На девятнадцатилетии Манюни я случайно зашла не в ту комнату в снятом коттедже и замерла. Кирюша трахал Катю самозабвенно и жестко, прямо на вечерних платьях Машеньки. Вот так цинично. А еще рычал…

– Похуй мне на нее. Похуй! Только ты нужна! Да, вот так. Выгнись!

Клянусь, именно это он и говорил, потому что мне в память навсегда врезались отвратительные шлепки и низкий голос, который озвучивал совсем другие тезисы всего час назад.

– Ты - любовь всей моей жизни, Манечка! Я тебя безумно люблю…

Катя заметила меня первой. Она умоляла ничего не говорить, и я поддалась. Не из-за нее - подруга вмиг стала мне противна, - я просто испугалась. Как сказать родному человеку о предательстве? Неясно.

Все выяснилось просто. Катя забеременела, и сама рассказала обо всем Маше. В этот момент дружба стерлась, ее больше не существовало. Был только мужчина «на-двоих», который теперь принадлежал лишь Кате. Так она решила, вычеркнув из уравнения свою подругу.

А мы же были почти сестрами…

С Катей я перестала общаться сама. Было противно еще больше, гадко и отвратительно. Я ощущала себя предательницей, хотя по факту…да и была ей.

Маша впала в жутчайшую депрессию. Она не ела, не вставала с кровати, а потом ее забрали родители. Больше мы не виделись. Она разорвала все связи. Узнала, что я была в курсе…и никакие извинения не прокатили. Я пыталась с ней поговорить, но она не захотела меня слушать, и последнее, что сказала, я тоже помню и никогда не забуду:

– Все возвращается, Кира. Имей это в виду.

Забавно, но мне действительно вернулось. Мужчина, в которого я тоже была сильно влюблена, изменял мне направо и налево, о чем знали все его друзья и их жены. Кристина не знала. Тогда о ее существовании мы и не знали, но именно Мадина открыла мне глаза. На праздновании Нового года нас случайно закрыли в ее гардеробной, и там она мне все рассказала.

Сначала я тоже не верила. Как Эмиль. Хотя…если пораскинуть мозгами, наверно, это не так. Если забраться поглубже, ты всегда чувствуешь предательство…

Я видела предательство своими глазами. Это похоже на ад, и будто снова в прошлое вернулась…отвратительные шлепки, грязные слова и пульсирующая боль под кожей. Единственная разница, дело теперь касалось меня…

Может быть, отчасти именно поэтому я рассказала Эмилю? Лучше узнать на словах. Лучше бы тогда Маня узнала от меня. По крайней мере, это было бы не так жестоко, как в действительности. И что если Эмиль уже догадывался? а раз он спросил, то, может, и догадывался? Может, дело было далеко не в беременности? Может быть, он знал? А что, если бы стал следить?

Я испугалась испугаться. Испугалась промолчать. Нет единой причины, моя правда стала залогом многих факторов, включая тот, что я - плохой человек, который запал на мужа моей подруги.

А теперь…

Что я здесь делаю?…

Лифт издает тихий «дзинь», а механический голос сообщает: тридцатый этаж. Выхожу в длинный, пустой холл. Здесь всего две квартиры с двух разных сторон одного коридора.

Я замираю.

Прекрасно знаю, куда надо идти. Я уже была здесь. Не внутри. Эмиль внутрь никого не пускает - это его зона «чилаут». Здесь он выдыхает. Кристина может быть очень тяжелой временами. Она очень любит раздувать из мухи слона, а потом обсуждать чувства и отношения. Это еще одна ее черта «не-очень-то», которая исходит из основной проблемы - нездорового эгоизма. Ей всегда нужно слышать, что ее любят, иначе она едет крышей.

Эмиль сбегает сюда побыть в тишине. Ему нужна тишина. Порой. Просто посидеть и посмотреть телек или залипнуть в окно. Ему нужно спокойствие, чтобы собраться. Я это знаю, потому что работаю с ним, и мне известно, в какие моменты его нельзя трогать. Кристина такие моменты не понимает. Ей всегда нужно маниакальное внимание…

Ладно, сейчас не об этом.

Прикрываю глаза и чуть сильнее сжимаю лямку сумки, а потом быстро достаю из нее телефон. Хоть входная дверь и открыта…

Нет, я не пойду. Эмиль старается меня избегать. Я думала, что он сразу же уволит, но я все еще на своей позиции, но…мы почти не разговариваем. Исключительно по делу, что одновременно, конечно же, хорошо. И нет. Та часть меня, которую я днем запираю на все замки, ночью сходит с ума от боли…

Что я делаю?...

Наверно, он хочет дать мне какое-то задание. Вот и все. Это по работе.

Боже, как блекло звучат твои оправдания…

Вздыхаю и набираю его номер. Пустой холл разрезает мелодия звонка.

Эмиль не берет трубку.

Напряженно смотрю на дверь. Из щелки виднеется косой луч теплого света.

А вдруг с ним что-то случилось?…

Сердце пропускает пару ударов. Руки немеют. Вдруг он позвал меня не просто так? Вдруг…что-то действительно случилось?

Почему-то перед глазами встает Рома. Он мог позвать его сюда, чтобы поговорить. А потом…