– А если запеленговать сигнал?

– Нет у меня пеленгатора.
– Уже угрюмо ответил начальник.

Тут я уже почувствовал себя героем на лихом коне.

– Так это же не трудно сделать. Надо только антенну поменять на рации с общей на направленную. С такой рацией можно сузить сектор круга до пяти - десяти градусов. А если еще провести пеленг с двух, а лучше с трех точек, прилично удаленных друг от друга, то можно достаточно точно указать точку передачи. Там погрешность будет километров в… - я задумался - в пять… не больше.

– Сможешь сделать такую антенну?
– Прапорщик уже откинул свой шутейный тон и внимательно слушал, что я вещаю.

– Смогу…, наверное. В принципе там нет ничего сложного. Просто рамка, которая ограничивает сигнал с боков.

Сергей Борисович посмотрел на Катю.

– Значит так, арестант - амнистирована. Отведи этого фантазера к Михалычу, пускай даст ему все, что ни попросит, но чтобы к следующему сеансу связи у нас была радиостанция, способная запеленговать сигнал. Успеешь?
– Этот вопрос был уже адресован ко мне.

– Должен. По крайней мере простенькую, а если дадите паяльник, может уже и что-то посерьезней сделаю.

– Дадим. Все что хочешь, дадим, мил друг. Ты только сделай мне его. Я тебе памятник тогда поставлю, да что памятник… - Он замолчал. Наверное, памятник был вершиной его благодарности.

Я не стал дожидаться, что, по мнению старшего прапорщика, круче памятника и вышел за Катей из радиорубки. Весь обратный путь я думал, не взял ли я на себя лишку? По Сеньке, как говорится ли шапка? Теоретически, вроде бы ничего сложного. Ведь мой отец вовсю увлекался «охотой на лис» и первые радиостанции вообще делал своими руками от и до; от протравки и монтажа плат, до клейки корпуса из пластмассовых полосок. А я, маленьким пацаном, сидел рядом и с открытым ртом смотрел на все эти священнодействия. «Вот именно, что сидел».
– Где-то внутри меня прошипел живущий во мне вечно сомневающийся скептик. Отмахнувшись от этого вечного зануды, я с Катей снова вышел в большой ангар, где и нашли Михалыча копошащегося в какой-то большой коробке.

– Михалыч, отец сказал дать всё, что попросит.
– Катя показала на меня и пожала плечами, мол: а я то что - сама в шоке.

Мужчина колоритно хекнул и вытер руки ветошью.

– Я вам что - Золотая рыбка что ли, чтобы желания исполнять? Сначала хуллер этот ваш, прости Господи, теперь вообще любой каприз исполни. Ну и что тебе надобно, старче?

– Корыто. Новое чтобы.

– Образованный - уважаю.
– Михалыч закрыл картонную коробку и вопросительно посмотрел на нас с Катей.

– Так мне всего пару раций. Одну «Моторолу», а вторую, какую попроще с выдвижной антенной, моток медной проволоки потолще, паяльник с припоем и канифолью, инструменты: отвертка, там, пассатижики или кусачки, монтажные пинцеты всякие, ну и место где можно работать.

Михалыч задумчиво закатил глаза.

– Всё?

– А да, еще какой-нибудь старый радиоприемник на детали, чтобы не жалко было.

– Ну, что - это еще по-божески.
– Мужчина тяжело вздохнул и, кивнув, угрюмо произнес: - Будет тебе приемник, и паяльник найду. С рациями тяжелее, они все розданы, но ладно, что-нибудь придумаем. Кать, отведи этого Клёпу Самоделкина в мастерскую. Там верстак, инструменты все, сам себе подберет, что нужно. Не заблудишься?

Катя скорчила рожицу, чем вызвала широкую улыбку у Михалыча. Сказать такое девушке, это все равно, что уличить её в том, что она не ориентируется в собственном шкафчике с нарядами.

Мастерская представляла собой большую комнату, выходящую прямо в ангар. Несмотря на свои внушительные размеры, в ней было довольно тесно. Все пространство было заставлено различными станками на все случаи жизни, стояли верстаки с тисками, столы, заваленные различным инструментом.

Я озадачено почесал затылок. «Да, пойди, найди тут местечко для работы. Но надо же с чего то начинать». Очистив крайний стол от инструмента, я снял коробку с единственного стула и поставил к своему импровизированному рабочему месту. «Так, розетка рядом, свет тоже… в общем неплохо. Осталось найти в этом бардаке…»

В мастерскую зашел Михалыч, неся в руках древний транзисторный приемник времен «взятия Очакова и покорения Крыма».

– Такой подойдет? Работает еще. Только слушать по нему нечего. А это тебе...
– Он достал из заднего кармана джинсов новенькую радиостанцию «Моторола».
– От сердца отрываю. Последняя в запасе была. Что еще?

– Еще одну попроще, можно обыкновенную, я выдвижную антенну от приемника поставлю, и моток проволоки.

– Понял, поищу, была у меня какая-то игрушка, но она маломощная, от силы на километр берет.

– Хорошо, я усилю, это не важно. И еще пожрать бы чего.

– А тебя, что не кормили?
– Михалыч искренне возмутился.
– Вот сволочи. Человека используют по полной, а как покормить, то шиш. Запоминай. У нас тут двухразовое питание. Завтрак и обед. Соответственно, ты уже все пропустил, но я сейчас соображу чего-нибудь.
– И ворча себе под нос, вышел из комнаты.

Пока я искал паяльник, отвертки, кусачки, пассатижи, которые, кстати, я нашел именно в той коробке, что стояла на стуле, Михалыч явился обратно с целым двухлитровым чайником полным чая и подносом бутербродов.