Шрифт:
– Ваша жена была сильно перепачкана кровью, – приставала Борина, не думая сдаваться. – Об этом мне рассказали сотрудники больницы, водитель маршрутки подтвердил. Но при этом на ней не было ни единой царапины. Чьей кровью она выпачкалась? Где ее вещи, в которых она поступила?
– Я забрал их еще позавчера утром, когда в первый раз приехал. Фаину уже переодели во все больничное.
– И конечно, вещи, которые забрали, выстирали? – сцепила зубы Борина.
– Конечно! Не оставлю же я лежать в тазу гору грязного зловонного белья!
– Понятно… – Она помолчала, очень внимательно к нему присматриваясь. – Так что она вам вчера рассказала, когда ее соседки ушли из палаты, оставив вас вдвоем?
И это выболтали, куры! Когда успели?
– Фаина сказала мне, что в момент аварии на нее упал человек, – нехотя начал он рассказывать. – Она попыталась ему помочь. А у него оказалось перерезано горло.
– Перерезано?! – насторожилась майор.
– Или травмировано? Она не поняла точно. Или я не понял! Я еще посоветовал ей не обращать внимания на этот прискорбный случай. Счел, что это могло быть следствием сильного шока, в котором она оказалась из-за удара грузовика по их маршрутке. Попытался ее увести от этого разговора. – Валера потер ладонями щеки, мотнул головой, отгоняя тревожные мысли. – Я ухожу в отпуск через два дня. И у нас уже билеты и путевки на отдых куплены. Я и начал с ней об этом говорить. А она… Она была в шоке. У нее слабое сердце. Потому она в кардиологии оказалась. Перепугалась сильно. Случился приступ. И я как мог ее отвлекал от тревожных мыслей.
– Но про мужчину с травмированным горлом вы все же от нее услышали?
– Да. И я… – Он с шумом вдохнул, выдохнул. – Я плавно подвел ее к мысли, что ей это все показалось. Говорю, ты могла ошибиться и все такое. Гаишник мне сказал, что жертв в той аварии не было и… И Фаина сразу перевела разговор на другую тему. И к теме аварии мы больше не возвращались. Потом вернулись ее соседки, она пошла проводить меня к лифту. И больше я ее не видел.
Глава 9
Сегодня у нее должен был быть законный выходной. Она его заслужила! Месяц пахала как проклятая на эту перезрелую жеманницу. Месяц! И услышала благодарность? Нет! Фаина просто вручила ей конверт с жалованьем. И сказала:
– Катерина, вот твой заработок. Там все, включая переработку.
Катя тут же сунулась в конверт, пересчитала деньги. И разочарованно протянула:
– И это все? У меня месяц не было выходных.
– Это семь дней, – откликнулась Фаина, не отрывая взгляда от рабочего компьютера. – С учетом двойной оплаты тридцать две тысячи двести. Минус налог, получается двадцать восемь с копейками. Все по закону.
– А по-человечески?! – взорвалась Катя. – Если учесть, что я не смогла за этот месяц навестить больную мать в соседней области и ответить взаимностью парню, который мне нравится и которому нравлюсь я! Просто не смогла пойти с ним на свидание! Вечером поздно заканчивала, а утром рано вставала. И за этот месяц мы выпекли и продали столько всего!
– Дорогая… Хочу внести уточнения. Ты выпекала. А продавала я, потому что я хозяйка этой кондитерской. Улавливаешь разницу?
Фаина оттолкнулась от края стола обеими ладонями. Кресло плавно поехало назад. Она грациозно встала. Того и гляди па-де-де начнет исполнять. Жаль, партнера не было. Для этого пируэта, Катя где-то читала, непременно нужен партнер.
– Это – первое.
Мелкими красивыми шажками Фаина приближалась к двери своего крохотного кабинета. Возле двери стояла Катя с конвертом в руках.
– Второе… У тебя нет и не было больной матери в соседней области. Насколько мне известно, вы живете с ней вместе. В ее квартире. И матушка твоя жива и вполне себе здорова.
Она смотрела на Катю…
О боже, как гнусно она смотрела на нее! Как на врушку, как на насекомое, как на самую некрасивую и толстую девушку их кондитерской. Как на девушку, которая, единственная из коллектива, подбирала обрезки от тортов и поедала их прямо с разделочной доски.
– И третье…
Фаина высоко подняла подбородок, демонстрируя Кате идеальную линию скул, красивый рот и невероятно выразительные глаза. Катя подозревала, что хозяйка носит линзы. Потому что таких глаз в природе не существует. Они ею еще не придуманы и не созданы.
– Твой парень, который нравится тебе и которому нравишься ты, давно спит с тобой в одной постели. И на свидания вы если и ходите, то не дальше собственной кухни.
– Это вы сейчас к чему? – Катя почувствовала, что ее полные щеки загорелись.
– К тому, что не надо врать мне, пытаясь давить на жалость. Не надо клянчить деньги, которые не заработала. И надо быть благодарной за ту зарплату, которую я тебе плачу в соответствии с контрактом, который ты подписала. Услышала меня, Катя?
Она стояла близко. И Катя ощущала аромат ее тела: чистый, холодный, как талая вода в марте. Катя никогда так не благоухала. Она пропахла сдобой и ароматизаторами для крема. Даже выбираясь из ванны, она слышала запах ванили и корицы. Может, кому-то это и подходило. Но не ей. Этот запах при ее комплекции…