Мы по очереди подходили и представлялись. Тамара, чуть дыша, склонилась в низком поклоне. Я ограничился кивком головы. Королева была любезна и рассеяна. Для каждого у нее нашлось несколько ласковых ничего незначащих слов. Было видно, что ее занимает не свита русского великого князя, а он сам. Когда я отошел к стене, за спиной английские дамы шептались о том, как идет мундир Цесаревичу, сидевший на нем, как влитой, какая у него обворожительная улыбка и тонкий стан.

— Королева сократила дистанцию вопреки протоколу, — выдала одна язва. — Не удивлюсь, если окажется, что она влюбилась!

Статс-дамы королевы и ее фрейлины — все сплошь жены вождей партии вигов — тихонько засмеялись. Словно в подтверждение их злословия, Виктория молвила:

— Не желаете ли отобедать у нас сегодня вечером?

Обед у королевы не был предусмотрен программой. Видимо, Александр ее заинтересовал. Ну-ну, еще немного усилий, Ваше Величество, и на стенах дворца я напишу: «Вика+Саша=любовь!»

«А что? Чем не вариант?! Союз русского орла с британской львицей — не это ли решение всех будущих проблем? Да нет! Исключено! Будущему российскому императору она не понравилась. Он просто проявляет любезность»

Мой вывод поддержал сам Цесаревич. Когда он наряжался во фрак к обеду, он сказал Юрьевичу в моем присутствии:

— Она очень мила,…но талия не хороша, и не могу сказать, чтобы она была ловка.

«Как он это определил, если они просидели на диванчике все время приема?» — думал я, пока скучал в зале, который выделили для сопровождающих лиц, не приглашенных к столу.

— Гадаешь, какие еще сюрпризы нас ожидают? — окликнул меня Гудсон, незаметно выскользнувший из-за портьеры. Мы уже сошли накоротке и наше «you» за последние дни превратилось в «ты». — Я тебя предупреждал: королева импульсивна!

— Уверен, его Высочество справится, — ответил я нейтрально, но в мыслях был не так убежден, как Юрьевич.

— Ты вооружен? — последовал неожиданный вопрос.

Я приподнял полу мундира и показал свой револьвер.

— Я так и думал! — воскликнул Гудсон.

— Что не так?! Английская работа!

— Таскаться с такой «дурой»?! Держи подарок от мистера Пинчеса из Лондона, — он протянул мне с ухмылкой маленький капсюльный пистолет — двуствольную «вертикалку». — Вот подходящее тебе оружие. Можно легко спрятать в кармане.

Ствол длиной всего в 15 сантиметров, но тяжелый. Почти как мой коллиеровский револьвер. И зарядов лишь два против пяти. Зато капсюли куда надежнее кремней.

— Смена стволов при выстреле по тому же принципу, что в твоем револьвере. Поворот на 180 градусов. Есть предохранитель.

— Эти крючки… Могут зацепиться в ответственный момент. Но почему ты решил выдать мне оружие? Есть тревожные новости?

— Чего-то, вызывающего особое опасение, нет. Но готовым нужно быть постоянно. Как я и говорил, больше всего меня заботят урквартисты. Есть среди них одна парочка буянов. Начитались Эванса де Ласси и трубят на всех углах: Россия наступает на Индию! Берегитесь![7] Они из индийских полков, где подобные идеи популярны. И с оружием обращаться умеют.

Он передал мне два карандашных рисунка, искусно воспроизводящих облик двух буйнопомешанных с всклокоченными шевелюрами. В них невозможно было разглядеть бывших офицеров Ост-индской компании. В Бедламе им самое место.

— Скоро рисунки заменят дагерротипы, — решил я блеснуть знаниями.

— О, ты в курсе новейших изобретений! Похвально. Только вот беда: патент собирается купить французское правительство и подарить его всему миру, кроме Англии.

— Полагаю, англичанам, помешанным на изобретательстве, такой вызов только на пользу.

— Спасибо за такую уверенность в британские силы, — расплылся в улыбке Гудсон и серьезно добавил. — Я дал тебе оружие на всякий случай. Не хотелось бы пальбы в присутствии монарших особ. Впрочем, с таким спутником, как твой слуга, можно чувствовать себя уверенно. Признайся, он наемный убийца? Ты потому его таскаешь за собой по злачным местам?

Ого! Мне только что недвусмысленно намекнули: дружба дружбой, но я за тобой смотрю в оба глаза! Странно, я не заметил за собой слежки. Хотя чего я ждал и чему удивляюсь? Наверняка расспросили книготорговца, чем я интересовался в его лавке, и потом пытались перехватить в Патерностерском ряду. А о месте, куда я отправился на ночь глядя, узнали от кэбмена.

«Но как же все это некстати! Мне же Белла нужно искать. И Спенсер меня ждет 20-го мая».

— Ну, ну, приятель, не хмурься! Мы же с тобой в одной лодке! — «успокоил» меня Гудсон. — Нас ждут балы, парадные обеды и концерты! Повеселимся!

… С весельем у меня не задалось. Всю неделю Цесаревич, как бешеный, мотался между лондонскими достопримечательностями и приемами, устраиваемыми в его честь английскими родовитыми вельможами. Роскошные балы закатывала аристократия, после которых следовал ужин. На этих раутах на меня смотрели не замечая. Как на предмет мебели.