— Надеюсь, что действительно поняла, — не унимался муж. — Это опасно. По-настоящему опасно. Был такой профессор Петров, который сделал, как он это называл, электрический свет и описал это в книге пару лет назад. Исполинская батарея…

Батарея? Только сейчас до меня дошло, что Виктор спокойно отнесся к упоминанию электричества, воистину, это магическое истощение плохо влияет на голову. Но, раз есть батарея и электричество…

— Два угольных стержня, между которыми прямо в воздухе возникал ослепительный свет, — продолжал муж. — Еще он описал, что такой свет может расплавить тонкие пластинки металла, и много чего еще, в общей сложности страниц на двести. Через несколько месяцев после выхода книги его нашли мертвым рядом с его устройством. На ладони осталось обугленное пятно.

Я охнула, поняв, к чему он клонит.

— Решили, что его убило собственное изобретение, опыты объявили опасными, книгу запретили, непроданные экземпляры уничтожили. Но теперь, после того как ты упомянула электрическую природу молнии, я задумался.

— Ясно, — медленно произнесла я. Вспомнила еще кое-что. — Но Аглая видела. И Петр. Слуги пойдут болтать…

— Слуги будут болтать об очередной ссоре господ и о том, как в барина стреляли, а стрелявший сбежал. Так что, по сравнению с переполохом сегодняшнего вечера, любой странный свет — сущие мелочи.

— Сбежал!

— Ты упала, мы с Петром бросились к тебе, и Зайков этим воспользовался.

Я тихонько выдохнула — пока Виктор рассказывал, как было дело, я успела испугаться, что он убил горе-любовника. Это только в романах красиво звучит — «отомстил за честь жены», а в реальности убийство все равно остается убийством, и ничего хорошего в этом нет.

— Ты рада? — сдвинул брови Виктор.

— Я рада, что ты не взял греха на душу. — Я погладила его по руке. — Зайков допрыгается рано или поздно, с его-то замашками.

Муж вздохнул.

— Когда я увидел свет, надо было бежать как был, в халате, но я решил одеться…

Вот почему он в рубахе, и вот откуда пуговица, остановившая пулю.

— И хорошо, что ты оделся, на халате нет пуговиц, и синяком бы ты не отделался! — воскликнула я.

— Если бы я не потерял время, ничего бы не случилось. Зайков бы не посмел приблизиться к тебе, если бы увидел, что я рядом.

— О чем ты! Он посмел в тебя выстрелить, не то что подойти!

Муж покачал головой.

— Этот выстрел явно был не обдуманным действием, а душевным порывом. Он бы не сделал этого, если бы не был зол и напуган.

Может, он и прав. Покушение на убийство при свидетелях — для этого нужно быть типом, которому сам черт не брат, Зайков, при всех его недостатках, на полного отморозка не походил.

— Поэтому я и думаю, что, если бы выбежал как есть, все было бы по-другому. — Виктор помолчал. — Пока я одевался, свет погас, но я решил все же выйти, встретить тебя, чтобы ты не переломала ноги в темноте. Услышал голоса в глубине сада и понял, что надо поторопиться. Дальше ты все видела.

— Много ты услышал? — полюбопытствовала я.

Виктор улыбнулся.

— Про павлина с хроническим воспалением самолюбия. Твоя речь стала удивительно образной. Похоже, ты и в самом деле коротала время выздоровления за научными журналами. Кстати, что такое атрофия, и при чем тут кора?

— Нарушение питания. От которого у него мозги окорели. — Я поспешно сменила тему: — Это же додуматься надо — влезть в чужой сад, чтобы подкараулить женщину, которая его знать не желает. Когда мы наведаемся к исправнику?

— Мы не пойдем к исправнику.

На пару мгновений я лишилась дара речи.

— Но почему? Он стрелял в тебя и только чудом не убил! Это же самое настоящее преступление!

— Мы не пойдем к исправнику, — с нажимом повторил Виктор. — Я не хочу, чтобы тебе снова перемывали кости в каждой гостиной.

— Но я-то знаю, что ни в чем не виновата! И ты знаешь!

— Это неважно. Твоя репутация и так подмочена, а еще один скандал ее добьет. Тебя не примут ни в одном доме, и…

— И это похоронит и твою карьеру? — уточнила я.

Мне-то на сплетни… Нет, пожалуй, что не плевать. Если я хочу вести дела с соседями. Если у нас с мужем будут дети, им нужно будет обеспечивать будущее. Так что я не могу себе позволить наплевать на репутацию. Виктор тем более не может.

И Зайков наверняка это знал. Пропади оно все пропадом!

— Я не служу и не собираюсь служить, поэтому о карьере могу не думать, — сказал Виктор. — И все же исправнику заявлять незачем.

— Но он стрелял в тебя! Нельзя же так это и оставить! К тому же, слуги все равно будут болтать…