Наибольшие потери случились, когда после пушечных выстрелов мужчины, а следом за ними и женщины, рванули бить воинов эрзя. Нельзя сказать, что горожане вчистую проиграли все свои схватки, нет, они пустили кровь разбойникам. Пусть даже потери были один к одному, все едино много людей Братства убито.

Трагедия могла бы быть еще куда печальнее, но подоспел Лис со своим отрядом. Кстати, многие из тех воинов-новичков, которых привел тысяцкий Лис, даже не окропили свое оружие кровью врага. Не успели, так как эрзя начали сдаваться, действительно подумав о том, что все войско Братства вернулось.

— Мне все ясно, — сказала Мария, лихо, а для женщины, так и невообразимо умело, запрыгнула на коня и отправилась в сторону детинца.

Не все так было ужасным, как казалось на первый взгляд, если, конечно не говорить о человеческих жизнях. Так, зданий и сооружений сожжено немного. Кстати, в этом сильно помогло два фактора, которых некогда требовал воевода Владислав Богоярович.

У каждого квартала всегда был ящик под замком, в котором находились топор, две лопаты, два ведра. Рядом был и песок, и две наполненные водой бочки. Изначальнотакие противопожарные щиты, действительно, помогали. Нет, не потушить разгорающийся пожар, а просто не допустить его распространения. Ну, а вторым фактором была планировка, не в пример иным русским городам, более чем просторная. Редко случалось, где одно здание примыкало к другому.

Тела людей уже доставили к церкви. Отца Даниила не было на месте, он в отъезде, налаживает работу будущего православного Затвора. Но за ним послали, а также послали и за отцом Спиридоном. Нужно по чести проводить людей. И службу в храме заказать, и языческую тризну справить. Первую на показ, вторую тайно. Однако, на землях Братства люли все же начинали по чуть-чуть забывать старых богов.

Прибыв в детинец, Мария объявила о совещании через полчаса, определила место для него в приемной палате терема воеводы. Женщина прочитала молитву, перекрестилась и стала ждать старших людей города. Это были, своего рода, чиновники по городским районам. В каждом квартале был свой старший, который назначался войтом города, если только это не столица, не Воеводино, где войтом был сам воевода, а теперь, так получается, что его жена.

— Боярыня, — вошедшие на совещание приглашенные мужи разом поклонились.

Сделали это не так низко, лишь чуть согнув спину, а не как ранее кланялись воеводе, словно князю. Мужчины показывали, что принимают власть женщины, вместе с тем, все равно считают Марию бабой. И это не было проявлением мужского шовинизма, это была норма, поддерживаемая, в том числе, церковью. Нельзя было думать иначе и тот, кто будет утверждать о правах женщин, в лучшем случае обсмеют.

— У нас есть проблема, мы должны ее решить, — начала собрание Мария. — Город, не сказать, что полностью спален, но на треть точно. Поэтому, прежде всего, все силы направляем на уборку мусора, завалов, обгоревших построек.

Мария сделала паузу, посмотрела на собравшихся. Возражений не было, но и особого энтузиазма подчиняться не видно. Мол, ты говори, а мы далее подумаем.

— Милостивая боярыня, — тысяцкий Лис обратился Марии, причем, вставая с лавки и отвешивая глубокий поклон со взмахом руки.

Все уставились на Марию, ждали, как она отреагирует на такое вот действие Лиса, который, по сути, оставался за старшего при отсутствии воеводы. Он единственный тысяцкий сейчас на землях Братства. Именно он замещал руководство Братства, он же, по сути, и спас город. Но Лискланяется… Покоряется воле Марии.

— Говори, верный друг моего мужа, — сказала Мария, внутренне благодаря тысяцкого, который сейчас очень помог.

— Все мои воины, из тех, что не погнались за эрзя, они все будут работать. Но я предлагаю иное, — Лис обвел всех собравшихся взглядом. — Нужно всем и каждому налечь на работу и в самое близкое время вернуть город в вид, как было и сделать лучше. И пусть сами разбойники идут на лесозаготовки, будут развалы расчищать, а нам найдется работа иная. Кто разрушил, тот за овсяную похлебку восстановит.

Мария задумалась. Пленных эрзя было более тысячи человек. Это очень много, проблема их содержания могла встать в полный рост. Дело в том, что эту ораву кормить нужно, тратить на них ресурсы, чтобы охранять. Да и жилье какое-никакое им нужно предоставить.

Решение было на поверхности, но Мария не могла принимать его. Нужно было всех эрзя убить. А лучше… Это Мария почерпнула из рассказов мужа о Византии и о том, как ромеи расправлялись со своими врагами, например, с болгарами. Так что лучше ослепить их всех.

Казалось бы, что подобная мера наказания — ненужная блажь. Ну, убей ты человека, да и делов. Но византийцы не зря считались хитрюгами. Они ослепляли тысячи своих врагов, еще могли кисть правой руки отрубить, а после отправляли домой.

Что на деле выходило? В племени или государстве, вдруг, появлялось огромное количество едоков-калек, которые не могли более-менее работать, следовательно, становились балластом. И тогда моральный выбор, еще более тяжелый, возникал у родственников калек. Кормить их — это недоедать самим, не иметь возможность приобрести прибавочный продукт, дабы прокормить воинов. Или убить, опять же.