- … Вали к той, кто тебе по темпераменту подходит, сволочь! Можешь даже снова притащить ее в этот дом, но не к моему ребенку! Давай! Сделайте своего, женитесь… господи, да что хотите, делайте! Мне плевать! Я с тобой развожусь! Точка!
- Запятая, - хмыкает, - Элен - умная баба. На таких, как она, не женятся.
Разум велит молчать, но рот действует на опережение. С губ срывается хриплый, отрывистый шепот…
- А на каких женятся?
- На таких, как ты. Девочка из сказки, которая делит мир на черное и белое, но при этом искренне верит только в белое. Поверь, если бы мне была нужна умная жена, я бы женился на Элен, но нет. Это слишком сложно. А вот ты мне отлично подходишь.
После пяти лет брака мои розовые замки разрушаются одним хмурым вечером, когда я возвращаюсь домой раньше положенного и вижу, как мой муж проводит свой досуг. На самом деле, теперь я вижу гораздо больше, а если совсем откровенно - все. Я вышла замуж за чудовище, от которого нельзя сбежать. Это брак без выхода, помощи ждать неоткуда, а если спасаться, то только самой…
«Талисман»
Сказки рассказывают не о том, что драконы существуют. Иногда мне кажется, что это знание есть в нашем ДНК, как способность дышать. Это осознанность заложена наряду с рефлексами и имеет прямое отношение к инстинкту самосохранения: мы просто чувствуем всем своим существом, что драконы, как и плохие люди — это то, что идет рука об руку с реальностью. Нет. На не нужно рассказывать о том, что драконы существуют, но иногда…так важно услышать, что их можно победить, правда? Да. Вот о чем рассказывают сказки на самом деле: ты можешь взять верх над тенями этого мира, если не забывать обращаться к собственной доблести.
Или иногда не к доблести, а к своей тьме…Да, сказки учат играть по правилам, но кто сказал, что реальность имеет общее со сказкой? Это как кому повезет…
Лили; около шести лет назад
Вокруг царит хаос.
Везде осколки стекла, стоит дикий запах гари, крики, плач, мольба…
Я дезориентирована. В ушах звенит, дышать сложно, словно мне легкие сцепило намертво суперклеем. Моргаю часто, дрожащими руками касаюсь лба, стараюсь понять, что произошло, но цепочка событий, как ни пытайся, не хочет строиться в ровную линию.
Цепляюсь за стену, куда меня отбросило. Почему меня сюда отбросило? Не понимаю…В ушах продолжает звенеть, но уже меньше. Я пытаюсь вернуть зрению фокус, а когда это получается — замираю. Страх липким ужасом оплетает кости, проникая в них морозом. Ломая.
Это был прекрасное, летнее утро. Я помню, как встала и собралась на встречу с подружками, но сначала позавтракать в свой любимый ресторан, куда меня привез мой водитель. Помню свое платье…оно было красивым, светлым. С пышной юбкой. В цветочек. Сейчас оно все в грязи и…крови, потому что когда я уже шла на выход…прогремел взрыв.
В памяти всплывают последние мгновения перед тем, как меня спустило в ад ударом ноги в грудь. Я шла по холлу на выход, писала сообщение, а потом почувствовала на себе настойчивый взгляд. Он упирался прямо в лопатки, шел наждачкой по коже и оставлял какие-то…странные ощущения. Помню, как я обернулась и натолкнулась глазами на мужчину. Помню, что подумала о нем: огромный, как медведь! И такой же косматый. У него была борода, длинные волосы и крест на самом конце его черного галстука. Не знаю, почему это так врезалось в память. Может быть, потому что мне показалось, что это открытое богохульство? Он явно не был похож на праведника. И взгляд его, которым он медленно проскользнул по мне — тем более.
Я хотела гордо вздернуть нос — это тоже помню; уже даже потянулась в своим светлым, чуть завитым волосам, чтобы отбросить их и красиво выйти из поля его зрения, но…
Тогда это и произошло.
Сильный толчок в спину, руки на моих предплечьях. Меня сбили с ног и оттолкнули в стену? Кажется, да. А потом мир взорвался и загремел…
Пару раз моргаю. Холл ресторана сиял от солнечных лучей, которые отражались от гладкой, светлой плитки. Теперь ничего не сияет. Кажется, что прошло миллион лет, а этот зал вовсе не видел никогда солнца.
В воздухе стоит пыль или дым, вокруг темень. Кашляю, потом оседаю обратно на пол и тихо всхлипываю. Паника накатывает страшной волной, когда я замечаю груду (и по-другому сказать не могу) людских тел в черных костюмах. У кого-то нет руки…она валяется рядом вместе с мясом.
Мой завтрак тут же выходит наружу.
Меня тошнит прямо на когда-то красный ковер, который сейчас прячет в себе всю эту кровь. Ее запах стоит вместе с запахом гари и пыли — так, кажется, пахнет смерть.
На меня наваливается осознание, что эта смерть лишь чудом обошла меня стороной. Я могла лежать там же, рядом с этими мужчинами, но я здесь. Все еще здесь…потому что меня оттолкнули.
Отчаянно оборачиваюсь. Сердце колотится в груди с такой силой, что, наверно, непременно разорвется. Еще секунда, и точно разорвется… как это произошло? Почему? Господи…средь бела дня в центре Москвы…
Вдруг слышу хрип. Мой мозг тут же отбрасывает в сторону глупые причитания. Я резко перевожу взгляд на звук, а через мгновение понимаю: тот самый лохматый мужик, который пялился на меня, как на кусок мяса, лежит неподалеку от меня. Живой…
Кстати, что забавно. Узнаю я его исключительно по кресту на черном галстуке.
Дальше уже не думаю. Папа всегда говорит, что характер у меня слишком нежный и добрый, мягкий, а еще он часто называет меня «сердобольной», из-за того, что я домой всех бездомных кошек в свое время тащила. Да и не только кошек, но и собак, птичек и…короче, любую живность, которая встречалась мне на пути и которой требовалась помощь. Я же считаю, что это не «сердобольность» никакая, а обыкновенная человечность, ну, да ладно. Бабушка всегда говорит: не старайся понять мужчину, Лили. У них слишком четко: либо черное, либо белое. Никаких полумер»