— Эй, Бьюэлл! — закричал Райделл. — Кридмор! — он оттолкнул кого-то плечом и захромал дальше. Теперь он был всего в нескольких футах от сцены. — Кридмор!!! — сцена была маленькая и невысокая, от силы фут высотой, толпа не такая уж и плотная.

Кридмор заметил его. Спрыгнул со сцены. Его ковбойская рубашка с жемчужными пуговицами была расстегнута до пупа, впалая белая грудь лоснилась от пота. Кто-то подал ему полотенце, и он стал вытирать им лицо, показывая длинные желтые зубы с изъязвленными деснами.

— Райделл, — сказал он, — сукин ты сын. Где ты был?

— Тебя искал, Бьюэлл.

Человек с танто положил руку на плечо Райделла.

— Это неразумно, — сказал он.

— Слушай, Бьюэлл, — сказал Райделл, — возьми мне пива, ладно?

— Ты видел меня, Райделл? Мать твою, мужик, я был сыном гребаного Иисуса! Гребаным Хэнком Уильямсом [35] , мать твою так! — Кридмор сиял, Райделла поразил его вид на грани безумия. Кто-то вручил Кридмору пару высоких пивных банок, уже открытых. Передав одну Райделлу, Кридмор вылил холодный солодовый напиток себе на грудь и принялся им растираться. — Черт возьми, я в отличной форме!

— Здесь нас слишком легко окружить, — сказал человек в пальто.

— А ну отпусти моего приятеля, ты, — сказал Кридмор, впервые заметив незнакомца. — Педрила, — добавил он, будто читая на его лице и с трудом подыскав ему оскорбительное определение.

— Бьюэлл, — сказал Райделл, схватив человека за руку, — познакомься с моим новым приятелем.

— Кажется, одному педриле пора подобрать подол лопатой, — отметил Кридмор, теперь уже в бешенстве сузив глаза; повод был найден.

— Отпустите мое плечо, — тихо сказал человеку Райделл. — Выглядит не очень хорошо.

Человек снял руку с его плеча.

— Мне очень жаль, — сказал Райделл, — но я собираюсь остаться здесь с Бьюэллом и примерно сотней его закадычных друзей. — Он посмотрел на жестянку в своей руке. Какая-то хрень под названием «Королевская кобра». Он сделал глоток. — Если хотите уйти, уходите. Или просто убейте меня, да и дело с концом.

— Черт тебя дери, Кридмор, — сказал Рэнди Шоутс, тяжело ступив на пол со сцены. — Гребаный наркоман. Ты напился! Напился и до сисек обдолбался «плясуном»!

Кридмор выпучил глаза на верзилу гитариста, глаза его, казалось, были сплошными зрачками.

— Господи, Рэнди, — начал было он, — ты же знаешь: мне надо было немного расслабиться…

— Расслабиться? Расслабиться?! Господи Иисусе! Ты забыл слова такого хита, как «Брось мудака и пошли со мной!». Это ж как надо обсадиться, чтоб так облажаться? Чертова публика знает слова этой песни, мужик; они даже тебе подпевали! Пытались, по крайней мере. — Шоутс для пущей ясности ткнул Кридмору в грудь свой мозолистый большой палец. — Я говорил тебе, что не работаю с обдолбанными макаками. Ты понял, алкаш? Пошел вон отсюда. Абзац.

Кридмор, казалось, пытался заглянуть внутрь своей души, будто искал там какое-то подобие достоинства, необходимого, чтобы с честью встретить этот неожиданный поворот. Видимо, нашел. Чуть выпрямился.

— А пошел ты! — сказал Кридмор. — Козел! — добавил он, когда Шоутс с отвращением отвернулся и двинулся прочь.

— Бьюэлл, — сказал Райделл, — на тебя заказан столик или что-нибудь типа того? Где бы мне присесть?

— Мэри-Элис, — ответил Кридмор, явно думая о своем, и неопределенно махнул рукой куда-то в сторону. После чего отвалил, по всей видимости — за Шоутсом.

Не обращая внимания на человека с танто, Райделл направился к бару, где обнаружил Мэри-Элис, одиноко сидящую за столиком. На нем стояла табличка из гофрированного коричневого картона, разукрашенная разноцветными фломастерами: надпись, сделанная вручную, гласила: «БЬЮЭЛЛ КРИДМОР & ЕГО БРАТЬЯ МЕНЬШИЕ», обе "О" выведены красным цветом и разрисованы смеющимися рожицами. Столик был уставлен пустыми бутылками, а у Мэри-Элис был такой вид, будто ей только что крепко стукнули пыльным мешком по голове.

— Вы из отдела контрактов? — вздрогнув, спросила она у Райделла, словно очнулась от сна.

— Меня зовут Берри Райделл, — ответил он, выдвинув стул и опустив с плеча вещмешок с проектором. — Мы недавно встречались. Вы — Мэри-Элис.

— Да, — улыбнулась она, польщенная тем, что ей так любезно об этом напомнили, — я Мэри-Элис. Правда ведь, Бьюэлл чудесно выступил?

Райделл присел осторожно на стул, чтобы не потерять сознание от боли в ребре.

— Есть здесь где-нибудь розетка, Мэри-Элис? — он уже открывал вещмешок, выпрастывая проектор, разматывал сетевой кабель.