Шрифт:
– Руки соскальзывают...
– беспомощно, пытаются парни.
Мои ноги отрывает потоком ото дна.
– Держи её!
– чувствую, как меня дёргает за капюшон.
Хвастаюсь за их руки, ныряя с головой.
Ааа!
Вытаскивают ставят на ноги.
Свист парней режет уши. Это попытка позвать на помощь.
Но я уже слышу голоса инструкторов.
– Три дебила, блять!
– рявкает Танго.
– Долбоебы, сука… - с чуть более терпеливой интонацией. Это Псих.
Нас кроют трехэтажный матом. Это не обижает, нет.
Мы действительно три дебила!
Рыча, они за конец тащат ствол сосны, ломая ветки вросшие в лед. Чтобы он встал ровно над нами. Мы хвастаемся за него. Пальцы мои уже ничего не чувствуют. От шока, я делаю все механически, только головой, инстинктами и волевым усилием. Но не чувствуя, ни рук ни ног. Только боль от холода во всем теле.
– Держитесь, сейчас вытащим!
Немного возни, и парни выталкивают на лед меня первой. Через лед мне кидают бушлат. Хватаюсь за рукав.
– Ползком обратно!
– тянут, помогая.
Следом вытаскивают курсантов.
– Чо встал?! Бегом до костра!
– ускоряющий толчок мне в спину.
Одежда очень тяжёлая, ведь там, под их стандартной формой у меня ещё вязанный мой костюм и он набрал воды! Я вся мокрая, тело горит. Дышать от адреналина невозможно. Я плетусь к костру, по дороге падаю от бессилия, встаю и снова плетусь, пытаясь имитировать бег. Перед глазами мелькает и черный мушки...
Ты та самая героиня из сказки, помнишь?
– напоминаю я себе. Только треш, только треш...
И не соображаю, не осознаю ещё произошедшего полностью. Что нет здесь никакого помещения даже, куда можно зайти и погреться. Его просто нет…
Пар вырывается изо рта.
Меня догоняют парни, подхватывая под локти и ускоряя.
– Давай-давай...
Одежда начинает вставать колом.
– Снимаем все с себя!
– орет нам вдогонку Псих. Нас встречают гробовым молчанием, в шоке глядя на льющуюся с нас воду.
– Ого…
– О-о-о!
– взмахивает руками Йода.
– Первое ЧП подъехало к нам! Словили подъебочку? Вот так вот - папок не слушать. К огню быстро. Баня по-черному у нас сегодня, пацаны…
И внезапно все приходит в движение - в костер летит ещё одна охапка дров, рядом разводят ещё один...
Кого-то отправляют к реке за камнями, в воздухе как ковры встряхивают спальники, разворачивая их.
Стуча зубами, парни стягивают мокрую одежду... А я выпав из реальности, чувствую, как уплывает потихонечку мое сознание.
– Снимай!
– зло цедит мне в лицо Псих.
– Снимай...
– тормошат парни с двух сторон.
– Снимай всё! Похер уже!
– Да шок у него...
– хмурится Йода.
Псих, дёргая меня за шкирку срывает с меня жилет, бушлат.
– Понапихают в группу кого попало...
– рассерженно рвет с меня ремень.
– Детский сад, блять!
Меня качает от каждого рывка.
Штаны сползают с моих ног под тяжестью собственного веса.
– Нательное снимай!
– встряхивает за грудки.
Хвастаюсь за его запястья, чтобы не упасть. В ушах шумит.
Мы встречаемся взглядами. Очень близко, глаза в глаза. Я слышу только свое судорожное дыхание и как стучат зубы.
Не надо, пожалуйста...
Он замолкает.
– Мать твою...
– хрипит он, тяжело сглатывая.
– Твою ж мать...
Глава 18 - Фарфоровая кукла, маньяк, рецидивист, псих…
Мать твою.
Какой же я тупой баран!
Ну висело же в воздухе! Пальчики, реснички... Походка! Невесомость эта! Зеркальце, в конце концов.
Но... Как?! Как?? Как это могло произойти?
Сдергиваю вниз мокрую балаклаву. Застываю взглядом на губах. Верхняя пухлая и чуть больше нижней. Испещренные рельефом и трепетно дрожащие. Такие губы... У мужчин таких не бывает! Такие и у женщин большая редкость. Тут без вариантов. Потому и прятала.
Синие губы то, Псих!
– одергиваю себя.
Стягиваю мокрую шапку.
Коротко побрита. Это-то и сбило с толку, с самого начала!
И это отсутствие волос делает её ещё уязвимее и эфемернее.
И хочется отвесить ей леща от бешенства за свой проёб, но рука не поднимается.
Срываю с неё колом вставшие шмотки.
Присаживаясь, сдергиваю с ног термобелье...
Худенькие, тоже синего цвета ноги, покрыты мурашками. Всю крупно трясет.
Ее белые мокрые и абсолютно прозрачные трусики прямо перед моим лицом. Я вижу прекрасно все ее формы под ними, ткань всё облепляет... Глаз мой дёргается от этого неуместного слишком ранимого откровения.