Шон обнимает меня за плечи, притягивая к себе. Он утыкается носом в изгиб моей шеи и целует его, и это заставляет меня чувствовать себя целой.

— Наверное, нам стоит поскорее покончить с этим, — шепчет он мне в кожу.

— Сегодня вечером все будет не так, как вчера, верно? — спрашиваю я, и, поскольку он начинает качать головой, мне приходится добавить: — Вы, ребята, не собирались становиться дикими, не так ли?

Все, от кого я слышала это слово на этой неделе, произносили его почти шепотом, морщась при этом, как будто сама мысль об этом была отвратительной.

Выражение его лица смягчается, когда он видит мою тревогу. Он пожимает плечами, как бы говоря, что на самом деле тоже не знает.

— У меня есть ты, и это стоит того, чтобы убедиться, что этого не случится.

Я снова бросаю взгляд на лес. Рука Шона выводит успокаивающие контуры вдоль моей.

— У него было достаточно самообладания, чтобы прекратить ссориться со мной, я думаю, с ним все будет в порядке. Кроме того, то, что ты видела, было даже не так уж плохо. Мы с Логаном раньше поступали друг с другом и похуже, — говорит он, и я хмурюсь, потому что это нисколько не успокаивает.

Он замечает выражение моего лица и слегка закатывает глаза.

— Сразу видно, что у тебя не было братьев, потому что в детстве никто твоего возраста не пытался регулярно тебя убить.

Прежде чем я успею напомнить, что у меня вообще-то есть сводные сестры, Эйден продолжает:

— Элиза, я могу просто сказать, что ты никогда не пыталась воспроизвести драку Dragon Ball Z10, а затем поклялась хранить в секрете то, как Шон сломал себе нос. Это в твоей ауре.

Ха. Я просто предположила, что это совершенно нечестно.

— Да, хорошо, может быть, — я киваю, на мгновение обрадовавшись, что выросла не с братьями и сестрами. По крайней мере, я рада, что теперь у меня есть братья и сестры в стае, когда они уже прошли стадию жестокого обращения. Я надеюсь.

Шон легонько толкает Эйдена в плечо.

— Только потому, что срок давности истек, не означает, что мы должны рассказывать людям об этом.

— Завтра утром первым делом выходит детская книжка с картинками, — это все, что Эйден потрудился ответить с дерьмовой ухмылкой.

—

Элиза

День постепенно подходит к концу, и большинство родственников уже разошлись. Вечер наступает незаметно: сперва появляются светлячки, ощущается прохладный влажный воздух, а на горизонте разгорается закат. Я замечаю, как у моей новой семьи начинают проявляться волчьи черты: у Лоры зубы становятся чуть длиннее, у Эйдена уши чуть заостряются и покрываются шерстью на кончиках. Дианна начала обходить остальных, желая им спокойной ночи.

Я чувствую себя хорошо, хотя и немного измученной. Это совершенно не похоже на вчерашний день, когда энергия толпы была напряженной и на пределе. Все гораздо более расслаблены.

Технически полнолуние длится всего одну ночь, но я пытаюсь придумать безобидный способ спросить, может ли у нас повториться прошлая ночь, или это бывает только когда луна на пике? Просто любопытно, конечно, особой причины нет.

Следующий вопрос заключается в том, смогу ли я снова правдоподобно улизнуть в лес со своей парой, и я думаю, что никогда не устану называть Шона так. Я работаю над тем, чтобы придумать, как спросить об этом, когда Эйден игриво толкает плечом плечо Лоры.

— О, ты хочешь повыть? Этого не было целую вечность.

Мои глаза расширяются, когда я смотрю на них. Я еще многого не знаю, но мне не терпится узнать. Я толкаю Шона локтем и спрашиваю:

— Ребята, вы на самом деле воете?

— Да, я тоже тренировался, — говорит Эйден, прежде чем сделать несколько шагов назад, шерсть на его ушах встает дыбом, прежде чем он открывает рот. Это звучит, как настоящий вой, не человеческая имитация, но в нем явно присутствует дополнительный элемент контроля. Эффект почти музыкальный, насколько плавно звучит его голос в воздухе.

И тут меня осеняет, что я определенно слышала этот звук и эту песню раньше.

— Это был ТЫ, — выпаливаю я немного слишком обвиняющим тоном, прерывая его. Он смотрит на меня с удивлением. — Я думала, что схожу с ума на этой неделе, услышав, как волк воет Богемскую-МАТЬ ЕЕ-рапсодию. Боже, никогда бы не подумала, что ответом была ликантропия.

Эйден фыркает и заговорщически наклоняется ко мне. Он переводит дыхание, явно собираясь рассказать мне, вероятно, о том, как ему нравится пугать туристов этим маленьким талантом, когда его голова дергается в сторону леса.