Кстати, насчет русских! Гостиница изначально задумывалась именно для них. В Тифлисе с номерами достойного уровня напряженка. Стало быть, нужно оригинальное название. Такое, чтобы любому петербургскому чиновнику или армейцу сразу было понятно: мне сюда!

— Над вывеской думала? — спросил я Тамару, утолив первый голод.

— Думала. Ничего путного пока не вышло, — печально призналась она.

— Пушкинъ!

— Что Пушкин? Причем тут Пушкин?!

— Пушкинъ! — повторил я. — Только так и никак иначе! Для русской образованной публики — это как знак качества! Еще и табличку у входа повесим: «здесь останавливался великий русский поэт»!

Я не стал объяснять Тамаре, что со временем все вокруг станет пушкинскими местами — улицу и сквер назовут в его честь. А мы этому поспособствуем!

— Умный муж! — удовлетворенно кивнула Тамара. — Чем еще порадуешь?

— То есть возвращения из тюрьмы и известия о новом доме тебе мало?!

— Какого дома? — тут же у всех собравшихся, кроме Томы, округлились глаза.

— Косту император наградил арендой дома, осталось только выбрать, — как о чем-то само собой разумеющимся выдала царица. — Вечером с тетей Ануш и ее мужем посоветуюсь. Уверена, они подскажут. Ну, так что? Я же вижу, что ты еще не все ножи метнул.

«С кем поведешься! — усмехнулся про себя на выражение супруги. — Бахадур теперь у нас еще и поставщик литературных сравнений!»

— На! Читай! — я протянул жене письмо императора. Пока она его изучала, сообщил собравшимся последнюю новость. — Мы едем в Лондон!

Нет, сегодня просто день дублеров Катенина. Снова широко распахнутые глаза и открытые рты. Один Бахадур удержался. Он уже был в курсе.

Тамара прочитала. Подняла на меня растерянный взгляд.

— Лондон?!

— Ну, да, — как можно безразличнее ответил я. Мол, подумаешь!

— Нет! — как отрезала.

— В смысле?! — я заорал.

— В смысле, да, — Тамара волновалась. — Но нет!

— Тамара!

— Я не поеду туда такой замарашкой! — воскликнула женушка, наконец, толково объяснив. — Без… Без одежды, туфель.

— Так купим.

— Коста! Оглянись! — Тома указала на нашу собственность. — Здесь все наши деньги.

— Так я в Манглис поеду, — я говорил уверенно, вселяя спокойствие и в супругу. — Мне там задолжали, помнишь? А, во-вторых, мы скоро в золоте купаться будем. Поверь! Как только откроемся. Так что, успокойся, пожалуйста. И, пока я буду в Манглисе, найди нормального учителя танцев.

— Для чего?!

Тут я перечислил все танцы, которые мне следовало выучить. Все долго хохотали.

— Да, да, да! — я смеялся со всеми. — Настигла меня кара божья!

— Ты поел, танцор? — невинным тоном осведомилась Тамара.

Я кивнул.

— Так чего сидим?! А ну марш в полк за жалованием!

… Манглис за год не сильно переменился. Те же казармы и те же хмуро-наглые рожи в канцелярии. Но права поговорка: новая метла по-новому метет. Вместо Дадиани полком командовал барон Врангель, за которым зорко приглядывал новый бригадир и мой знакомый, генерал-майор Андрей Михайлович Симборский. Ему не хотелось повторить судьбу генерала Гессе, отставленного от службы из-за проделок своего подчиненного полковника. Вернувшись в Тифлис с экспедиционным отрядом Эриванского полка, Андрей Михайлович не вылезал из Манглиса и замучил всех строевыми смотрами. Причем, сам он пехотных уставов не знал, ибо всю свою военную жизнь провел в артиллерии. Это обстоятельство сыграло с генералом злую шутку. Его пребывание в Манглисе сопровождалось рождением все новых и новых анекдотов. И ропотом офицеров.

Стоило мне нарисоваться в штабе, меня окружили и весело приветствовали сослуживцы. Прошлое недоразумение было забыто. Слухи о моих геройский походах по вражеским тылам были столь искусно раздуты Малыхиным, что превратили меня в полумифическую фигуру. Каждый мечтал поручкаться и выразить свое восхищение. Главный мой обидчик Золотарев уже не был полковым адъютантом и сидел безвылазно в Тифлисе, как он и мечтал. Вот только мечта его сбылась несколько кривовато: он проходил подследственным по делу своего бывшего командира.

Когда схлынул первый шквал приветствий, меня тут же попросили найти управу на генерал-майора.

— Вы с ума сошли, господа? — изумился я. — Где я и где генерал? Как же я его успокою?

— Да он нам вечно тебя всем в пример ставит! Коста — то, Коста — сё. Был бы Коста с вами, вы бы — ух! А пока, дескать, гордитесь, что с вами в одном полку служит столь героическая личность!

Удивительные дела тут творились!

— Константин Спиридонович! — вмешался молоденький юнкер, который, как я помню, все выспрашивал у меня, что такое русская рулетка. Я напрягся. — Признайтесь, раз уж здесь все свои, вы ружейными приемами владеете?

— И близко не ведаю!

Дружный вздох облегчения окончательно смешал все в моей голове.

— Слава богу! Слава! — раздались вокруг голоса. — Вы не представляете, какое облегчение!

— Да объясните мне толком!

— Вы не знаете! И генерал не знает! — «объяснил» юнкер.

— Так! Спокойно! — вмешался Малыхин. — Объясняю по порядку. Генерал из артиллеристов. Маршировки, солдатской стойки и ружейных приемов не знает. Ему адъютант записочки написал, вот он по этим бумажонкам и сверяет правильность выполнения. Педантичен и мелочен, аж жуть! Но чует свое несовершенство. Вот и решил освоить сию премудрость, коль выпало ему командовать пехотной бригадой. А как освоит, замучает нас смотрами!