Вытираю пальцем пыль, снова отхожу, снова хмурюсь. Чего-то не хватает? Да вроде бы, я все приготовила. Чай со свежими ягодами. Охлажденный. Раньше это был кофе, но он же сказал, что хочет завязать. Помню, ему этот чай понравился…у меня.

Краснею.

Дыхание перехватывает.

Мы общались все эти четыре дня не только по делам. От некоторых его сообщений, когда они возникают в памяти, я предательски вздрагиваю, а нутро натягивается плотными канатами.

"Что на тебе сейчас?"

"Может быть, надо было взять тебя с собой..."

"Помню твой запах"

Знаю. Я просто идиотка. Ступила на опасную дорожку, в которой очень просто проиграть. Мы не говорили про наши отношения. Про статус. Про его развод…ни разу. Но…

Сначала я думала, что это был просто порыв. Потом считала себя таблеткой, но мы…вместе? Не уверена в правильности формулировки, но пусть будет так, чтобы было понятно. Мы вместе и мы "длимся" два с половиной месяца. Это уже непросто…секс. Он максимально дистанцировался от Кристины, почти не ночует дома, часто остается в Башне. Куда тянет и меня. Я почти все время с ним, зачем это нужно? Последний месяц просто постоянно.

Мы говорим о работе. Занимаемся любовью. Молчим рядом. Он дарит мне цветы, открывает дверь и заботится. Заказывает на ужин то, что я люблю, хотя я не просила! А он запомнил…разве это ничего не значит? Разве ты запоминаешь любимые блюда человека, на которого тебе все равно? Или я все себе придумала…

Нет, невозможно такое придумать. Эмиль не готов говорить о чем-то большем, ну и пусть. Я могу это понять, а затыкают дыры по-другому. Конечно, я в этом тоже не уверена, ведь свои дыры я никем не затыкала. Дала им просто зарасти и покрыться рубцовой тканью. Но…мне кажется, что это делают по-другому. По крайней мере, ты не станешь спрашивать, что беспокоит твою таблетку, ведь на таблетку тебе плевать…

Примерно полтора месяца назад

– …Я чувствую твое напряжение… - шепчет Эмиль, нежно проводя губами по моей кожи.

Мы лежим на кровати, где я впервые поддалась на свои чувства. Здесь опять темно, за окном пылают огни ночной Москвы. Я смотрю на нее, борясь со своими слезами. Их вызывают мои принципы, которые я опять предала.

– Кира? Ты меня слышишь? Надеюсь, ты не собираешься притворяться спящей, - он издает смешок, прижимая мое нагое тело к своей широкой, горячей груди чуть сильнее, - Потому что я знаю, что ты не спишь.

Его пальцы задевают остро стоящие соски, и я вздрагиваю. Он смеется снова. Низко, хрипло.

– Попалась…

– Я поступаю неправильно, - прикрываю глаза, роняя слезы на подушку, - Я…не должна позволять, но ничего не могу с собой сделать. Я поступаю неправильно и…

Эмиль переворачивает меня на спину, нависает сверху. Я чувствую, пусть и не вижу - глаза все еще сложно открыть. Он меня ослепляет. Каждый раз, когда я смотрю в его глаза, теряю все ориентиры.

Меня тянет.

А потом рубит совесть.

И снова тянет.

Я в него влюблена...

– Чувствую себя Катей, - выдыхаю, закрывая глаза ручками.

Эмиль (сто процентов) выгибает брови.

– Какой…блядь, Катей?

Из груди рвется смешок, и я мотаю головой. Наверно, он считает меня психопаткой.

Через мгновение моих запястий касаются его ладони. Нежно.

– Посмотри на меня.

Он просит тихо. Я через мгновение поддаюсь. Наверно, глупо уже избегать, раз ты все равно пала на самое днище.

Его глаза - это что-то особенное. Такое особенное…господи, как же сильно я в него влюблена...будто до него никогда и никого не любила. Словно он - первая, настоящая любовь...

Не могу сдержаться. Провожу кончиками пальцев по шраму, Эмиль на мгновение застывает, но потом поддается: чуть прикрывает глаза, будто наслаждаясь прикосновением, прижимается к руке, а дальше…он поворачивает голову и оставляет нежный поцелуй на внутренней части моей ладони.

– Какой Катей, Кира?

Я не хотела бы, чтобы он знал. Это слишком личное. Глубокое. Мое. Если между нами только секс, а я его таблетка, зачем ему это знать? Но…если все так, зачем ему это спрашивать? Правильно?

– Когда я училась в школе, у меня было две лучшие подруги…

Начинаю рассказ тихо, пристально следя за его реакцией, а к концу своей истории…убеждаюсь, что между нами что-то большее. Если Эмиль спросил просто так, то ограничился бы короткими двумя-тремя предложениями, в которые я уместила всю историю изначально, но нет. Он смотрел мне в глаза, и там не было пофигизма. Он хотел понять, задавал вопросы, и в результате я рассказала все, включая то, что меня волновало до сих пор.

Это длилось несколько часов.