Для капитанов Деко и их бригадиров положение и уважение были превыше всего. Приг пользовался большим уважением, благодаря интересу управляющего ко мне, но он никогда не был доволен тем, насколько быстро мы заканчивали копать. Он никогда не был доволен своим положением на Холме. Я всегда удивлялась, почему он просто не заставлял нас копать меньше с каждым днем. В то время я понятия не имела, что бригадиры получали ежедневные задания на работу от самого Деко, и связь Прига с управляющим не была чем-то, что Деко гордился. Моей бригаде каждый день приходилось копать дольше, чем кому-либо другому, и это было еще одной причиной, по которой Приг гневался на меня.

Нам, струпьям, тоже было чем заняться. В Яме процветало торговое сообщество. Некоторые товары было проще достать, например, дополнительные продовольственные пайки или бинты, в то время как с другими было гораздо сложнее, и их тайно привозила терреланская стража. Я так и не узнала, кто из охранников занимался контрабандой; вся моя контрабанда поступала от торговли и выигрышей.

Вместе с любым видом торгового сообщества приходят азартные игры. Для меня всегда было загадкой, почему люди, у которых ничего нет, испытывают потребность тратить деньги на азартные игры. Большинство предпочитало простые игры, потому что для этого требовалось только базовое понимание чисел. Каждый игрок по очереди доставал из мешочка маленький каменный треугольник, на котором были выгравированы различные числа. Цель состояла в том, чтобы как можно ближе приблизиться к двадцати одному, не переходя границы. Почему желаемое число было двадцать один, я до сих пор не понимаю. Возможно, потому, что это на единицу больше, чем пальцев у землянина, и, следовательно, больше, чем может сосчитать большинство необразованных людей. Возможно, это число имеет особое значение, установленное Рандами или Джиннами много тысяч лет назад. Они бы, без сомнения, заявили, что ни один землянин не сможет этого никогда понять. С другой стороны, возможно, это было просто чье-то любимое число, и они решили изобрести игру вокруг него. Печальный факт жизни и времени заключается в том, что незначительные вещи часто переживают свое значение.

Были и другие игры, но все они меркли по сравнению со ставками, которые делались во время матчей на арене. Не проходило и недели, чтобы Изен не заработал множество новых синяков и порезов в драках на залитом кровью полу. Но вместе с синяками он также зарабатывал еду, бинты и другие вещи, на которые можно было играть. Я часто удивлялась, почему не сражается Хардт. Он тренировал своего брата и был намного сильнее, но никогда не участвовал в боях. Пацифизм был чертой характера, которой я, спустя долгие часы, научилась у Хардта.

В конце концов Джозеф убедил меня пообщаться с другими струпьями. Мы только что закончили проталкиваться к Корыту, чтобы получить свою дневную порцию. Чем позже ты встанешь в очередь, тем больше вероятность того, что у тебя будет больше плесени, чем хлеба. Самый свежий хлеб исчезал задолго до того, как до него добирались первые струпья. Деко и его компания претендовали на лучшую еду и самые большие порции, остальные из нас часто получали все, за что могли бороться зубами и ногтями. Буквально, я имею в виду. Не раз я отходила от Корыта с несколькими следов от укусов, оставленных переусердствовавшими струпьями.

В том, чтобы быть маленьким, есть свои преимущества, но пробиваться вперед через толпу людей — не одно из них. В пятнадцать лет я все еще росла, а Джозеф был всего на пару лет старше меня. Ни у кого из нас не было ни роста, ни силы, чтобы пробиться вперед, и первые несколько месяцев мы довольствовались худшим, что могли получить струпья. Хардт, с другой стороны, был на голову выше большинства людей и обладал неукротимой силой. Я помню, как впервые увидела, как он пробирается в толпе, мягко расталкивая людей со своего пути. Вскоре мы с Джозефом научились следовать за ним по пятам, используя пустоту, которую он оставлял за собой, до самого Корыта. Конечно, когда мы оказались там, нам было почти так же трудно сохранить нашу еду. Никогда не было недостатка в струпьях, готовых урвать краюху хлеба или пригоршню каши. Воровство друг у друга не приветствовалось, но в этой массе спрессованной плоти было почти невозможно определить, откуда берутся хватающие руки. Вот тут-то мой рост и становился преимуществом. Я была достаточно мала, чтобы проскользнуть, не привлекая внимания большинства людей, которые кричали и проталкивались вперед.

В большинстве случаев, добыв еду, я пользовалась возможностью ускользнуть в нашу маленькую пещеру. Там я наслаждалась тишиной и спокойствием и размышляла обо всех людях, которых ненавидела, перечисляя все причины, по которым я их ненавидела, и подогревала свой гнев. Делала рагу из горьких обид. Возможно, это был не самый здоровый выбор. Я и так была изгоем в обществе, избегая других ради собственной компании. Преданность Джозефа тянула его вниз вместе со мной.

— Не сегодня, — сказал Джозеф, схватив меня за руку, прежде чем я успела ускользнуть. Мы как раз вышли из толкучки рядом с Корытом, и он потащил меня к ряду каменных столов и табуретов, поставленных для струпьев. Я проходила мимо этого места каждый день, пока сидела в Яме — было невозможно не проходить, если только я была счастлива не есть, — но я всегда отводила глаза и быстро уходила. Я не хотела общаться, не хотела заводить друзей. Я хотела убежать, хотела быть спасенной. Я также не доверяла другим струпьям, которые могли бы украсть мою еду, если бы я села за стол.

Хардт и Изен сидели за отдельным столом, окруженным другими столами, каждый из которых был занят. Я не могла понять, как они могли чувствовать себя так комфортно, окруженные со всех сторон мужчинами и женщинами, которым они не могли доверять, но, с другой стороны, я полагаю, что, когда ты такой большой, как Хардт, ты, скорее всего, вызываешь страх, чем попадаешь в его ловушку. Джозеф крепко держал меня за руку, пока тащил меня к ним. Я могла бы вырваться, вырвать руку, но не хотела устраивать сцену и проливать свою кашу. Какой бы отвратительной она ни была на вкус, это была еда, и мой желудок редко переставал ворчать из-за скудных порций, пока я была под землей. По правде говоря, мой голод был связан не столько с порциями, сколько с желанием снова ощутить силу Источника в своем желудке. Это мучительный голод, который слишком хорошо знаком всем Хранителям Источников.

Братья выглядели удивленными, когда Джозеф сел и усадил меня на табурет рядом с собой. Я негромко выругалась — не буду повторять слова, но это было довольно оскорбительно, — и Джозеф посмотрел на меня в ужасе. Я не взяла свои слова обратно.

У Изена были синяки и немного крови, нижняя губа с левой стороны распухла, а несколько порезов на лице были наспех зашиты полоской ткани. Изен вообще имел много маленьких шрамов на лице. В моих юных глазах они только придавали ему суровый вид. Я думала, что они свидетельствуют о его мастерстве на арене, но они были свидетельством его посредственности. Люди всегда думают, что те, кто покрыт шрамами, — хорошая ставка в драке, но часто это просто означает, что их много били.