— Все в воду! — истошно кричал Пестрецов. — Быстро! Газ не подействует через воду!

Лось изо всех сил пихнул Алену, которая успела натянуть защитную маску, и девушка по грудь провалилась в канализацию.

— Лора! — крикнула Грейс. — Надевай маску и ныряй, быстро! Только проверь, чтобы плотно прилегала! Вода не должна попадать под маску!

— Ребята! — снова повысил голос Песец. — Если вы не нырнете, то умрете все!

— Там же грязно, — мягко, словно несмышленому младенцу, пояснил Семьсот восемьдесят один двенадцатый. — Мы испачкаемся. И вы испачкаетесь. Вылезайте-ка из воды, глупые.

— Послушайте, — взмолилась Света, — для вас это единственный шанс спастись! Прыгайте в канал, идиоты!

Семьсот восемьдесят один двенадцатый со светлой улыбкой молча смотрел на нее.

— Командир, газ совсем близко, — оповестил Витковский.

Грейс окунула голову Лоры под воду и нырнула следом. У нее никаких моральных терзаний в отношении шахтеров не было. Для нее, конечно, было важнее спасти сестру, а не несколько десятков безмозглых клонов.

— Не факт, что спасут даже кислородные маски, — на всякий случай тревожно предупредил Лось. — Если газ кожно-нарывной, точно не спасут. Проверять желания нету…

— Отступаем, — нехотя скомандовал Песец, погружаясь в мутные канализационные воды.

Глава 18

В небольшом холле императорской резиденции перед входом в кабинет императора царила полная тишина. Молчали книжные шкафы, выстроившиеся вдоль стен, молчал терминал секретаря-референта на изящном столике красного дерева, молчал дежурный охранник из Преображенского полка, который нес церемониальную вахту перед входом. Обстановка была простой, но стильной, как и полагается в резиденции главы государства — если, конечно, это государство, славящееся своей многовековой культурой, вроде Российской империи, Ниппона либо Беовульфа, а не страна безродных выскочек и ссыльных каторжников из Соединенных Миров.

Негромко приоткрылась высокая, в два человеческих роста, инкрустированная дверь в кабинет, и в холл вышли трое Горностаев и Грейс Кюнхакль. Все были в церемониальных мундирах, и у каждого сверкала на лацкане Бриллиантовая звезда — одна из высших наград Империи.

Родим Пестрецов никогда не видел вблизи женских мундиров Бундесзихерхайт и ничуть не удивился бы, если бы Грейс, в соответствии со своей былой ориентацией, явилась в мужском. Однако нет: фрау Кюнхакль не стала шокировать публику и оделась в изящный приталенный белоснежный дамский китель, как и подобает в торжественных случаях обольстительной девушке из секретной службы, пусть и не русской.

Награждение высшими орденами и медалями Империи обычно проходило в Колонном зале резиденции императора на Светлом Владимире, при большом стечении заслуженного народа и прессы. Однако Родим знал наверняка, что бывают и камерные награждения, в рабочей резиденции, в присутствии очень ограниченного круга лиц — для тех людей, чью внешность совершенно не обязательно знать представителям вражеской контрразведки. Дважды он уже участвовал в таких церемониях — когда присутствуют только награждаемый, доверенный секретарь-референт императора и, разумеется, сам император, из рук которого герой и получает боевую награду.

Референт сопровождал награждаемых агентов по зданию и вышел вместе с ними из кабинета. Вся процедура заняла четверть часа — после нее император продолжил работать с документами. Однако Песец и не претендовал на грандиозное чествование, понимая, что время императора на вес золота, а все эти церемонии — лишь эпизод в бурной карьере майора Пестрецова на пользу Отчизне. Награды и чествования не имели для него особого значения.

Хотя одним эпизодом — когда Александр Михайлович перед вручением искренне пожал ему руку, — Родим пренебрегать бы не стал. Настоящее доверие и уважение императора дорогого стоит. За одно это крепкое рукопожатие можно было отдать даже драгоценную Бриллиантовую звезду — без малейших сожалений.

— Всё в порядке, Родим Афанасьевич, — сказал референт императора, придержав Песца за локоть. — Ваше прошение удовлетворено. Волей Александра Михайловича Гламу Саггети и Грейс Кюнхакль будет предоставлено подданство Российской империи, минуя период вида на жительство.

— Здесь какая-то ошибка, — настороженно проговорил Пестрецов. — Я не просил за госпожу Кюнхакль.

— Не могу знать, — пожал плечами референт. — Император приказал мне подготовить и подряд подписал два документа о даровании русского гражданства — Гламу Саггети и Грейс Кюнхакль. Вы прекрасно знаете, что случаи принятия в русское гражданство происходят не так уж часто, а два сразу — такого на моей памяти пока еще вообще не было. — Он помедлил, внимательно глядя на Родима. — Я понимаю, что вам не хотелось бы на вручении боевой награды просить императора о чем-то личном. Но можете не сомневаться: он тоже прекрасно это понимает. Поэтому удовлетворил вашу просьбу прежде, чем вы с ней обратились.

Песец с пониманием кивнул.

— Служу Отечеству, — сурово проговорил он. — Служу Отечеству и Александру Михайловичу.

Четыре часа спустя троица Горностаев, уже в повседневной одежде, расположилась в отдельном зале ресторана «Русский базар», надежно прикрытом от прослушивания — это была одна из конспиративных точек, которая подчинялась только личным вассалам русского императора. Кроме Горностаев, в помещении находился Сергей Васильевич Павличенко, куратор разведывательной группы.