— Вон, видите, впереди — фургон, там наши кинокамеры крутятся, — сказал Питере, и Карелла различил во тьме зеленый фургончик с надписью: «Сухая чистка шляп».

— Этот дом у нас в осаде уже неделю, — сообщил Макмиллэн.

— Который?

— А из коричневого кирпича, с гаражом, — ответил Питерс.

— Но почему? Что там творится?

— Кокаин там творится, — сказал Макмиллэн.

В понедельник утром, как правило, начальники несколько задерживались, но один из них, которого звали Питер Бернс, был уже тут как тут. Лейтенант Бернс в доходчивой форме втолковал собравшимся подчиненным то, что, как он считал, они были обязаны уяснить именно к этому дню.

— Если вы застряли на месте, — объяснял он, — возвращайтесь к началу. Вы, я подчеркиваю, вы должны снова начать там, где случилось происшествие.

Он сидел за столом в угловом кабинете, который узурпировал на правах командующего 87-м дивизионом. Плотно сбитый мужчина с серебреющей шевелюрой и суровыми голубыми глазами, налагавшими твердое немое вето на всякие глупости и праздную болтовню. Шестеро детективов внимали его словам. Четверо уже отчитались по делам, находящимся в их производстве. Но по-настоящему большое дело терпеливо ждало своего часа, время от времени слегка выпуская когти. Большое дело — убийство со многими жертвами, отбивающее чечетку, поющее, играющее на фортепиано, суперзвезда на фоне пустяковых сумасбродных статистов...

Словно режиссер крупной телекомпании, поучающий ветеранов-сценаристов, каким образом находить ключ к такой рутине, как использование мотивировок в построении сюжета, лейтенант Бернс учил своих подчиненных основам их мастерства.

— Это дело началось с мертвой девушки, — сказал он.

Сьюзен Брауэр. Мертвая девушка. Двадцать два года. Конечно, девушка, хотя Шумахер-то уж точно считал ее женщиной.

— Отсюда вы и должны начать все заново, — продолжал Бернс. — С мертвой девушки.

— Если вас интересует мое мнение, — вставил Энди Паркер, — У вас уже есть преступник.

Карелла думал о том же самом.

— И этот преступник — дочка-хиппи, — сказал Паркер.

Карелла подумал, что так оно и есть.

Глядя на Паркера, на его неглаженый костюм, мятую рубашку и галстук, весь в пятнах, на небритые щеки и подбородок, Карелла уже, наверное, в сотый раз вспоминал сыщиков в засаде у дома Томми. Он еще не потолковал с ними, ибо не знал, как взяться за это деликатное дело. Он также еще не поведал Анджеле, что крутые изменения в поведении ее мужа не имели ничего общего с сексом на стороне, но были связаны с тем фактором, который большинство наркоманов считали куда более «кайфовым», чем любой изощренный секс... Он надеялся, что ни у Питерса, ни у Макмиллэна еще не было снимков Томми, входящего и выходящего из дома под наблюдением. Ну как можно быть таким оголтелым глупцом?

Паркер продолжал свою речь:

— Начать хотя бы с завещания. Где найдешь более подходящий мотив для убийства?

— Но это не начинается с мертвой девушки, — напомнил ему Бернс.

— Она — дымовая завеса, очень простая и надежная, — убежденно и пылко отозвался Паркер.

— А была она указана в завещании, — спросил Клинг, — мертвая девушка?

Его мысли витали вокруг Эйлин Берк. По утрам в понедельник тяжко бывает приниматься за работу, особенно если она складывается ежедневно из сплошных убийств.

— Нет, — ответил Браун. — В завещании только дочки, нынешняя жена...

— Уже сама мертвая, — со знанием дела вставил Паркер.

— А также ветеринар и продавщица щенков, — подытожил Браун.

— По скольку причитается им? — спросил Хейз. — Этим двоим?

— По десять «штук»! — сказал Карелла.

— Суть в том, — заявил Паркер, — что дочкам отошла половина состояния. И если это — недостаточный резон...

— Сколько? Как ты сказал? — переспросил Хейз. — Состояние?

— Ты что, сегодня осатанел, что ли? — отозвался Паркер. — Ты кто, бухгалтер?

— А я вот хочу знать, во сколько оценивается состояние. Ну и что? — вызывающе спросил Хейз.

— Предполагается, что это уйма денег, — сказал Карелла. — У нас нет точных цифр.

— Сколько бы ни было, — снова подал голос Паркер, — а достаточно, чтобы дочка-хиппи пустила слюнку.

Для него это была рафинированная метафора, и он огляделся, словно проверяя, одобрили ли ее присутствующие.

— А как насчет того, что она знала, что именно четыре пули прикончили даму? — спросил Уиллис.

— Кстати, да, — произнес Карелла.

— А в газетах это было?

— Нет, но в одной телепередаче было.

— Какой компании? — спросил Бернс.

— Мы сейчас выясняем, — сказал Браун. — Могло быть «М энд М». Или кто-нибудь из бригады убийств проболтался.

— Ах уж эта бригада. — Бернс кисло поморщился.

— Это не значит, что липли влепила четыре пули в голову леди, — заявил Паркер, — чтобы избавиться от нее. Она старика укокошила, чтоб сграбастать свою четверть мешка...

— При условии, что она знала об этом, — сказал Бернс.