– Подожди. Ты рассказал им, как Захра наложила на Сенат закон Вето? – Фрэнк опустился обратно и кивнул. – Расскажи и мне, пожалуйста.

Тяжело вздохнув, он положил локти на колени и посмотрел в окно.

– Знаешь, Эстелла… Я видел лица твоих родителей тогда, на площади Оритела. – Она приоткрыла от удивления рот. – Да, в тот день я был там. И я видел их лица после, на балконе Стеклянного замка. А еще я помню взгляд твоей матери, когда они приехали на похороны Рамоны…

Эстелла выпрямилась, пытаясь обуздать вспыхнувшую в груди злость.

– Только не говори, что они жалели об этом. Что их вынудили приговорить меня к пожизненному заключению и убить Алека. Алека, черт возьми, который был мальчишкой и не мог дать отпор!

– Возможно, так и есть… – начал он, но Эстелла взмахнула рукой и прошипела:

– Хватит! Я не собираюсь мириться с тем, что они сделали. Просто расскажи мне, как Захра наложила на них закон Вето, и можешь идти. Мне плевать, что ими двигало. Ничто не может оправдать публичную казнь и заключение своей дочери за решетку, Фрэнк!

Он медленно повернул к ней голову. Эстелла тут же проглотила язвительные слова, вертящиеся на языке. Она впервые заметила в его глазах настолько глубокую, мучительную боль.

Эстелла упала обратно на подушку и закрыла лицо ладонями.

– Прости, – прохрипела она, сдерживая слезы. – Прости, я не хотела на тебя срываться…

Фрэнк невесело хмыкнул.

– Все в порядке, неудачница. Не знаю, как ты держалась до этого момента.

– За то, что ты устроил, я могу тебя отпинать. – Эстелла сложила ладони на животе и слабо улыбнулась. – А теперь расскажи мне об этой змеюке.

Фрэнк был отходчивым, поэтому сразу же позабыл о ее срыве и вернулся к делу.

– В Новом мире существуют два мощнейших артефакта: кинжал и корона. Обладая и тем и другим, Конгломерат смог изменить мироустройство. Но, обладая чем-то одним, можно лишь незначительно на него повлиять. Из-за твоего сегодняшнего видения я лишь удостоверился в том, что короне нужен хозяин. Всегда. Сначала им была Дафна, затем Конгломерат. После этого, передавая корону из рук в руки, ей обладали главы столичного Сената. Алдарион первым узнал об ее истинной силе и законе Вето, но был слаб, поэтому начал готовить на замену свою дочь.

– Ты думаешь, что у короны, как и у кинжала, есть разум? И она помогает своим владельцам?

– Как кинжал помогал вам во время штурма, так корона помогала Захре наложить закон Вето. Артефакт появился еще в Старом мире, и хоть Дафна пребывала в Небытие, он не лишился собственной воли. Вот и все. Здесь нет скрытого смысла, – тяжело вздохнул Фрэнк. – Заставить замолчать, стереть память… Для артефакта, что был создан Пустотой, это проще простого.

Эстелла вспомнила, как в ее видении корона чернела и сдавливала головы тех, кто ее надевал.

– Поэтому она и пропустила меня в Невесомье? Почувствовала близкую силу?

– Думаю, это так.

– А Захра…

– Смертная, поэтому не может оказаться в бесконечном пространстве. Это под силу только ангелам и Богам. Но знаешь, мне кажется, Корвелл поплатилась за свои действия. Или поплатится.

Эстелла откинула голову и залпом допила отвар, мечтая, чтобы в стакане было что-то покрепче.

– Не знаю, что и говорить, – пробормотала она, поморщившись. – Видимо, мы в полном дерьме.

– Точнее и не скажешь.

Что ты имеешь в виду?

Дагнар и Фрэнк, буквально отражая движения друг друга, подошли к столу с разных сторон и выдвинули стулья. Возможно, в другой реальности они были бы братьями.

Эшден и Дарроу одновременно повернулись к ним, кивнув на свободные места.

– Гляжу, вы отлично спелись, – хохотнула Костяной Череп.

По взглядам двух стариков стало понятно, что она ошиблась.

– Когда ты увидела ту сцену, где Конгломерат менял мироздание, я сразу задумался, почему именно ее, – обратился Фрэнк к Эстелле. – Мне кажется, Камельера и Малаки пытаются достучаться до тебя и о чем-то предупредить. Например, о плане Дафны.

– Не тяни, – прорычала Астра.

– Все сходится, – объявил Фрэнк, взмахнув руками. – Дафна не просто так подчинила Илая. И не просто так не забрала кинжал, когда он находился у нее под носом.