глоток – и горло обожгло нечто, изначально бывшее самым обычным кофе. Но потом туда добавили лошадиную дозу сахара, сливки и ром, превратив рядовой напиток в химическое оружие.

– Спасибо. Крепкая штука, - Стэн вернул Деккеру термос и прокашлялся, закрывая ладонью рот.

– Так холодно ведь! – широко ухмыльнулся тот и тоже сделал глоток. – Не костры же на площади разводить!

Стэн согласно кивнул.

Интересно, как там у Делл беседа продвигается. Нет, нормально, конечно, это ежу понятно. Но как конкретно?

– Ты что-то совсем пропал с радаров. Когда мы последний раз виделись, неделю назад? Может, зайдешь после митинга ко мне – выпьем пива, поговорим? Расскажешь, что там у тебя на новой работе.

Деккер был таким же, как всегда – дружелюбным, общительным и немного навязчивым. Раньше это Стэна совершенно не напрягало. Во-первых, Деккер говорил о том, о чем хотел бы сказать сам Стэн – но не мог. Не получалось. А во-вторых, Деккер был чертовски одиноким и чертовски несчастным мужиком. Судьба обошлась с ним пиздец как несправедливо, протащив через войну, ранение, реабилитацию, безработицу и развод – и это было в сто раз хуже того, что получил от жизни Стэн. Если он мог помочь Деккеру, послушав его болтовню, – ну что ж, Стэн был готов на эту жертву.

Но не сейчас.

Потому что Стэн не мог говорить о новой работе. Не с Деккером – любопытным, сообразительным и цепким, как клещ.

– Не могу. Мне через пару часов нужно на базу вернуться, - Стэн выпалил первую пришедшую в голову отмазку, но свернуть Деккера с выбранной темы было не проще, чем затормозить армию Гудериана на марше. Рогаткой и топором.

– А где ты работаешь? Что-то я в прошлый раз ничего не понял, - продолжил расспросы Деккер.

– Ну… типа как в полиции. Я же тебе говорил, что это секретно. Я подписку о неразглашении дал.