Русские воины, преодолевая засыпанный ценой немалых потерь русских жизней первый ров, подходя ко второму и бросая через него прочные мостки, устремлялись на стену. Есть время, его не так много, пока этот участок стены почти пустой, либо с таким малым количеством защитников, что они не способны ничего противопоставить штурму русских.

Семь минут, и первый русский ратник на стене. Вот, для чего нужна была обученная штурмовым действиям пехота! В таких тепличных условиях, когда почти некому сверху даже камень бросить в штурмовиков, пехотинцы Братства смогли бы справиться с задачей менее, чем за пять минут. Вот тогда бы получилось накопить достаточное количество русских ратников на булгарской стене и оказать серьезное сопротивление, возможно, начав расширять плацдарм по обе стороны.

Это нужно отдельно учиться и отрабатывать навыки сражения в очень стесненных условиях на крепостной стене. Мало того, именно здесь помогли бы те самые «корзины», что уже используются в Братстве. Сидящие вкорзинах лучники могли бы отсекать идущее в сторону прорыва подкрепление защитников.

Два, три, уже шесть русских воинов рубятся на стене города Булгара. Они отважны, полны решимости, но этого мало. И тут русичей летят сулицы, после на русских воиновс криком устремляются с двух сторон булгары… Вновь стена была взята, но никак не получается ее удержать. При этом русское войско теряет самых смелых и умелых воинов. Да, и булгары теряют немало, а, учитывая все более эффективную работу пороков, так и больше.

Вот только численное преимущество, еще недавно бывшее неоспоримо за русичами, сейчас за булгарами. Численное, не значит качественное, и нередко случается так, что организованная группа без труда бьет вдвое больше противников. К примеру, пять рыцарей вполне справятся с десятью крестьянами, если воины еще и в броне, так в бою с целой крестьянской деревушкой выстоят.

Между тем, русичи откатывались. Взятый участок стены булгарам удалось отбить. Сценарий приступа повторился уже в шестой раз.

— В чем причина? — спрашивал великий князь Изяслав у воеводы Димитра. — Почему, влезая на стену, мы не можем ее удержать?

— Наши ратники плохо бьются в стесненных условиях, — оправдывался Димитр, будучи не меньше князя раздражен и разочарован происходящим. — Я уже приказал начать подготовку отдельных отрядов ратников, которые могли бы сражаться в десятках, слаженно, на узком месте. Есть иные мысли, как брать стену.

— А не поздно мысли появляются? Сколько уже положили мы воинов? Тысячу? — великий князь встал со своего стула и начал расхаживать под навесом, который соорудили на излюбленном Изяславом холме, ставшим наблюдательным пунктом.

— Я знаю, как нам взять участок стены и не отдавать его, — решительно заявил Димитр.

— Значит, действуй! — сказал Изяслав, после тихо сказал своему воеводе. — Ты должен знать, но более никто. Эрзя обложила Рязань, Муром и Пронск, они же пожгли Воеводино, хотя там селяне и горожане смогли отбиться и даже убить вождя эрзя.

— Ты опасаешься того, что рязанско-муромские князья оставят войско? Потому и молчишь? — догадался Димитр. — Не будет ли обиды после?

— Не будет. Вестовой от… жены воеводы Братствасказал, что часть эрзя готовы присягнуть мне. А еще к нам спешит половецкий хан Башкорт. Ты эти новости должен учитывать, — сказал великий князь.

— Следующий приступ уже завтра принесет нам успех, — пообещал Димитр.

— Я помолюсь об этом, — сказал Изяслав и перекрестился.

Шла подготовка уже второго раута переговоров. Бессмысленных от слова «совсем». Первый раз, вчера, я поговорил с тем, кто хотел бы предложить мне разговор. Сегодня я уже говорю с другим человеком, который и приказал подготовить почву для переговорного процесса.

Конечно же, закрались мысли о том, а не тянет ли враг время. Но разведка пока не фиксировала серьезных опасностей.

Утром пришли сведения о попытке гарнизона одного из городков, что окружали Биляр, выйти на помощь своему эмиру. Это закончилось для них плохо, полным уничтожением в поле и взятием практически незащищенной крепостицы. Очень своевременная победа, которая хоть немного привела в чувство моих командиров. И пусть это так союзные половцы постарались, но все равно, их воспринимали, как само собой разумеющееся и даже братались русичи и степняки, порой роднились.

И вот, второй раут переговоров. Передо мной предстал мужчина. Он был пожилым, хотя, если бы эмир Сагидпринимал меня больным и лежащим, я бы сказал, что он определенно старый человек. Но сейчас правитель Булгарииходил и сидел на стульях, что поставлены в поле между моим войском и городом, и при этом выглядел моложаво, энергично. Явно собран и старается показать мне, что еще ого-го какой он воин.

Я ждал встречи с человеком, который придет мне показывать свое богатство и статус. Но на эмире не было ни золотых перстней, ни вычурно богатых одежд, хотя порча, из которой был сделан халат Сагида, добротная.

Передо мной стоял воин, тот, который даже к старости не растерял ещё выправку, острого взгляда, правда, взгляд этот был с грустинкой. Ну, так под стенами его столицы сейчас наше войско, есть причины, чтобы взгрустнуть. На склоне лет правитель Булгарии получал такую проблему, с которой справиться не может — войну с Русью.