У Фрэнка вырвался сухой смешок.

– Скотт? В серьезных отношениях?

Это было больше, чем просто предположение. Это была последняя отчаянная попытка пустить под откос несущийся поезд.

– Он согласится, иначе я оставлю его без единого цента.

Скотт был женат на деньгах. Как еще он мог вести жизнь расточительного расточителя? Единственная надежда выпутаться из этого фиктивного брака по договоренности, которая у меня была, заключалась в том, что Скотт категорически откажется. Но под угрозой лишения наследства он, без сомнения, капитулирует – и быстро.

– Что насчет сделки с «Уилсон и Бош»?

Я тянула время, мы оба это знали. Тем не менее я должна была попытаться. Как истинный юрист я до последнего не хотела соглашаться на участие в рискованном деле, не просчитав все риски. Впервые в жизни я почувствовала, что нахожусь не в своей тарелке.

– Гастингс возьмет их на себя, – небрежно ответил Фрэнк, не зная, каким значением для меня обладали его слова.

Деймон Гастингс был моим заклятым врагом, если хотите знать. Единственный человек, который активно боролся за то, чтобы отобрать у меня работу, как только я ее получила.

– В любом случае, тебя не будет всего несколько дней. А к тому времени, как ты доберешься до Вайоминга, я все улажу со Скоттом.

– Тогда зачем мне ехать? – спросила я, переживая из-за сделки с «Уилсон и Бош».

– Ты докажешь ему серьезность моих намерений. Иначе он подумает, что это один из розыгрышей.

Мне пришлось согласиться с его логикой.

– И, Сид?

– Да?

– Не упоминай о болезни. Я не хочу, чтобы Скотт согласился из-за какого-то неуместного чувства долга.

Я понятия не имела, что Фрэнк имел в виду. И уже давно оставила попытки разобраться в тех проторенных путях, по которым шел его разум. Казалось, он считал, что угрожать сыну оставить его без средств к существованию – нормально, но заставлять его пойти навстречу из чувства долга – нет.

Хотя какая разница. Кто я такая, чтобы спорить?

– Как скажешь, Фрэнк.

– Скотт! Тебе звонят! – прокричала Лорел.

Прищурившись, я оторвал взгляд от раненого теленка – его принес один из моих парней, чтобы я подлатал, – и стал наблюдать за тем, как женщина приближается. Сегодня светило солнце, и несмотря на то, что наступила зима, в такой день, как этот, легко можно было поджариться до степени well-done.

Хмурое выражение лица Лорел было видно за милю. Чтобы добраться до круглого загона возле конюшен, она пересекла всю парковку размером с футбольное поле и потому выглядела не слишком довольной. Бросив поводья моей буланой кобылы одному из работников ранчо, я направился к ней. Чем дальше Лорел придется пройти ради разговора со мной, тем больше она будет жаловаться на это позже.

– У тебя что, сломаны пальцы? – рявкнула она.

Я был почти на сто процентов убежден, что это риторический вопрос, но с ней никогда нельзя быть уверенным наверняка.

Лорел Робинсон была внушительной, громогласной личностью, втиснутой в женское тело размером с пинту. Миниатюрная во всем, за исключением груди. Лучший способ описать ее – назвать мощной. А также лучшим администратором, которого только можно пожелать. Если бы Лорел не рассказала мне все о повседневных заботах по управлению скотоводческим ранчо, когда я только купил это место, я бы и минуты не продержался и улетел в Нью-Йорк.

– Ну… сломаны или нет?

Пуговицы на груди ее фланелевой рубашки грозили вот-вот разлететься в стороны. Позади себя я слышал, как несколько работников ранчо заключали пари, когда именно это произойдет.

– Нет, мэм, – ответил я с легкой улыбкой на лице.

Я быстро усвоил, что хорошо поставленное «мэм» в дополнение к одной из моих фирменных улыбок, от которых появляются ямочки на щеках, во многом помогает успокоить ее взвинченные нервы.

Бегущие впереди Ромео и Джульетта поприветствовали меня, помахав хвостами. Их мокрые носы уткнулись в мои руки. Как бы я ни любил Лорел, иногда то, что она работала на меня, было в несколько раз хуже работы на моего старика. Она вырастила пятерых мальчиков, двое младших сыновей до сих пор жили с ней. Так что, возможно, ее подход к работе и жизни в целом был как-то с этим связан. Вероятно, именно поэтому она всегда оставалась сторонником железной дисциплины.

– Тогда почему ты не отвечаешь на звонки по мобильному? Твой отец висит на стационарном телефоне… Снова.

Моя улыбка сменилась гримасой разочарования. Отец уже несколько дней разрывал телефон, и это не предвещало ничего хорошего. Вот почему я не отвечал.

– У меня больные колени. Я не могу гоняться за тобой по всему ранчо только потому, что ты угрюмый мальчик, у которого проблемы с отцом.

В возрасте тридцати восьми лет я не был мальчиком и не имел «проблем с отцом». Насчет угрюмости можно поспорить, но я был не в настроении обсуждать это с Лорел. Меня на телефонной линии в кабинете и так уже ждал один конфликтный человек. И все равно было бы лучше, если бы я держал рот на замке. Это я тоже очень быстро усвоил.