– Комнату где хотите – на втором этаже или на первом? – поинтересовалась хозяйка. Она слегка загрустила. Все-таки одно дело клиент, снимающий комнату недели на две, совсем другое, если на несколько дней. – Если по деньгам, то двадцать копеек за ночь и на первом, и на втором. Завтраки и ужины отдельно считаю. Завтрак – пять копеек, ужин десять. А коли обеды будете брать, то они по пятнадцать.

– То есть, все про все – пятьдесят копеек? – кивнул я. Цены на постой не показались чрезмерными, но все равно – не такие и маленькие. Потом вспомнил, что я не один. – А комната для кучера?

– А за кучера да за коняшек еще полтинник кладите, – усмехнулась хозяйка. – Кучеры у нас в общей комнате спят, им постельное белье не положено. И столуются они тоже отдельно, поэтому дешевле обходятся.

Социальная несправедливость, как она есть. Но я же не могу брать отдельную комнату для слуги, если она ему не положена? И кормить будут Николая почти так же, как и меня, но поплоше. Получается в общей сложности рубль в сутки? А у меня от сотни, полученной на дорогу, всего семьдесят рублей осталось.

Что там батюшка говорил про мое жалованье? Сорок пять рублей в месяц? Так я разорюсь с этакими ценами. Нет, надо что-то дешевле подыскивать. И деньги квартирные мне обязаны выдать. Вопрос только – когда? Конечно, батюшка сказал, чтобы я, если туго придется, ему депешу отправил, деньги он немедленно вышлет, но пока подожду.

– Давайте так сделаем, – решил я. – Для начала я у вас на три дня комнаты и все прочее возьму, а там – либо съеду, либо продлю. Пойдет? И как лучше – вперед трешку отдать или потом, по выезду?

– Тогда лучше вначале аванс внесите – рубль, а окончательный расчет позже сделаем, – ответила хозяйка. – Я бы вам советовала наверху комнату брать, там воздуха больше.

Пока мужики таскали наверх мое имущество, я заплатил хозяйке бумажный рубль и принялся оформлять документы о пребывании. А вы как думали? Пришлось показывать хозяйке гостиницы свой паспорт, а она вписала в книгу приезжих, что губернский секретарь Чернавский Иван Александрович прибыл в Череповец для прохождения дальнейшей службы.

– А паспорт ваш нужно в полицейское управление принести, чтобы они запись в журнале для новоприбывших сделали, – сообщила хозяйка. – Но это если вы больше трех дней пробудете.

Вот так вот. А вы говорите, что прописку советская власть придумала? Ага, как же. Даже если ненадолго прибыл, то все равно нужно отмечаться.

– Могу сходить или мужа послать, но лучше, если сами зайдете.

А, значит, муж у хозяйки все-таки есть. Но гостиницей заправляет именно она. Любопытно.

– Вы, господин Чернавский, в баню пока сходите, сполоснитесь. Там сегодня не топлено, но вода теплая со вчерашнего дня, вам хватит. Успеете, пока светло. Чего зря керосин-то жечь? А как вернетесь, кушать подам. Не возражаете, если я вас в общем зале покормлю? А уж потом, как сами решите – в нумере ли или вместе со всеми.

– Ага, – кивнул я, метнувшись в свою комнату за чистым бельем.

Если не вымыться, то хотя бы сполоснуться – и то великое дело. За всю дорогу такой возможности не было. Этак на мне грибы скоро начнут расти. А коли электричества у нас еще нет, а керосин следует экономить, то и на самом деле – нужно бежать. Хотя баню нынче и не топили, но есть опасность, что сядешь куда-нибудь не туда.

Мать моя женщина! Половина комнаты заставлена сундуками и чемоданами. Это все мой багаж? Ну да, маменька постаралась. Как он и поместился?

Но разбираться буду позже, потом, когда отыщу себе постоянную квартиру. Пока живу в гостинице, смысла нет. Распакую, а кто опять собирать станет?

Белье вроде бы в кожаном чемодане? Хорошо, что чемодан поставили сверху, не надо передвигать сундуки. Там же и полотенце. Ага, вот теперь я готов. Нет, а где мои тапочки? Как я пойду в чужую баню босиком?

Вода в котле была чуть тепленькая, а свет заходящего солнца едва-едва пробивался сквозь крошечное стекло. Кое-как умудрился и тело ополоснуть, и даже помыть голову.

Вытерся, переоделся в чистое белье и понял, что жить можно. А вернувшись в гостиницу и усевшись за стол, в конце которого уже чавкал мой кучер, окончательно осознал, что жизнь прекрасна.

На ужин хозяйка поставила мне тарелку жареной рыбы с куском черного хлеба. Простенько, зато много.

Рыба была мне незнакома. О, неужели та самая стерлядь? А если и не та, а просто дальняя родственница той стерляди, воспетой поэтами, то все равно хороша. Не успел оглянуться, как все умял и принялся пить крепкий чай с куском пирога. Надеюсь, после такого чая не стану страдать бессонницей.