В Британском музее, который мы посетили в первую очередь, я потерял Тамару и… Фалилея. Они растворились в сумрачных залах, словно задавшись целью выучить наизусть половину экспозиции. Или их обуяла тяга к самообразованию, которой пропитана жизнь англичанина.

В этом островитянам не откажешь. Учились они яростно. Газеты сетовали на то, что треть населения все еще не умеет читать и писать. Интересно, каково соотношение в России? До всеобщей ликвидации безграмотности еще ох как далеко. Здесь же, буквально на каждом шагу, масса возможностей расширить кругозор или познакомиться с новейшими изобретениями, послушать бесплатную лекцию или посетить зоологический сад. Настоящие бриллианты в куче навоза, каковым предстал передо мной нынешний Лондон! Я не мог не прийти к заключению: школьный и лекционный классы в сочетании с безудержной созидательной энергией превратят Британию в мирового лидера на целое столетие. И я видел, что этот взлет на вершину уже обретает зримые черты! А зловоние и дерьмо… Это временно!

Увы, Цесаревич не понимал роли местной системы образования, хотя и посетил Оксфорд, где получил почетный диплом. Ограничил себя стандартным набором высокопоставленного туриста. Собор святого Павла, Вестминстерское аббатство, Лондонская башня[8], английский банк, тюрьмы Ньюгейт и Брайдвелл, туннель под Темзой. Целый день убили на осмотр арсенала в Вульвиче.

Уставал как собака. Когда возвращались в особняк, падал на койку без сил. Рядом лежала Тамара, задрав вверх натруженные ноги, Она все так и пропадала в Британском музее.

— Завтра сходила бы с нами в Национальную галерею. А после обеда приляг, чтобы набраться сил перед балом.

— Интересно, что нас ждет? Триумф или провал? — захихикала Тамара.

— Знаю одно: челюсти собравшихся придется собирать с пола!

[1] Те, кто жил между Тереком и Сунжей.

[2] У авторов, пишущих про николаевскую армию, бытует мнение, что патроны делали сами солдаты. Ага-ага, полтора миллиона накрутили в перерывах от дежурств. Патроны изготавливались специальными выделенными командами при ротах и батальонах.

[3] Такое оборонительное сооружение называлось фланкирующим.

[4] Практика скрывать потери была настолько распространена, что верить отчетам — себя не уважать. Будущий генерал-фельдмаршал Д. А. Милютин, участвовавший в походе 1839 г. и его описавший на основе личных воспоминаний и официальных документов, сообщил о 10 убитых и 47 раненых. В летописи куринского полка находим ту цифру потерь, которую мы привели в тексте. Очевидно, что потери понесли и кабардинцы. Значит, всего убитых было гораздо больше, чем десять. «Мертвые солдатские души», на них потом будут списывать продовольствие.

[5] Алексей Константинович Толстой с восьми лет был допущен к наследнику престола. Сопровождал его в заграничном турне.

[6] Просим прощение за кощунство: не верьте описанию Л. Н. Толстого Рождественского бала 1810 г. («Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире…"). Болконский не мог танцевать в белом мундире, просто Льву Николаевичу так захотелось (а вслед за ним и Бондарчуку). Кавалергарды носили белые мундиры на смотрах и парадах. А для балов и выходов в свет полагался именно красный вицмундир. И никаких шпор и сапог! Только чулки и башмаки. Тут у классика все точно, в отличии от строки из 'Онегина» «бренчат кавалергарда шпоры»! Впрочем, на частных балах на дресс-код могли и плевать. Зацепиться за острое колечко ваша дама — вот смеху-то будет!

[7] Эванс де Ласи — английский публицист, первым поднявший знамя русофобии в Великобритании.

[8] Лондонская башня или Белая башня. Имеется в виду Тауэр, а не Биг-Бен, как можно подумать. Кстати, Биг-Бен — название колокола, а не башни, ныне прозываемой Елизаветинской.

Вася. Салатавия, вторая половина мая 1839 года.

В сердце Нагорного Дагестана, в Ахульго, в твердыню имама Шамиля, вели две дороги. Одна — из крепости Темир-Хан-Шура. Удобная и проходимая с тяжелым обозом. Вторая — через горы и крутые перевалы, через Салатавию, земли Гумбетовского общества и Андию.

— Мы пойдем вторым путем, несмотря на все трудности, — заявил Граббе. — Если зайдем к Ахульго от Темир-Хан-Шуры, Шамиль уйдет в горы, и мы ровным счетом ничего не добьемся. Выбирая самый сложный маршрут, мы покончим с теми, кто является опорой этого разбойника. А когда доберемся до Ахульго, наладим снабжение по первому пути, через Хунзах.

Как ни странно, но именно Шамиль окончательно убедил генерала в правильности его решения.

— Лазутчики доложили, — сообщил с тревогой Пулло. — Шамиль переправился через горы и ожидает нас в Салатавии, грозя кумыкской плоскости вторжением.

— Вот видите! — радостно воскликнул Граббе. — Шамиль со своими ордами прошел. Значит, и мы пройдем, если он ускользнет! Нам нужен сильный и решительный удар. Все остальное второстепенно.

— У него нет артиллерии! — возразил Александр Петрович. — И обоза, в который «фазаны» добавили свои повозки с шампанским и портером.

— Ерунда! — отмахнулся Граббе. — Выступаем немедля. Передайте войскам: теперь Шамиль, главный возмутитель горцев, ожидает от нас урока. Который не замедлится!