Этого всего так легко могло бы и не случиться.

Она пошла в паб с подругой, чье имя потом никак не могла вспомнить, хотя звали ее Мария. Даже не подругой – коллегой из службы новостей, в которой Кейт занимала низший уровень иерархии, поднося воду в бумажных стаканчиках и сопровождая посетителей по лабиринту коридоров. Ей было все равно – она была там, где нужно, и уже подавала резюме на должности в службе новостей за пределами Лондона. Она едва не отказалась идти с Марией, которую недолюбливала из-за напыщенности и зловонного дыхания, но прошел слух, что в этом пабе репортеры собираются отмечать чей-то день рождения, и Кейт захотелось пообщаться с коллегами.

Потом они едва не отказались туда войти – в последний момент Марии не понравилось, что в пабе слишком людно, и она стала утверждать, что репортеры имели в виду паб на другой стороне площади, но Кейт ее переубедила. Она сама не знала зачем. Может быть, потому что ей нравилось настаивать на своем, или потому что ее влекли огни паба, радостный гул голосов людей, отдыхавших после работы.

Потом могло не произойти и многих других событий. Они могли уйти, когда поняли, что репортеров там все-таки нет. Они могли стоять по другую сторону от барной стойки, потому что свободных стульев не было, пока Мария жаловалась на парня, в которого была влюблена. Кейт могла купить первую пару бокалов белого вина, и тогда за второй к бару отправилась бы Мария, а не она. Ее могли обслужить немного быстрее. Или он мог бы купить себе выпить в другой момент, или заговорить с кем-нибудь, или они оба могли оказаться не в настроении для разговора с незнакомцем. Как бы то ни было, все сошлось, и около двадцати восьми минут девятого в пятницу, 14 марта 1997 года Кейт оказалась в очереди у барной стойки в пабе недалеко от собора Святого Павла, помахивая десятифунтовой купюрой в тщетной надежде привлечь внимание девушки за баром, которая обслуживала компанию юристов из Сити, рассчитывая на чаевые. Она глубоко вздохнула, и в этот момент над ухом раздался голос.

– Если хотите, я могу включить ваш заказ в наш счет. Не думаю, что кто-то заметит. Они только что заказали десять бутылок хорошего шампанского.

Говоривший оказался молодым человеком лет двадцати пяти, как и она. Один из юристов, но одетый в недорогой костюм и довольно небрежно выбритый, поэтому она решила, что он – стажер, которого скоро низвергнут обратно из высших эшелонов корпоративной юриспруденции. Он носил очки, что ей понравилось, и держался просто и без претензии.

– Спасибо. Только пару бокалов белого вина.

Она оглянулась на Марию, которая теперь болтала с другим юристом и, казалось, немного оттаяла. Она была из тех женщин, которые оживают только тогда, когда рядом есть мужчина.

– Конечно.

Мужчина привлек внимание девушки без особого труда, что ему никогда больше не удастся, хотя, конечно, в тот момент Кейт не могла этого знать. В последующие годы она иногда вспоминала этот момент, когда у нее сложилось ошибочное впечатление о нем, и задумывалась, как легко это могло все изменить.

– Два бокала белого вина, пожалуйста. Спасибо. Да, на тот же счет. И пинту «Боддингтона».

Он не сказал, какого именно вина, что подтвердило ее догадку – он был не совсем из этого мира. Как и она сама. Он был вежлив с девушкой за стойкой, говорил с ней без снисхождения или скрытых подкатов, как многие из мужчин, с которыми Кейт приходилось работать.

Он передал ей бокалы.

– Вот, пожалуйста.

Кейт приняла у него вино.

– Вы точно не хотите, чтобы я отдала деньги?

– Честно говоря, так мне немного легче смириться с тем, что весь день я по сути помогал торговцу оружием уклониться от налогов.

– А… Ну, в таком случае…

Она задумалась. Хочет ли она поговорить с ним или вернуться домой и смотреть новости, отмечая самые громкие истории, чтобы завтра пойти на работу с новыми идеями? Проснуться свежей и отдохнувшей? Какой ей толк от мелкого юриста? Как он вписывается в ее планы на жизнь? Он вообще был не в ее вкусе – ей больше нравились регбисты, шумные и уверенные в себе. Но с ними у нее не складывалось, а он по-прежнему стоял и улыбался ей выжидающе, но ненавязчиво. И вот Кейт неожиданно для себя сказала:

– Я – Кейт.

– Эндрю. Привет.

– Привет.

Она поднесла холодный бокал к губам, ощутив резкий запах дешевого вина, а он приветственно поднял стакан с пивом.

– Рад с вами познакомиться. Впервые за всю неделю разговариваю с женщиной, которая не смотрит на меня как на пустое место.

Кейт понимала, почему так получилось: он не был ни высоким, ни громкоголосым, ни особенно красивым, но вполне мил и свободно и искренне смотрел ей в глаза без суеты и заигрывания. Вдруг ощутив усталость, накопившуюся за те месяцы, что она пыталась оказаться не там, где была, Кейт решила, что для разнообразия будет неплохо немного постоять и поговорить с ним. Отдохнуть. Всего на минутку.

Позднее, когда у нее появилось время подумать об этой встрече и обо всем, что могло не произойти, она вспоминала, как бросала взгляды на большое окно паба и видела их отражение поверх вида на сырую черную улицу, пестрящую неверным светом фар проезжающих машин, и задумывалась: остановила бы я это, если бы могла? Взяла бы я за руку ту девчонку, которая считала, что знает все на свете, но на самом деле не знала ничего, чтобы вытащить ее на улицу? Направила бы ее по другому пути? Знай она тогда все, что ждет впереди: дети, любовники, измены и боль, поступила бы она иначе? По правде говоря, Кейт так никогда и не нашла ответа.