Полномочный представитель каробов отправляет мне щедрую порцию ионов цинка.

– Неплохо поработал, мошенник. Славные животные, эти твои люди. Не забудь про нашу договоренность.

– Насколько далеко на юг вы желаете отправиться?

Я отправляю столько карбида кальция, что хватило бы взорвать корешок.

– Пересели меня ближе к полезным животным, подальше от тебя.

Оказывается, я не единственное растение с корнем юмора.

– Назови полезное животное.

– Хорек.

– Вымер.

Из-за бамбука.

– Дракон-гекко.

– Медлительный, тупой и ядовитый. Как раз для тебя.

– Люди работают на декоративную, плодоносящую траву-переросток. Что они в тебе нашли?

– Плодоедам нравятся интересные плоды, – говорю я ему. – Я хорошо с ними обращаюсь.

Он отправляет мне немного фруктозы – фруктового сахара. Я отправляю ему ксилозу, древесный сахар. Даже до того, как я отрастил корень юмора, я понимал, что сахар – комичное вещество, потому что его химическая структура ужасно вычурная. Каробы редко бывают так хорошо настроены. Сахар!

Ивы, пальмы, пшеница, ямс, даже апельсиновые деревья – мы все радуемся перспективе благоприятного сезона и раскрываем почки, готовясь к завтрашнему солнечному свету. Весенние разливы случаются регулярно и просто раздражают большинство прибрежных растений, но снежная лиана внезапно паникует.

– Жуки пропали! Жуки пропали! Большие животные едят жуки! Сок управляет двумя животными! Вода пришла, жуки ушли!

Она не осознает, что жуки восполнимы. Тем не менее я разделяю ее озабоченность. Жуки-снежинки одновременно питали и одурманивали работников и основных. Кроме того, разлив создает логистические проблемы. Я отправляю снежной лиане немного карбида кальция.

– Еще! – просит она.

Я выполняю ее просьбу и говорю:

– Вода уйдет, жуки вернутся. Корни в порядке?

– Корни в порядке. Жуки пропали! Большие животные едят жуки! Сок управляет двумя животными! Вода пришла, жуки ушли! Жуки ушли!

– Вода уйдет, жуки придут. Радость сегодня, радость завтра.

Я повторяю это несколько раз, приправляя послание карбидом кальция, и снежная лиана наконец успокаивается.

Лук почти такой же бессловесный, как и тюльпаны, и он сегодня не радостный. Я не слишком привязан к отдельным листьям, а вот лук дорожит своими, потому что они вырастают из единой луковицы. Миряне собирают урожай только после того, как у лука появляются детки для размножения. Лук пострадал от несвоевременных налетов стекловаров, и только предложенный мной «пестицид» заставил стекловаров прекратить сбор. Сейчас низинные поля лука затоплены, что отсрочит его рост, если не убьет окончательно. Я отправляю через свои корни побольше кислорода. Смерть от утопления – длительная и тяжелая. Возможно, фермеры смогут сделать стены для защиты посадок. Дождь закончился этим вечером, но река будет подниматься еще несколько дней.

У людей жизнь постепенно налаживается. Сегодня в клинике нет больных или травмированных. Из-за разлива реки надзор за сиротами-стекловарами затруднен, но этот же разлив их изолировал. Они слишком одурманены, чтобы переплыть быструю реку, а значит, охранники могут немного расслабиться. В целом сироты стали вести себя более цивилизованно даже без стреноживания, а кое-кто даже помогал собирать еду, облегчив людям работу. Беллона – самка, сотрудничающая с сиротами, – чуть снизила свою враждебность.

Но можно ли это считать истинным одомашниванием? На ежевечернем собрании комитета Сосна говорит, что судить трудно:

– Повернемся спиной – и окажется, что сироты только того и ждали.

– Согласен, – говорю я. Най озвучивает мои слова. – Обрезка еще не закончена.

– Согласен? – удивляется она.

– На одомашнивание нужно время.

Мне следовало бы пояснить свои слова, но меня отвлекает праздник растений. Кароб с помощью альдозы и кетозы создает шутку насчет воды. Концовка у нее такая: вода плоская! Как снежинки! Конечно, но кто бы представил это именно так?

– Надо, чтобы они нас боялись, – говорит Сосна.

Я пытаюсь выделить корень для внимания.

– Страх обрежет их деятельность.

– Не могу поверить, что мы с тобой пришли к согласию!

– Разумных действий немного. Вероятность согласия велика, – говорю я, не желая копать глубже.

Я давно не проверял состояние здоровья Сосны. Очень жаль, что не получалось. Она ведет себя непоследовательно, а это может предвещать более серьезные проблемы. С момента постановки первого диагноза я выявил пять случаев болезни Джерси. Пациенты жаловались на обсессивно-компульсивное поведение. Сосна одержима стекловарами. Можно ли как-то заманить ее в клинику?

Я пишу: «Мы все стремимся к мирному решению».

– Иногда надо сражаться, – возражает она. Она встает и расхаживает туда-сюда, чтобы сделать свои слова внушительнее. – Нельзя вечно их одурманивать, а они атакуют при первой же возможности. Будь на их месте орлы, ты бы захотел их уничтожить.

«У орлов не та степень разумности, – напоминаю я, отыскав внимательный корень. – И кроме того, стекловаров мало. Истребление не цивилизованно. По возможности даже орлов следует не уничтожать, а просто отправлять охотиться в иных местах. Они едят оленьих крабов, которые едят растения, в том числе и меня, так что я ценю их экологическую нишу».