– Это была всего лишь разминка, – с усмешкой произнес Ричард. – Сейчас искушения посыплются как из рога изобилия. – С этими словами он протянул руку к ее груди и начал развязывать шнуровку на корсаже.

– Ричард! – воскликнула она с наигранным возмущением.

– Слушаю тебя.

– Что эго ты делаешь?

Ричард засмеялся глубоким чувственным смехом.

– Как что? Подвергаю тебя искушению.

– Надо сказать, это искушение сильнее меня, – задыхаясь от возбуждения, произнесла Элисса, когда рука Ричарда скользнула в ее корсаж.

– Вот и хорошо. – Он усадил ее к себе на колени.

– Но где мы будем этим заниматься? Прямо здесь?

– Почему бы и нет?

– Но сейчас утро… – напомнила она, выгибая спину, чтобы облегчить ему доступ к затянутому в корсаж бюсту.

– Я знаю, который сейчас час. – Ричард прикоснулся губами к ее плечу, и она затрепетала.

Сидя у Ричарда на коленях, Элисса почувствовала, что он тоже возбужден.

– Но мы в кабинете…

– Ну и что? Разве в кабинете нет двери, которую можно закрыть? Остается только выяснить, кто ее закроет – ТЫ ИЛИ Я?

Элисса, ни слова не говоря, поднялась с его колен, подошла к двери и, заперев ее на ключ, привалилась к ней спиной: у нее вдруг ослабели ноги. Ричард поднялся с места и двинулся в ее сторону. Прижавшись бедрами к ее бедрам, он начал тереться о них, несказанно возбуждая ее и заставляя время от времени испускать тихие сладострастные стоны.

Ричард прижался к ее губам долгим нежным поцелуем и, обняв за плечи, повел к столу.

Она смотрела ему в лицо, ничего, кроме его глаз, перед собой не видела и действовала на ощупь – развязала его кружевной галстук, расстегнула на нем рубашку и коснулась его обнаженной груди. Ричард вздрогнул и напрягся, но когда Элисса стала его ласкать, немного расслабился. Все это время он трудился над завязками, стягивавшими ее корсаж. Наконец корсаж поддался его усилиям, Ричард распахнул его и стянул находившуюся под ним рубашку вниз, открывая ее груди. Он припал к ней с неистовым желанием целовать ее и ласкать.

– Прошу тебя, Ричард, – взмолилась Элисса. – Возьми меня – сейчас же!

– Вот команда, подчиниться которой я почту за счастье, – сказал Ричард, глядя на нее блестящими от вожделения глазами.

Усадив ее на край стола, он принялся торопливо развязывать завязки на своих штанах. Когда с этим было покончено, он задрал на Элиссе юбки и, раздвинув се ноги, встал между ними. Элисса обхватила его ногами и скрестила их у него за спиной.

Потом, издав низкий, едва ли не животный стон, Ричард вошел в нее. Элисса, уперев руки в шершавую поверхность стола и высоко подняв ноги, с наслаждением встречала каждый толчок проникавшего в ее лоно мужского органа. По мере того как эти движения обретали ритм, а вместе с ритмом и скорость, дыхание их становилось все более шумным и затрудненным.

Теперь к движению их тел, определявшему основной ритм соития, присоединились движения пальцев, губ и языков. Любовники, лаская самые чувствительные места друг друга, неутомимо приближались к экстазу.

Неожиданно Ричард напрягся, вздрогнул и издал глубокий протяжный стон. В это же мгновение острый, как боль. всплеск чувственной радости пронизал ее тело подобно удару кинжала, и она, чтобы не закричать, закусила губу.

Удовлетворенно вздохнув, Ричард опустил голову на ее полные груди, и она вцепилась пальцами в темные влажные завитки его волос, чтобы прижать его к себе как можно ближе.

– Как все, однако, получилось просто и естественно, – с улыбкой заметил Ричард. – Я так распалился, что позабыл обо всех имеющихся в моем арсенале любовных уловках и ухищрениях.

Она, играя его темными спутанными волосами, тихонько рассмеялась:

– Нам, чтобы обрести счастье, никакие уловки и ухищрения не нужны.

Прошло две недели. Элисса смотрела на сладко спавшего мужа. С его появлением обстановка у нее в спальне неузнаваемо переменилась: теперь здесь пахло мылом для бритья, на спинке стула висел черный мужской камзол, а под кроватью стояли высокие ботфорты со шпорами.

На стуле, где висел черный камзол Ричарда, лежали забытые жалкие атрибуты его былой писательской деятельности: выщипанное перо, глиняная бутылочка с чернилами и два или три листка бумаги. С тех пор как Ричард обосновался в Блайт-Холле, он ни разу не прикоснулся к ним, и Элисса питала надежду, что с писательской деятельностью, недостойной истинного джентльмена, покончено навсегда.

Вместо того чтобы марать бумагу, Ричард, к удовольствию Элиссы, проводил теперь время с толком. Он играл с Уилом, помогал ей вести документацию и составлять деловые письма.

Прежде, до этого брака, Элисса не думала о том, что она, в сущности, женщина несчастная и одинокая. Теперь же, с воцарением в Блайт-Холле Ричарда, она стала понимать, что в значительной степени так оно и было. Общение с Блайтом самым благотворным образом сказывалось не только на ней, но и на ее сыне, который обрел в отчиме старшего друга и наставника.

Элисса тихонько вздохнула: в очередной раз ей в голову пришла мысль, как ей и Уилу повезло, что на их горизонте появился этот человек.