— По жаре его раскумарит, — «солнышко» бы в голову не прилетело, — покачала головой Валюха.

Олеська, та задорно прыгала под струями фонтана, оттирая других дамочек от Боряна.

Драга-Саватеев устал от такого количества женского внимания и, маякнув мне, укрылся на вышке.

— Андж, это что за Дольф Лундгрен? — тут же подбежала Олеська, — ваш новый спасатель?

— Борян, кореш по спортивной школе, нормальный парень, — порекомендовал я.

— Неплохой такой, прям как ты, — потешила моё самолюбие Олеська и чмокнула меня в щеку.

Девчата ещё немного поплясали и разошлись по рабочим местам. Кто полы мыть, то капельницы ставить. Мишка проснулся и заявил, что уходит на обед.

— Анджей, ты за старшего, — бросил он Борьке и опять на одних руках скатился по трапу.

Интересно, будет сегодня обед? Или версия «блевантин» снова в деле? Как-то мне неудобно перед Воробьём. Зинка эта, походу дела, реально как Кашпировский может гипнотизировать и мозги сосать через глазные отверстия. А Спара — пацан простой, без всяких вот этих страданий. Ему бы деваху помощнее, чтобы под шум прибоя и шёпот звёзд своего «петушка» ей показывать. Вымотает мозги ему эта Зинка. Интересно, догнала она его или нет? Будем надеяться на лучшее. Я поставил последнюю песню и объявил, что передача «Почта-пляж» подошла к концу, ждём вас завтра. С некоторых мест даже послышались аплодисменты. Я пересчитал деньги — опять под триста рублей, да плюс небольшой от продажи коктейлей. Честно отсчитал полтинник и отдал Борьке. Тот не стал ломаться и сказал, что снова купит себе каких-то смесей и напульсник. Странные они, боксёры-качки. Нет, чтобы шапочку для плавания взять.

Вернулся сытый мичман и оповестил, что обед неплох, Миша лично разведал обстановку и рекомендует мне поторопится. От греха подальше в «Горизонт» я не пошёл, а повел Борьку к кооператорам. Заказал любимый куриный и печенку в сетке. Борьке взял того же, только в двойном объёме, ещё картохи печеной в фольге и печёных на шампурах овощей. Борян был не только чемпион по боксу. Он ещё в жрачке был неподражаем. Наелись, напились и, палимые солнышком, побрели довольные к пляжу. Тут нас как раз и встретили Борькины родители. Поговорили минут пять. Рассказал о житье-бытье, спортивных и школьных успехах. Переговорил с Боряном, когда и как встретимся и порядок созвона. А то я на месте, а его нет. То он на месте, а меня где-то черти носят. Попрощались с корешем, и я реально заскучал по станичке. Всего-то два дня меня дома нет, а такое впечатление, что год интерната оттарабанил. Как там Тихон? А молдаванки не скучают там без моих фильмов? Там ещё офигенный костюмчик плавательный французский в моей комнате на диване расстелен. Надо его сюда взять, на «Кавасе» прокатить, в море искупать.

Ого! А кто это идёт навстречу? Джейсон Спара Донован! Идёт под ручку с Зинкой и что-то чешет ей по ушам. Ведьмочка на него смотрит, открыв рот, и ловит каждое слово про переднюю вилку «Чезета». А Воробью похрен. Увидел меня, радостно заржал и вскинул руку в «рокерском» салюте. Зина взглянула на меня. Я поглубже натянул панаму и шмыгнул от греха подальше в придорожные кусты, в которых намеревалась перессать какая-то тучная мадам. Тетка, обзывая меня насильником, убежала в сторону городка, я убежал в сторону пляжа и ставшей чуть ли не родной Центральной вышки.

Когда мы уже пойдем на свою лодку? Где этот чертов Семён? Тем более, Мишан сказал, что мне, как школьнику, на этой неделе полагается двое суток выходных и ему тоже. Ох и отдохнем! Наверное, в лагерь можно будет к Дианцевой заглянуть. Как я понял, тяжко ей там. Воронцова там же где-то обретается. Короче, дел полно, а я на вышке музыку кручу. Так, в размышлениях, я дошёл до администрации и хотел повернуть к вышке, как меня тормознула Валюха, перекуривающая на лавочке.

Рядом с ней сидела красивая такая тётенька в закрытом купальнике, с роскошной гривой каштановых волос. Тётка, бросив на меня взгляд, улыбнулась и, попрощавшись с Валюхой, ушла. Блин, идёт как-будто на каблуках. Хороша! И, блин, да что с памятью у меня? Я эту мадам (а иначе и не назвать) тоже где-то видел.

Валюха похлопала по лавочке рядом с собой. Я присел. Медичка вытащила из-под лавки большой чёрный пакет и вручила его мне.

— Это что? — не понял я.

— Да я откуда знаю? — удивилась Валя, — Открой да посмотри.

Открыл. Огромное красивое пляжное полотенце с вышитыми золотом арабскими буквами.

— Ни хрена себе, классное! — восхитился я. Такое полотенце только с собой на соревнования возить, не место ему на пляже. Сопрут и сколько стоит не спросят.

— Продаёшь? — поинтересовался я у медички, с твёрдым намерением купить.

— Ты дурак, что ли, это тебе подарок, — покрутила у виска Валюха.

— От кого? — удивился я.

— Тугой ты какой-то. Вероника передала, ушла только что, с тобой постеснялась говорить. Не узнал что-ли?

Наверное, я реально тугой. Только сейчас сообразил, кто такая эта Вероника. Нет, ну правда, в красивой женщине в офигенно дорогом купальнике абсолютно не угадывалась алкашка, которую на матрасе унесло в море. А как она красиво материлась! Сука! А у мичмана-то глаз намётан, в явной «забулдыжке» он слёта опознал королеву!

Тут из закрытых дверей санчасти высунула голову Олеська и поманила Валюху рукой.

— О, Олесь, хорошо, что не ушла, мне с тобой посоветоваться надо! — обрадовался я.

— Да, блин, попозже, — махнула головой подружка, стараясь полностью не показываться наружу.— Валь, давай, готово! Андж, погоди не уходи!

Что у них там готово? Мне даже интересно стало. Я быстренько подбежал к двери. Блин, и не посмотришь, окна все шторками закрыты. Прислонил ухо:

— Ммм, класс. Да нет, нормально, лучше красный, ага, — услышал я неразборчивое. У меня даже уши вспотели от напряжения, — так позови поляка, пусть заценит, — опять чей-то голос.