– Стало, - согласилась Катя.
– Ты реально молодец. Для первого раза так и вообще здорово. Я так с самого детства тренируюсь. А Галюня - так и вообще виртуоз. Она тебе с любого оружия в яблочко влепит так… с любой дистанции, на которое это оружие рассчитано.
– Катя как-то по-детски хихикнула, отчего смесь манной каши с винегретом вылетела изо рта обратно на тарелку. Это ее совершенно не смутило, она собрала все обратно на вилку и снова запихнула в рот.
– Она как-то со спецами на спор забилась и сделала их всех. Видел бы ты их рожи.

– А чего она тогда с вами за периметр не ходит, раз такой мастер?

Катя поперхнулась, от чего ее адская питательная смесь снова вывалилась на тарелку.
– Ты только ей этого не говори. Детская травма. Она трое суток в соседней комнате с обратившимися родителями просидела. Теперь, когда мертвяков видит, на нее трясун нападает. Цепенеет. Не может на них смотреть, короче.

– Да уж… - Только и смог сказать я, вспоминая бабу Зою. Смог бы я с ней просидеть трое суток, да хотя бы день? Да ладно, хотя бы час…Вопрос! А тут родители и маленькая девочка.

Мерзко заверещал зуммер тревоги под потолком, чем-то напоминая мне мой героически погибший будильник в квартире, а над дверью красной лампочкой замигал желто-оранжево-красный светофор.

– Все, поели винегретику.
– Катя с тоской посмотрела на недоеденную тарелку.

– А что это?
– Я с интересом уставился на цветомузыку над дверью.

– Тревога. Красный уровень. Это означает - срочный сбор всех свободных от дежурств в большом зале.

– А мне можно?

– Можно?!!! Нужно!!!
– Она запихала остатки винегрета в рот, наверное, оставить его недоеденным было выше ее сил и понимания о справедливости мира.
– Давай, поднимай швою жадницу и бегом.
– Прошепелявила она дожевывая.
– Отец к опоздавшим в такие минуты особо суров. За опоздание одним нарядом по чистке туалетов не отделаешься.

Мне остатки столь сомнительного блюда было не столь сильно жалко, поэтому наше величество встали и побежали. К чести сказать, прибежали одними из первых, благо бежать было совсем недалеко - один коридор. Михалыч деловито поставил галку напротив наших фамилий, хмыкнув, посмотрев на часы. В зале перед гермодверью уже стояли бойцы спецназа в полной амуниции и с оружием, явно собираясь выходить на усиление периметра. Катин отец что-то втолковывал их командиру тихим голосом, после чего хлопнул его ладонью по шлему. Калитка в гермодвери раскрылась, и отряд гуськом скрылся из виду.

Народу прибавилось. Туалеты чистить никто не хотел! В строю стояла уже десятка три людей. Сергей Борисович встал перед строем, оглядев всех:

– Значит так, бойцы и бойцыцы. Тревога не учебная. Дальние камеры зафиксировали на подходе большое стадо. Мы подняли «биплик» и получили подтверждение. Стадо огромное. Такой толпы, мы еще не видели. Насчитали две волны из города. Идут неровно, скорее всего, и направления перекрывать придется шире, чем обычно. Поэтому, на периметр, кроме группы реагирования, пойдут все свободные. Примерное время контакта - полчаса. Вам пятнадцать минут на экипировку. Сбор здесь. Разойтись.

Не зная, как реагировать на информацию, я посмотрел на Катю. Вид у нее был сосредоточено суровый. Сразу понятно, что ситуация серьезная и шутить никто не будет.

– Давай бегом в оружейку.
– Она подтолкнула меня в спину.
– А то там сейчас столпотворение будет.

И опять мы побежали. Эта девчонка вообще пешком ходить умеет?

В оружейке мне выдали «калаш» с раздвижным, телескопическим прикладом и открытым коллиматорным прицелом, разгрузку, в которой уже торчали четыре набитые патронами рожка-магазина. А на спине из специальных ножен высовывался тесак с серьезным, длинным лезвием, больше похожим на короткий меч. Как его там Катя называла – Боуи. Я прихватил ещё и свой ПБ в кобуре, с коробкой патронов, и четырьмя обоймами (помня наставления Кати). Снарядил одну, вставил в рукоятку, остальные сунул в карман куртки - потом снаряжу, как время будет. Судорожно натянул разгрузку на себя, путаясь в застежках и, стуча рукояткой тесака себе по затылку, выскочил в коридор. В оружейку уже напирали новые люди, и она стала похожа на вагон метро в час пик. В коридоре меня ждала Катя.

– Что ты так долго? Ладно, побежали.

На ней была такая же, как и у меня, разгрузка и такой же автомат, который она почему-то называла «двенашкой». За спиной висел ее неизменный арбалет с запасом стрел в небольшом колчане на прикладе.

Я с недоверием посмотрел на невиданный мною ранее прицел. Конечно, в играх, в той, другой жизни, я пользовался им и принцип знаю. Там ничего сложного - навел красную точку на цель и нажал на спуск. Проще чем с обычным прицелом. Но это было там… в той жизни… и в играх, а не в реале. Короче, что-то я очкую. В смысле не трушу, а боюсь, что не справлюсь с наложенной на меня ответственностью и подведу товарищей или… - Я покосился на бегущую впереди девушку, - что еще страшней, опозорюсь перед Катей.

Нам достался небольшой окопчик метрах в трехстах правее ворот, который девушка почему-то назвала «фишкой». Это был скорее не окоп, а ямка чуть выше самого подножья холма, над бункером, обложенная по брустверу мешками с песком. Перед нами была бетонная дорожка, огибающая весь периметр, забор из колючей проволоки, неглубокий ров и «мертвая» полоса - метров пятьдесят. А дальше лес. Опушка заросла кустарником, и если кто из нее выйдет, сразу окажется перед нами. Останется только навести красную точку прицела на лоб зомбака и нажать на спусковой крючок. В принципе, ничего сложного. Осмотревшись, я успокоился. В конце концов, меня неопытного охотника на мертвецов, надежду местного ай-ти направления вряд ли пошлют на какое-то очень опасное задание. Кто же им тут будет тогда компьютеры настраивать? Короче, успокоил себя, как мог, блин.