Бедолага подходит ближе к Танго, обгоняя меня. Последние пару километров отставал и плелся чуть позади.

Стоит кому-то из инструкторов открыть рот, и он тут как тут.

Снова ловлю диссонанс с характеристикой, данной отцом. Откуда такая мотивация?

Может, батя ему пообещал чего, если он достойно пройдет маршрут?

– Деревья у воды - тоже не показатель, - продолжает Танго.
– И лучше каждые полчаса чертить на снегу линию направления, корректируя ее по нескольким признакам... Нужно запомнить траектории солнца в рабочих широтах. Так, почти дошли. Сейчас поворачиваем от реки вот в эту низину, ещё километр, и мы на месте привала, - машет руками Танго, показывая ориентиры.

Впереди идущие неожиданно тормозят и задние ряды врезаются в спины друг друга, образуют хаос, толкаясь.

Кто-то с разворота неожиданно сносит Бедолагу. Он улетает в снег.

Невесомый, бля!

В этот раз ему протягивают руку без моей подсказки. Помогают подняться. Потихоньку приживается.

– Что там, - иду вперёд, раздвигая пацанов.

– Люди там, товарищ инструктор.

– Какие ещё люди?

– С автоматами...

Действительно. Метрах в ста пятидесяти от нас на льду стоит джип и два мужика.

По обе стороны от меня становятся Танго и Йода.

– Может, браконьеры?
– присматривается Йода.

– Уводи пацанов, а мы с Танго сходим, побеседуем с ними. И это... Присматривай за подарочком нашим, - намекаю на Солода.

Мужика сделать - оно понятно, но попробуй покалеченным верни, Солод шкуру живьём спустит. Ребенок всё-таки.

Девушка у него...
– беззлобно закатываю глаза. Чего бы ты там понимал, что с девушками делать, если тебе ничего танцевать-то не мешает.

Профиль на зеркальце врезался в память. Просто как... ну... красиво, черт возьми.

А я с собой никогда ничего не ношу такого. Во-первых, лишний вес, во-вторых, нет такой девушки, которую мне захотелось носить бы с собой. В природе нет.

Говорят, ебанутая мать - это для пацана навсегда прививка от нормальных отношений. У меня такая... И в отношения я никогда не стремился.

Подходим ближе.

– Слушай, так это же охрана!
– узнаю я мужиков.
– Помнишь их?

– Точно. Они. Чего они тут делают?

– Вечер добрый, - подходим к ним.
– Заплутали?

– О...
– переглядываются, тоже узнавая нас.
– У нас связь глюкнула. Не можем сориентироваться. Не встречали тут никого неожиданного?

– Кого например? Пингвина? Кенгуру?
– ухмыляется Танго.

– Девушку, - недовольно.
– Невысокую. Хрупкую. Волосы...
– шоркает пальцами себе по бедру, показывая длину.
– Русые, светлые... Серьги длинные с камнями. Она... родственница очень важного человека. Награда за поимку... За помощь в поисках!
– исправляется он.
– Будет внушительная.

– Угораешь что ли?
– смеётся Танго.
– Ты, блять, за четыреста километров от цивилизации, какая девушка? Какие серьги?! На оленях она сюда что-ли?

До города - да, километров четыреста не меньше.

– До их клиники сильно меньше. Но и восемьдесят бы по тайге никакая девушка не прошла. В одиночку, без снаряги, без навыков, без оружия, зимой. Фантастика это...

– Восемьдесят? Занесло нас немного...

– Далековато, да. Если и пошла, ищете в радиусе двадцати-тридцати километров. Если больше суток прошло, вероятно, уже мертвой.

Как бы то ни было, для девушки этой лучше, чтобы ее нашли. А там Зольников обещал шухеру навести.

– Вот по реке километров сорок обратно, потом на просеку. Там сориентируетесь.

Уезжают.

– До хижины могла дойти. Ну... Гипотетически, - задумчиво смотрит им вслед Танго.

– Им этого знать не надо. Если до хижины дошла, там о ней другие силы позаботятся.

– Дело говоришь...

Идём к лагерю.

В лагере - кипиш.

– Ищем, ищем, пацаны! Может, где в снег выпала...

– Что случилось?

– Да пиздец! Батарейка из кармана как-то выпала. Оказался расстегнут. Может, на привале...

– А вторая целая?

– Целая. Но надо две.

– Давай, старые попробуем подбодрить.

Вытащив старые батарейки, мы колдуем над ними, согревая у огня, стуча, сминая немного, чтобы разогнать заново щелочную реакцию.

И Бедолага опять здесь крутится...

– Не волнуйся. Сейчас свяжемся с батей твоим. Ну что - пробуем?

Втыкаем одну свежую, вторую чуть помятую.