— Если я вначале брала продукты, чтобы поддержать свою семью, — говорила Ивановская на допросе, — то потом делала это уже по привычке. К тому же, оказавшись тесно связанной с другими преступниками, я не имела силы воли, чтобы вырваться из затянувшей меня паутины…

Идя по следам матерых хищников, работники прокуратуры и милиции установили, что в преступную шайку были втянуты и заместитель старшего бухгалтера Лаптева, и кладовщик Пузанова, и агент по снабжению Унгефухт.

Последний действовал первоначально сам по себе. Но когда Ивановская обнаружила по накладным, что он не оприходовал большое количество цыплят, между ними произошел с глазу на глаз разговор, который окончился тем, что прожженный жулик Унгефухт стал «работать» на всю шайку. Получая продукты для столовых треста, он кое-какие из них не оприходовал, а доставлял в столовую на улице Герцена, где их растаскивали в своих корыстных целях: Никифоров — чтобы приобрести спирт, водку и папиросы, Лебедева — чтобы купить еще одно платье, плюшевую жакетку или золотое кольцо, Ивановская — чтобы тоже приобрести ценности и дорогие вещи.

Чтобы скрыть недостачи и излишки, преступники совершали всевозможные махинации. Кладовщица Пузанова делала в накладных приписки. Унгефухт умышленно не вел книги учета документов. Когда замещавшая его одно время сотрудница завела такую книгу, он не стал ее заполнять и вскоре выбросил.

Преступники отпирались. Чтобы уличить их, следственным органам пришлось производить ревизии, бухгалтерские экспертизы. Были изучены старые квитанции, счета, доверенности, накладные. Целый том в следственном деле заняли сличительные и сводные ведомости недостач и излишков.

Следствие интересовало, в частности, чьей рукой сделаны многочисленные приписки в накладных. На графическую экспертизу поступило 46 квитанций, показавшихся подозрительными. Для удобства графологов записи в этих квитанциях, сделанные, по мнению следователей, позднее, были обведены красным карандашом. Исследовав квитанции, эксперты пришли к выводу о том, что слова, обведенные красным карандашом, во всех 46 квитанциях действительно появились позднее. Почерк соответствовал почерку кладовщицы Пузановой.

Припертые к стене неопровержимыми уликами, преступники сознались, чго занимались хищениями продуктов на протяжении длительного времени.

Да, были шкурники, воры, но абсолютное большинство работников общественного питания в годы блокады работало честно. Нелегко им приходилось, но даже в самые тяжелые дни они старались приготовить для людей горячую, хоть сколь-нибудь калорийную пищу. Не шла вода из водопроводных кранов — ее привозили в бочках прямо с Невы. Не было топлива — работники столовых разбирали старые деревянные дома, сараи. В пищу шли суррогаты: казеин, шроты, соя. Эти названия ничего не говорят людям, выросшим после войны, но хорошо знакомы их дедам и отцам. В меню немалое место занимали такие блюда, как щи из крапивы, из лебеды, дрожжевые супы. Тысячи людей были спасены от голодной смерти благодаря общественным столовым и самоотверженности работавших в них поваров и их помощников, официанток, буфетчиц. С благодарностью называют ленинградцы имена многих из них.

Но такие, как Никифоров, Лебедева, Ивановская, заслуживают лишь презрения.

На суде выступила прокурор Лунина. Она сказала:

— Перед вами, товарищи судьи, группа людей, занимавшихся в условиях блокады Ленинграда расхищением продовольствия. В то время, когда население голодало, когда многие получали норму хлеба в сто двадцать пять граммов, они протягивали к этому хлебу свои жадные руки. Тот же Никифоров заявил цинично: «Я был сыт, похищал продукты с одной целью — чтобы выпить…» Требую самого сурового приговора для преступников…

И он был вынесен, суровый и справедливый приговор военного времени — такой, какой только и заслуживали эти потерявшие честь и совесть алчные люди, которые в лихую годину наживались на чужом горе.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Вы прочли книгу о тех, кто зорко стоит на страже социалистической законности, охраняет интересы общества, права советских людей. Таким образом, вы смогли получить некоторое представление о деятельности прокуратур Ленинграда и области в разные годы.

Кое-кому может показаться, что расследование преступлений, проводимое следователями прокуратуры, дело не такое уж сложное. Но это только на первый взгляд. Разоблачить, скажем, знахаря деда Спиридона, доказать вину жителя Красного Села Куровского, устроившего у себя на приусадебном участке страшную электрическую ловушку, поймать хищницу-аферистку Корыгину было вовсе не просто. А уж расследование таких дел, о которых говорится в очерках «Старейшие», «Нож на траве», «Мертвая зыбь» и ряде других, потребовало особенно большого напряжения мысли, криминалистического мастерства.

Для следователей прокуратуры характерно умение обобщить, проанализировать события и факты, увидеть за тем или иным преступлением негативное явление, которое необходимо искоренить. Еще одна задача возникает перед следователями — не только карать, но и перевоспитывать правонарушителя, вести профилактическую работу.

Многое делается советскими правоохранительными органами для борьбы с преступлениями, с разными антиобщественными проявлениями. Об эффективности этой «оздоровительной» работы свидетельствует то, что некоторые виды преступлений у нас в стране вообще ликвидированы. Год от года укрепляются социалистическая законность и правопорядок. Однако это не значит, что все у нас благополучно, что нет хулиганов, воров, расхитителей социалистической собственности, спекулянтов, что работники прокуратуры, милиции, судов не должны усиливать свою деятельность по укреплению правопорядка, совершенствовать профессиональное мастерство.