Кейт посмотрела на него в замешательстве.

– Отец Делии? Я думала, она не…

Момент настал. Адам решительно посмотрел ей прямо в глаза.

– Ага. Твой бывший начальник.

Она переменилась в лице.

– Дэвид? Дэвид был отцом… О…

Он видел, как она пытается осознать услышанное, перебирая даты в голове.

– Боже, я и понятия не имела.

– Он отбросил копыта два года назад.

Ему хотелось быть жестоким. Почему-то он знал, что эта новость причинит боль матери, но не желал знать причину.

– Что?

Отец откашлялся.

– Увы, коронавирус. Он был болен раком и… вот так. Это было еще до вакцин, и он просто… не выжил.

Кейт побледнела.

– Но он был… он был молодой!

– Шестьдесят или около того. Это не возраст.

– О… Это… Боже, как печально.

Она прикусила губу и снова уставилась в окно, но Адам видел, как трясутся ее руки. Конор взял ладонь Кейт и прижал ее к кожаному сиденью своей. Кейт посмотрела на него со слезами в голубых глазах. Еще одни отношения, которые Адам никак не мог понять – час назад он сказал бы, что они явно на грани развода, и не удивительно, потому что этот человек купил права на экранизацию книги о ее жизни, даже не сказав ей об этом. И все же он здесь, с ними, и пытается помочь.

Его мысли вернулись к Делии. С ней должно быть все в порядке. Он не мог потерять еще и ее. Адам был настолько встревожен, что даже был готов молиться, если бы хоть на секунду был уверен в том, что его кто-то услышит.

Это невыносимо. Она неотвратимо приближалась к той жизни, от которой когда-то сбежала. При виде знаков, указывавших дорогу к Бишопсдину, ее начинало тошнить, словно прошедшие пятнадцать лет были миражом и ее везли в тот же дом, чтобы вести ту же жизнь и растить тех же детей. Хотя один из этих детей сейчас сидел рядом, высокий, взрослый и по-прежнему злой, сообщив ей новость о смерти Дэвида. Дэвид…

Они же не могли знать, верно? Эндрю и Адам? Он был ребенком. Откуда ему знать? Но Эндрю поглядывал на нее краем глаза так, будто как минимум подозревал. Могло ли все пойти иначе, если бы он потребовал от нее признания тогда, во время ее первой измены, когда она еще не встретила Конора? Могли ли они исправить то, что пошло не так между ними? Могла ли она вообще не совершить тот ужасный поступок, который совершила?

Это не имело значения. Ничего не изменилось, и это было самое важное. Было невозможно представить себе, что Дэвид, которого она когда-то любила, ушел навсегда. Его тело, со всеми его изгибами и угловатостями, остыло и лежит в земле. Его голос с шотландским выговором, от которого в ее жилах всегда стыла кровь, умолк навеки. И с Оливией он тоже спал? Разумеется, да. Какой же дурой она была, решив, что она особенная, что только ей предназначено неспешное очарование его голоса. Скорее всего, он перебрал всех молодых женщин на работе и наверняка знал, что Оливия забеременела, потому что она вернулась на работу после отпуска по рождению ребенка, но он никогда даже… Он вообще когда-нибудь видел Делию? Ему было до нее дело? Она вспомнила, что рассказывала Оливия: как она оставила малышку на крыльце ее отца, но тот и знать ее не захотел. Выходит, Кейт рисковала своей семьей, изменила мужу ради человека, в котором не было и крупицы порядочности. «Нет. Не думай об этом». Сейчас у нее были другие поводы для тревоги, потому что они почти приехали и она вот-вот должна была увидеть свою дочь, а с ней – женщину, на которую много лет назад оставила свою семью.

Работницы интерната – добрые девушки в розовых халатах, делавшие свою низкооплачиваемую работу и всегда считавшие необходимым сообщить, что они хорошо провели время с Кирсти, называя ее прекрасной и сильной девочкой, – знали его в лицо и впустили, не задавая вопросов, стоило ему надеть маску и быстро протереть руки антисептиком, хотя и был установлен предел: не больше двух посетителей. После того, как Кирсти оказалась в интернате, они долго вообще почти не виделись с ней, и это было трудно – столь тяжким было чувство вины. Девушка с фиолетовыми прядями в собранных в хвост рыжих волосах – Джулия… или Юлия? – отвела их в регистратуру с линялым голубым ковром и засохшими цветами.

– Ваша жена сейчас в комнате отдыха вместе с Кирсти. Если она выйдет, вы сможете зайти вдвоем.

– Моя жена? – не сразу сообразил Эндрю.

Сначала он подумал о Кейт, но она стояла за его спиной и трясущимися пальцами крутила телефон, нацепив на бледное лицо шелковую маску. Конор – ее муж! – решил остаться в машине без обсуждений, просто переглянувшись с Кейт. Почему-то этот обмен взглядами показался Эндрю худшим, что он увидел за день. Это выглядело так по-супружески. Одно из тех незначительных действий, которые вызывают глубочайший резонанс между людьми из-за миллиона других действий и слов. Нежелание идти в интернат вместе с женой что-то значило для этой пары. Что-то нехорошее. Адам тоже не пошел. Ему было трудно видеть Кирсти сейчас, когда дела у нее пошли под откос, осознавая, что он мог заметить ее болезнь раньше. Они никогда об этом не говорили, но Эндрю и так все понимал.

– Да, – в замешательстве ответила Джулия. – Она приехала раньше.

Тут до него дошло – они считали Оливию его женой. Как и все остальные. Потому что по сути так и было. Во всяком случае, это означало, что он не ошибся, и она здесь.

– Э… Я пока не пойду, – сказала Кейт. – Иди ты один.

И вот – Оливия в комнате отдыха, держит за руку Кирсти, сидящую в кресле и переводящую взгляд с одного источника шума в комнате на другой. Оливия увидела его на пороге, но не выпустила руку Кирсти. Эндрю подошел к ним, ощущая неловкость в общественном месте, на глазах работников, которые считали их мужем и женой, и других обитателей интерната и их родственников, которые тоже, наверное, так думали. Зачем еще Оливии столько лет ухаживать за девочкой-инвалидом, если она не приходится Кирсти мачехой? Хороший вопрос.

– Я надеялся найти тебя здесь, – неловко произнес он.

Ему было неловко стоять. Неловко говорить. Ему попросту было неудобно в собственном теле.

– Да, – Оливия заглянула ему за спину и чуть вздрогнула. – Кейт здесь?

– Э… Да. Она захотела приехать. Мы не можем зайти все сразу.

Оливия кивнула и встала, словно отправляясь на эшафот. Она погладила Кирсти по руке.

– Я на минутку, милая.

И она пошла следом за Эндрю к Кейт, ее бывшей лучшей подруге, его бывшей жене.