Ну-с, если я такой богатенький Буратинка, так почему бы не устроить для сослуживцев корпоратив? И нечего там выдумывать, выискивать какой-то повод, придумывать всякие подходы, если можно просто пройтись по кабинетам и сообщить, что господин коллежский секретарь приглашает своих товарищей на дружескую вечеринку в ресторан при гостинице «Савой».

Свой обход я начал с Лентовского. Как же иначе? Все-таки субординацию я понимаю, да и сам начал обзаводиться навыками чиновника.

Думал, что некоторые сослуживцы, что кривили рожи при встрече со мной, откажутся, но нет. Услышав, что мое приглашение принял его превосходительство, расплывались в улыбке и соглашались. Думаю, что все бы и так согласились. Скажите, а кто откажется выпить и закусить даром?

Был бы я не только «богатеньким», а еще и «умненьким» Буратинкой, я бы подошел к делу более основательно. Составил бы список своих гостей, отправился в ресторацию и сделал заказ, сообразно количеству. Вот столько-то порционных судачков, столько-то котлет а-ля натурель, заливное. И самое главное – сколько бутылок водки и шампанского ставить на стол? Но у меня хватило дурости просто провести коллег, занять один из банкетных залов, а потом объявить, мол, каждый заказывает на свое усмотрение, а счет оплачиваю я!

Боже ты мой, что началось! Сослуживцы старались сделать заказы побольше и подороже. И винно-водочные изделия просили сообразно вкусам. Кто-то хотел обойтись демократичной водкой, кто-то желал аристократическое шампанское, а кое-кто заказал маргинальный портвейн.

Теперь сами представьте, что произойдет, если на столе окажутся бутылки и графины совершенно разных спиртных напитков? Вот-вот… Это вначале будут стараться не смешивать, а что будет потом? Как там у классика? Я ему говорил – не смешивай водку с портвейном.

Подозреваю, что коллеги хотели «подразорить» папенькиного сынка. Что же, я их понимаю и сердиться не стану.

Но все-таки, господа чиновники, могли бы и приличия соблюсти. Вон помощник прокурора господин Виноградов уже засовывает бутылку водки в рукав. Он что, не мог дождаться конца банкета? А тот, что служит у нас нотариусом, уже поволок к себе горшочек с тушеным мясом и теперь думает, куда бы его пристроить? Мне говорили, что в девяностые годы двадцатого века, когда время было голодное, народ тоже таскал с фуршетов все, что мог. И колбасную нарезку, и конфеты, и сыр. Здесь, оказывается, то же самое. Наверное, такое существует во все времена.

Первым наше общество покинул Лентовский. Оно и правильно. Уважение сыну вице-губернатора председатель оказал, выпил пару рюмочек водки, а оставаться дальше ему не к лицу. И пить при начальстве чиновникам неудобно. Все понимает его превосходительство.

Генерал ушел, но народа не убавилось. Напротив, откуда-то появились новые лица, в вицмундирах и без. Я первоначально насчитал десять человек. Но это из наших. Позже вдруг гостей стало двенадцать, потом и все двадцать. Из казначейства или из лесничества? Да кто их разберет. Надо бы гнать, но решил, что пусть будут. Единственное, кивнул половому – дескать, заказы новоприбывших согласовывать со мной или пусть сами платят. По мелочи, вроде солененьких огурчиков или селедки, пусть заказывают, а если что-то серьезное – то шиш им с маслом. Но ведь не проконтролирую, а половые – народ еще тот. Им все равно, кто платить станет, лишь бы платили.

Единственное, на что у меня хватило ума, – не пить свои рюмки до дна, чуть-чуть пригубливать, а потом ставить обратно на стол. По опыту прошлой жизни знаю, что это лишь кажется, что на тебя все смотрят и обращают внимание, если ты не желаешь пить. А на самом-то деле до тебя никому нет дела. Улыбайся, поднимай свою рюмку, вот и все.

Пьянка – штука страшная. Особенно когда народ напивается до такой степени, что начинает приставать к тебе с предложением выпить на брудершафт и лезет со слюнявыми поцелуями. Целоваться с мужиками! А ведь тут это в порядке вещей, трехкратное лобызание. С ужасом думаю, что когда-нибудь будет Пасха!

Но кое с кем мне пришлось и облобызаться (тьфу ты!), а вот какую-то прыщавую морду, с петлицами коллежского асессора и эмблемами министерства просвещения, отстранил очень вежливо, но крепко.

Ко мне подошел хозяин ресторации – мужчина крепкого телосложения в костюме-тройке и обеспокоенно сказал:

– Ваше благородие, там один из ваших из буфета серебряные ложечки стащил и в карман спрятал. Что делать станем?

– А что вы обычно делаете? – озабоченно поинтересовался я, только что увидав, как еще один порционный судак оказался под полой у моего сослуживца. А ведь с меня теперь вычтут не только за судака, но и за посуду. За серебряные ложечки платить не хочу.

– Ложечки отбираем, бьем морду и вызываем городового, – сообщил хозяин.

– Сколько ложечки стоят?

– Двадцать рублев.

Нет, двадцать рублев это много.

– Сделаем так, – решил я. – Ложечки – отобрать, городового не звать. А в морду… Морду не бить, а если бить, то так, чтобы следов не оставлять. Понятно? С меня потом высчитаете за работу.

– Так какая же это работа? – усмехнулся хозяин. – Это же отставной аудитор, теперь советник при казенной палате. Он мне всю душу вымотал.