Шрифт:
– …Я не знаю, что стало с Маней, мы потерялись. Но иногда мне становится страшно, что она так и не оправилась от случившегося…
Эмиль лежит рядом, подоткнув голову рукой, потом откидывается на кровать, а через мгновение в темноте мелькает огонек зажжённой сигареты.
Дым уходит в потолок.
Вместе с ним он выдыхает приговор.
– Ты не Катя, Кира.
– Она была моей подругой.
– Она никогда не была твоей подругой, - тихо говорит он.
Я фыркаю и чуть подтягиваюсь на руках, а потом перехватываю у него сигарету и киваю пару раз.
– Ну да. Не надо, Эмиль. Я…
– Я не говорю о тебе, Кира. Возможно, ты действительно считала ее подругой, но Кристина тебя - никогда.
Хмурюсь. Внутри немного вибрирует. Что он имеет в виду?
Эмиль молча смотрит на меня в ответ. Я не спрашиваю вслух, но он понимает, что спрашиваю. Будто бы оценивает. Будто бы думает над тем, как сказать то, что…возможно, причинит мне боль? Он за меня переживает?
– Она все знала.
– Что?
– О похождениях Сашки. Она знала.
Хмурюсь сильнее, встряхиваю головой.
– Нет, это…невозмо…
– Он как-то приезжал к нам, когда я еще был женат на Мадине. Я застал их на кухне. Твой муж показывал ей фотографии своих любовниц, а она морщилась и смеялась.
По телу проходится рябь.
Внутри какой-то непонятный обвал, а еще горько и больно становится.
Кристина - это не Маня или Катя, я знаю. Да и я не ангел, особенно если учитывать тот факт, что я лежу голая в одной постели с ее мужем, а полчаса назад он был во мне. Но! Меня действительно преследовало чувство вины, а она? Так натурально разыгрывала карту «подруги»… Имел ли место хотя бы один момент, когда ей было передо мной стыдно? Хотя бы вполовину так, как было стыдно мне?…
Эмиль забирает у меня сигарету, снова затягивается, а потом тушит ее о дно хрустальной пепельницы. Через мгновение двигается ко мне, тянет за ногу и укладывает на лопатки, убирая волосы с лица.
Его поцелуй нежный и пахнет дымом. А еще пахнет им…чуть сладко, тлело, до мурашек.
– А еще мне кажется, что она знала о том, что ты в меня влюблена, - шепчет он, - И наслаждалась тем, что этого никогда не будет.
Резко отодвигаюсь и смотрю ему в глаза. Эмиль тихо усмехается, чуть толкается в меня бедрами, упираясь членом мне в промежность.
– Вот бы она удивилась, да?
Из груди рвется смешок, и я мотаю головой.
– Тогда я точно стану Катей…
– Ты не Катя, - он еще раз нежно целует меня, его голос становится ниже, а член тверже, - Ты Кира, которую я безумно хочу. Останься сегодня со мной.
– Эмиль, как я завтра приду на работу?
– Ногами. Обещаю, ты сможешь ходить…
Снова издаю смешок и тихо цыкаю, упирая ладошку ему в грудь.
– Ты же понимаешь, о чем я. Не могу же заявиться в одном и том же. Слухи пойдут…
– Заедешь и переоденешься.
– Тогда я опоздаю на работу.
– Ничего страшного. Предупреди только начальство. Мне кажется, оно…довольно лояльное.
Улыбаюсь. Эмиль опускает нежные поцелуи на мою шею, выбивая из груди тихий стон.
– Ну же. Предупреждай, Кира…
– Я…я опоздаю…завтра. Ничего, Эмиль Рамзанович?
– Ничего. Я разрешаю вам опоздать…
Он резко подается бедрами, входя в меня во всю длину. Я выгибаюсь в спине, издаю еще один стон, на этот раз громче, а он обжигает ушко моим именем.
– - …Кира Андреевна.
Сейчас
Через три дня после той ночи я нашла на своем столе тонкую папочку, а когда открыла ее - застыла. Это было небольшое досье на Машу, мою старую подругу.
Она перебралась в Санкт-Петербург, где окончила университет с отличием, просто на год позже, чем я. Сейчас моя Маша - счастливая жена успешного бизнесмена Василия Орлова. Он называет ее своим «генератором идей», и, судя по фотографиям, очень любит. А еще она мама трех чудных мальчишек, одному из которых только недавно исполнился год.
Я не просила Эмиля об этом, он просто молча дал то, что мне было нужно, и…разве так поступают, когда все равно?
Улыбаюсь.
Нет, не поступают. Наверно, настало время поговорить?...Хотя...оно в любом случае настало. От этой мысли волненние снова окатывает меня ледяной водой, а потом...Четыре дня я не видела его, и мурашки внутри становятся сильнее, когда я слышу шаги, которые сразу узнаю.
Через мгновение дверь открывается.
А еще через одно мое сердце пропускает пару ударов. Эмиль замирает на мгновение, и в его глазах я будто бы что-то вижу, но…оно сразу пропадает.