Что до Честеров – это вечная лотерея с плохими шансами на выигрыш. Сколько пустышек и слабых, хворых магов родилось в последнем столетии? Эмилия, Мелисса, Лукреция, Элиас, Эмиль… Некоторых капли убили, кого-то замучили безумием.

Кто бы ни был мой жених, он истинно наивен, если рассчитывает на сильных, одаренных детей. Но если ему лет сто… Может, он не планирует заглядывать в спальню супруги?

Эрик.

Нет-нет, только не сейчас. Забыть. Забыть!

Туфли мягко шуршали по каменному полу, а в голове мерным стуком позвякивало: Э-рик… Э-рик… Имя того, кто в мою спальню заглянуть планирует. С известной целью.

Стиснутая шнуровкой грудь снова заполнилась яростным газом, кипящим раздражением. Насколько низко нужно пасть, чтобы потребовать от помолвленной девушки такое? Чтобы заставить доверчивую студентку дать унизительную клятву? Где хоть капля благородства в этой древней клыкастой твари?!

Э-рик…

Я тряхнула головой, взбив локоны в пух и выбросив из мыслей наглого, эгоистичного вампира. Оправила оборки на юбке, разгладила зефирно-розовое кружево на корсаже… и вошла под ослепляющий свет люстр.

Потоки золотого сияния облепили меня, обласкали, растеклись блеском по коже, впуская в столовую не невесту, а сверкающую фею.

Я застряла в проеме и присела в реверансе, уловив в дальнем конце залы незнакомую фигуру. Мужчина – по виду молодой, чуть старше меня, – сидел в отцовском кресле, изучал рисунок паркета и теребил в пальцах какой-то вялый цветок.

Почувствовав мое появление, жених резко поднял голову, отбросил со лба светлую челку и обворожительно улыбнулся. Порывисто поднялся с кресла и, не сделав шага, протянул руки вперед. Будто мог сжать пространство, скопившееся между нами, и дотянуться издали.

– Моя невеста истинно прекрасна, – заявил он с бархатной хрипотцой и подманил меня длинными музыкальными пальцами. – Вероника… Вы точно ангел, сошедший со старого живописного полотна. Дайте мне вас получше рассмотреть.

Я послушно поплыла вперед, растерянно утопая в синем взгляде. Он поймал меня арканом и тянул, тянул к себе, магнитил неведомой магией.

Размягченное от волнения сознание не сразу подбросило мысль, что мы с женихом уже знакомы. И, боги, даже представлены!

– Вы?..

– Александр, – представился парень, когда я подплыла к его креслу и остановилась в паре метров. – Но лучше просто Алекс.

– Я не забыла, – пробормотала я, снова опускаясь в приветственном реверансе.

Да как это вообще возможно? Я помолвлена… с ним?

– Вы знакомы? Но откуда? – мать нахмурила высокий лоб и поднялась со стула. – Где вы могли встретиться, Вероника?

«На одном запретном мероприятии, маменька, – объяснила я мысленно. – В окружении притесняемых полукровок… Как раз перед тем, как твой сын напал с боевыми заклятьями на невинных людей, вдохновленный новым законом твоего мужа…»

И мы танцевали, да. Подхваченные и закруженные магией дриад. И я тонула в невероятных синих глазах, мечтая, чтобы этот красивый незнакомец подарил мне первый поцелуй.

Потом мы болтали о грехах жестоких отцов и сумасбродных матерей, и я ощущала диковинное родство с парнем, которого вижу в первый раз. А еще – легкость, ясность, теплоту, уют…

Я даже позволила себе непристойные мысли. Рассматривала его, чтобы он мне приснился. А Алекс Расков и словом не обмолвился, что помолвлен. И собирается жениться. На мне!

Моргая от слишком яркого света, я пыталась припомнить: представилась ли ему? Если да, то почему его озадачило мое кольцо? Он не мог не знать имени невесты! Или мог?

Если нет… То почему, будучи помолвленным, он свободно танцевал с незнакомкой на запретной свадьбе? Да нет, нет… Не может же быть так, что его, как и меня, женят насильно?

Я совсем растерялась. Окончательно. Почувствовав, что сейчас его невеста рухнет в обморок, Александр сделал шаг вперед и, ухватив за локти, усадил меня в свое кресло. Это было кстати: столовую залило черным туманом.

– Ника, возьми себя в руки и соблюдай приличия! – рявкнула мать и потрясла меня за плечи, вбивая затылком в подлокотник.

– Ох, прошу… Не сердитесь на дочь, к чему нам эти приличия? Мы ведь почти семья, – смущенно бормотал парень. – Это я виноват. Я не сказал тогда, а она, выходит, переволновалась…

– Вы знали? Знали, что танцуете с невестой? – прохрипела я, глядя снизу, с мягкого подлокотника, на лица столпившейся родни. Среди серых глаз отчетливо выделялись синие.

– Я видел ваш портрет раньше, – признался скованно Расков. – Я… подозревал, да. А когда вы представились, все подтвердилось.