ЗАХЕДРИНСКИЙ. Но ведь как-то живете.

ВОЛЬФ. До последнего времени жил, но больше не выдержу. И знаете почему? С некоторых пор у меня расстройства начались.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Нервы?

ВОЛЬФ. Не нервы, а Лилиана. Я, товарищ, ответственный работник, спец по железным дорогам. Строю всероссийскую транспортную систему. Наградами отмечен. Вот! (Указывает на награды, перечисляя.) Это за Бурятский транзит, это за вокзал в Смоленске, за Казбар, за Вологду, за Кубань, за Перекоп, за мост через Донец...

ЗАХЕДРИНСКИЙ (встает). Поздравляю от лица советской власти.

ВОЛЬФ (встает). Служу Советскому Союзу.

Торжественное рукопожатие, затем оба садятся.

Ну и сижу вот так ночами, над чертежами работаю, над расчетами, а сам думаю: Где она сейчас? Что делает? С кем? И знаете что? У меня рельсы начинают путаться.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Рельсы?

ВОЛЬФ. Да, а рельсы в нашей работе - первейшее дело, им положено быть прямыми и параллельными. А я уже ничего прямого не вижу, и рельсы у меня закручиваются восьмерками. Бывает и хуже - какими-то узлами.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. А что, если - голову сунуть под кран...

ВОЛЬФ. Не помогает. От холодной воды у меня в голове уже стреляет, а узел как в ней застрял, так и сидит. Какой теперь из меня спец, Иван Николаевич. В лучшем случае - шнурки распутывать гожусь.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Это ужасно, Рудольф Рудольфович, поистине ужасно. А вы не пытались от нее уйти?

ВОЛЬФ. Пытался!? Да я уже вещи не раз паковал!

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Ну и что?

Пауза.

ВОЛЬФ. Я ее люблю.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Безвыходная ситуация.

ВОЛЬФ. Вы-то хоть меня понимаете?

ЗАХЕДРИНСКИЙ (взглянув налево, туда, где исчезла Татьяна). Еще как...

ВОЛЬФ. Тогда сами представляете, каково мне.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Представляю, конечно. Нам с вами никто не поможет.

ВОЛЬФ. Не знаю как вам, зато знаю точно человека, который сможет помочь мне.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Не верю, Рудольф Рудольфович, в подобных делах помочь невозможно. Говорю вам, как брату.

ВОЛЬФ. Вы можете.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Да ведь я эту путаницу из рельсов в вашей голове не распутаю. Они железные.

ВОЛЬФ. Зато в вашей власти сделать так, чтобы она покончила с театром.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Как, например?

ВОЛЬФ. Скажите ей, что она бездарна.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Этого актрисе говорить нельзя.

ВОЛЬФ. Почему?

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Она меня убьет.

ВОЛЬФ. У вас же есть разрешение на оружие. Возьмите в руку наган и скажите.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. К тому же - это неправда. Лилиана Карловна Светлова...

ВОЛЬФ. Вольф.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Что?

ВОЛЬФ. Лилиана Карловна Вольф. По мужу.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Лилиана Карловна Вольф - великая артистка, гордость всех наших республик.

ВОЛЬФ (с гордостью). Моя жена.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. И говорить о ней нечто подобное - значит сказать неправду.

ВОЛЬФ. Ну, тогда, если она не покончит с театром, пусть театр покончит с ней. Сейчас вы самый главный начальник по культуре, от вас все зависит.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Не начальник, а всего лишь заместитель. Начальник товарищ Чапаев.

ВОЛЬФ. Вы, товарищ, просто отговариваетесь. Каждому известно, что заместитель важнее начальника. И вы можете выгнать ее из театра.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Весьма сожалею, Рудольф Рудольфович, для вас я бы все сделал, как для брата, но это за пределами моих возможностей.

ВОЛЬФ. Отказываете?

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Не могу.

ВОЛЬФ (опускается на колени). Товарищ начальник! Я же прошу только о справедливости! Кто отомстит за мужа актрисы, кто за него вступится? Никто! Все только восторгаются и бьют в ладоши, а для меня это - как по морде. Вы моя последняя надежда, вы единственный, как Георгий Победоносец! (На коленях огибает стол и хватает Захедринского за ноги.)

ЗАХЕДРИНСКИЙ (вскакивает и прячется за стул). Да вы что?... Не нужно, не нужно... Вы же, товарищ, атеист, вы спец-железнодорожник...

ВОЛЬФ (кланяется, ударяя лбом об пол). Спаситель мой! Только вам под силу одолеть дракона...

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Сейчас же встаньте!

ВОЛЬФ (поднимает голову и молитвенно складывает руки перед Захедринским). Если уж не хотите выгнать ее из театра, так сделайте хоть что-нибудь ей назло. Пусть почувствует, что Божьей кары за грехи не избежать, пусть ей горько станет в театре, в этом доме Вавилонском. В наказание за муку мою, за мой стыд!