— Понимаешь, нуна, надо сделать так, чтобы они сами нам эти золотые тонны всучили. А для этого…

Привожу весь расклад. К сожалению, не нашёл возможности заменить слова Байконур и Казахстан. Если коротко, обещала помощь, вроде есть у неё возможности.

— Ещё одна проблема есть, нуна. Нам нужен самолёт, но у нас их производство только раскручивается. Линейка короткая, особого выбора нет. Они крупнотоннажные все, мне ни к чему.

— Купить тебе? — предложение поступает мгновенно.

— Не, есть другой вариант. Почти все лизинговые машины иностранного производства встали. Их надо ремонтировать, но фирмы-производители отказываются поставлять комплектующие. Организовывать собственное изготовление нет смысла, от импорта авиатехники всё равно надо отказываться.

— Закупить и отправить тебе?

— Примерно так. Мне сначала надо данные собрать, следом перешлю тебе. Ты затем комплектующие продашь мне, а я продам авиакомпаниям. Заодно выберу и куплю себе самолёт. Или надолго зафрахтую.

Мне велели действовать и обещали посодействовать…

Стрелковый тир.

Напоследок внимательно читаю предъявленный счёт, только затем подписываю. В копеечку влетает обучение владению оружием, но мы — богатая организация, для нас это действительно копейки.

21 января, понедельник, время 13:05.

Москва, пл. Смоленская-Сенная, д.32/34,

МИД, 3-ий Департамент по делам СНГ.

— Кажется, у нас традиция появляется, Дмитрий Родионович, — усаживаюсь на удобный стул, почти кресло, после приветствий и рукопожатия. — Встречаться по понедельникам после обеда. Может, официально закрепим это время для меня?

— Посмотрим, — дипломат слегка улыбается. — Спешу вас обрадовать, Виктор, — улыбается ещё шире. — Дожали казахов. Они согласились передать требуемую вами инфраструктуру — комплекс «Энергия-Буран» и пару кварталов в городе — за символическую сумму.

Хмыкаю:

— И сколько нулей в этой символической сумме?

— Шесть символических нулей, — улыбается Родионович, — миллион долларов, если не напускать туман.

— За один тенге или рубль, выходит, не захотели отдать?

— Это же казахи! — вздыхает мужчина. — Им хоть шерсти клок и то в радость.

Начинает объяснять. В деталях всё выглядит сложнее, но они неважны. Сейчас утрясают документы о передаче прав на владение. Сначала на баланс ЦЭНКИ, затем те передают нам…

— За тот же миллион долларов, уж извините, Виктор, — разводит руками Родионович. — Ссылаются на то, что у них иначе дебет с кредитом не сойдутся.

— А что, казахам платят они?

Родионович кивает.

— Вот нищеброды мелочные!

На мой возглас Родионович неожиданно начинает веселиться. При этом поглядывает с уважением.

— В любом случае выкуплю это имущество у ЦЭНКИ только после того, как окончательный договор с казахами заключим.

— Итак, — продолжает дипломат, — что нам осталось? Полная автономия почти достигнута, если имущество станет вашим, то никто туда нос совать не будет.

— Будут, — не соглашаюсь. — Всякие инспекторы, наблюдатели и прочие бездельники.

— Естественно. Но ведь это обычное дело для каждого бизнесмена. Что, вам в университет пожнадзор не ходит, СЭС кафе и столовые не проверяет?

— Ходят, наверное… только университет — нестратегический объект. В обычном понимании.

— Думаю, вы справитесь.

— Уверен, что справлюсь, — и следующими словами стираю благодушие с лица дипломата: — Если удастся уговорить казахов крупно вложиться в Агентство. То самое условие номер три. По поводу автономии тоже надо их дожать, чтобы комплекс «Энергия-Буран» находился под российской юрисдикцией.

— Вы вроде намекали, что попробуете сами уломать Астану дать золотой кредит?

— Да. Но с вашим содействием. Каким, надо тщательно обдумать. Давайте обсудим один сценарий. Правительство, чтобы показать свою заинтересованность и уверенность в нашем успехе, может гарантировать возврат половины золотого кредита. Больше, наверное, не стоит.

— Не стоит вообще начинать такой разговор, — морщится дипломат. — Они тут же затеют торг на полмесяца, пытаясь добиться стопроцентной гарантии, то есть полного отсутствия всякого риска. В крайнем случае, конечно, можно на это пойти…